apache tears

Решение ООН оказалось неожиданным почти для всех: для удивленной Аны, для замолчавшего Вильгельма и в особенности для нахмурившегося Джесси. «Почти для всех», потому что только Джек неловко пожимал плечами и принимал на собственную грудь очередную увесистую медаль и новенькие погоны на голубой мундир. Все в его виде тогда излучало мужество и благородство: волевой подбородок, нос с небольшой горбинкой и светлый взор голубых глаз под холодными вспышками камер смотрелись как нельзя лучше. Только на стоящего рядом Габриэля Райса, также вызванного к генеральному секретарю, никто не поднимал взгляд. Никто, кроме вечно проблемного ковбоя, который так и остался числиться в списках неблагонадежных бойцов. Только Джесси мог смотреть на с силой сжатые кулаки, на вдруг проступившие слишком четко скулы и плотно сомкнувшиеся губы. Габриэль не привык выносить свои эмоции наружу, и на фотографии в ежедневном номере журнала он все равно получится таким же хмурым и серьезным, каким привык быть на войне. Маккри знал заранее, что на следующий день босс даже не посмотрит в сторону блестящего глянца и молча будет стоять у аппарата с кофе, наблюдая за тем, как принимают на новую должность Моррисона. И только после окончания церемонии вручения медалей за заслуги Габриэль встретит Джека в коридоре, прижмет его и, не замечая притихшего за углом Джесси, зашипит ему на ухо: — Ты знал? — Гейб, я не хотел тебя… — Джек вытягивает ладони вперед в оборонительном жесте, но пальцы на его воротнике от этого сжимаются только сильнее. — Ты знал? — Непоколебимо перебивает друга Райс. — Да. Хватка незамедлительно слабеет, и Габриэль смеряет Джека потемневшим от злости взглядом прежде, чем развернуться и пойти прочь. Моррисон долго смотрит ему вслед и, не выдержав, с силой прикладывается кулаком о стену. А на следующий день все происходит именно так, как представлял себе это Джесси: громкие поздравление смущенного Джека и молчаливый Габриэль с чашкой крепкого кофе в руке. Ана весело читает заголовок статьи про назначение Моррисона главнокомандующим Овервотч и в конце — в шутку — добавляет, что совсем скоро возле их штаб-квартиры Джеку возведут памятник. Вот только почему-то троим из всей шумной компании совсем невесело: ни Джесси, ни Джек, ни Габриэль не смеются, а только изредка бросают друг на друга странного рода взгляды. Когда веселящийся Вильгельм просит Габриэля сказать другу несколько напутственных слов, тот только пожимает Джеку руку и с тихим «поздравляю» удаляется из кабинета. Джесси терпеливо ждет, пока пройдет пять минут, и, чтобы не вызвать подозрений, тоже незаметно исчезает за дверью. Празднование продолжается, а Маккри впервые набирается храбрости войти в кабинет Габриэля без стука и, слабо окликнув его, застывает на месте, не в силах сдвинуться даже на шаг. Несколько минут назад гордая и внушающая страх фигура теперь припадает на один бок и, упершись в подлокотник рукой, закрывает ладонью глаза. Зачем людям этот мнимый эталон героя с белоснежной улыбкой, когда совсем рядом стоит настоящее воплощение закона и силы человеческого духа? Как удалось им променять зашрамленную кожу, свидетельствующую далеко не об одном ожесточенном бою, на светлую шевелюру и чистое лицо? Вот же он — настоящий герой, стоит совсем рядом. Маккри тихо опускается на колени перед креслом Райса и бережно обхватывает его напряженную ладонь, поднося её к губам. Даже самые сильные ломаются, все больше убеждается Джесси, покрывая руку Габриэля невесомыми поцелуями, пропитанными горечью и сожалением. Сколько невысказанной нежности вкладывает он в этот жест, преклонив колени и не боясь смотреть на Габриэля снизу вверх. Сколько чувств лелеет он в этот момент, раз за разом прислоняясь щекой к горячей ладони Гейба и оставляя на ней тепло своих губ. Даже без возможности видеть глаза Райса Джесси знает, как мягко переливаются они темнотой обсидиана и как быстро насыщаются влагой, быстро опадающей на его одежду мокрыми пятнами. Всего лишь раз Габриэль позволяет видеть себя уязвимым. Всего лишь раз не убирает ладонь и не отстраняется. И всего лишь раз целует губы Маккри в ответ.