Взгляд художника

Она входит немного нерешительно и замирает на пороге, не проронив ни слова. Он не оборачивается, продолжая накладывать мазок за мазком. Фрукты ещё недостаточно хороши, потому нужно хорошо постараться, чтобы передать то, что он видит, на холст. С голландцами ему, конечно, не сравниться, но Урие никогда не ставил себе цели стать великим художником. — Красиво, — произносит Муцуки, заглядывая из-за плеча. Это раздражает. (Недостаточно) — Спасибо, — только отвечает он, краем глаза взглянув на неё и отмечая, что на её лице нет повязки. — Ты что-то хотела? Она замирает в нерешительности ещё на мгновение. Он не торопит, продолжая накладывать светотени. Мазок за мазком. Это успокаивает и заставляет отвлечься от мыслей о том, что с ней мог сделать Торсо. — Нарисуй меня, — наконец произносит она, заставляя Урие промахнуться мимо яблока. (Что?) Урие мгновение смотрит на противоестественное красное пятно на банане, морщится и поворачивается к ней. Всё равно уже не сможет успокоиться. — Зачем тебе это? — Я хочу… посмотреть на себя со стороны, — улыбается она. — Зеркало не покажет того, что может увидеть художник. (Картина расскажет слишком много…) Он много раз рисовал её портреты, и все они выходили разными и чересчур… личными. Муцуки выходила слишком красивой, слишком женственной. Любой бы, кто взглянул на эти картины, быстро бы обо всём догадался. Запретная тема. — Сходи куда-нибудь в другое место, там тебя нарисуют даже лучше, чем я. — Я не хочу, чтобы меня рисовал кто-то другой, — виновато отвечает Муцуки. — Я хочу, чтобы меня нарисовал ты. Нагую. (Дура, что у тебя в голове творится?!) Он уже пытался рисовать её такой. Представлял, как бы выглядела её грудь, если бы она её не скрывала: были бы соски острыми или округлыми. Насколько мягкая у неё кожа и какого цвета волосы на её лобке… Он отчаянно старался гнать эти мысли куда подальше, но выходило плохо. Ему хотелось перенести всю её красоту на холст. Не выходило. Нельзя. — Зачем? Вместо ответа она стаскивает с себя длинную кофту, оставаясь совершенно голой. На мгновение Урие забывает, как дышать. Это было слишком неожиданно, слишком… интимно. Она ещё никогда не выглядела настолько женственной, даже несмотря на платье на Аукционе. — Я где-то читала, что художникам нужно сначала обследовать натуру, — всё так же тихо произносит Муцуки. — Я хочу, чтобы рисунок в точности отражал меня… Поэтому… Ей не нужно заканчивать. Урие и сам не мог удержаться. Он осторожно касается её шрамов и замирает на мгновение, боясь, что отпрянет. Но Муцуки стоит на месте и неловко улыбается в ответ. Нагая, как оголённый нерв, и он старается быть осторожнее. Еще никогда она не была так честна. С собой и с ним. Никогда. Шрамы на коже слегка выпирают, Урие чувствует их на кончиках пальцев. По её коже бегут мурашки. По его виску катится капелька пота. Он боится спугнуть, боится не сдержаться. Весь тот чёртов месяц он мечтал спасти её, быть рядом и никогда не позволять больше её коснуться кому-нибудь другому. Но ещё никогда не представлял, что коснётся её сам. Но соблазн слишком велик, чтобы полностью сдерживать себя. Он аккуратно целует её шею, чувствуя бисеринки пота на коже. Он не позволит себе большего, если она не попросит. Муцуки шумно вдыхает, когда он касается ладонью её маленькой упругой груди, но не думает отстраняться. Ему бы очень хотелось узнать то, о чём она сейчас думает. — Прости… — шепчет он, утыкаясь лбом в ложбинку между шеей и плечом. (Кажется, я позволяю себе слишком много) Сейчас ему хочется только прижаться к ней и вдыхать её аромат. Чувствовать, что она рядом и весь ужас прошедшего месяца уже в прошлом. Это всё, что ему нужно. — Всё в порядке, — так же тихо произносит она, касаясь его волос одной рукой и приобнимая другой. — Я тоже… позволила себе слишком много. Урие отстраняется и заглядывает в её глаза. Муцуки изменилась, и он не может до конца осознать, в какую сторону. Но сейчас это не так важно. Когда она так близко, он не может сдерживаться. Поцелуй выходит немного неуклюжим, но никто из них не обращает на это внимание. — Урие, нас зовут! — в мастерскую вваливается Сайко, разрушая хрупкий момент единения. — Ой! (Ты вовремя) Кто знает, чем бы это сейчас закончилось. Ему не хочется причинять Муцуки боль. Сайко мгновенно краснеет и отводит глаза в сторону. Муцуки, пользуясь этим, подхватывает кофту с пола и надевает на себя, видимо, надеясь, что Сайко не заметила. Глупо. — Тебя стучаться не учили? — хмуро бросает Урие. — Просто это было сро-очно! — протягивает Сайко. — Нас вызывает Мацури! В Главный офис! (Ну что там ещё?) — Одевайтесь, выходим через полчаса. — Девушки кивают и покидают мастерскую. Урие прикрывает глаза, стараясь взять себя в руки. Нужно сосредоточиться на работе. А Муцуки… Что ж, когда он вернётся, он запечатлеет то, что он почувствовал, глядя на неё. Художники всегда видят глубже.