Гейша - человек искусства

День не задался с самого вечера. Точнее было бы, конечно, сказать, что с утра, но так случилось, что Джирайя проснулся уже после захода солнца. Потянулся, присел на футоне, разминая затекшую шею. Подышал себе в ладонь и скривился от неприятного запаха. В городе ночь не наступает резко, она медленно вползает в город после заката, ее прогоняют яркие фонари и громкая музыка с оживленных улиц. Джирайи б воля, он спал бы сейчас и спал, но под окном прогуливался зазывала из фудзоку. Парнишка отрабатывал свои деньги на славу, и после очередного: «девочкимассажстриптиз» сон окончательно пропал. Джирайя нехотя поднялся и поплелся к умывальнику. Зеркало его не особо обрадовало, но ведь бывало и хуже. Он оделся, наскоро разодрал гребешком спутанные за ночь, а вернее, за день, волосы, и спустился вниз, на улицу. - Де-е-е-вочкимассажстриптиз! – радостно завопил зазывала, едва увидев Джирайю. Саннин не помнил этого мальчишку, но тот почему-то улыбнулся ему, как старому знакомому. Он отмахнулся от назойливого парня, но тот вновь обогнал его, зашагал рядом. - Девочки, - сказал парень, заглядывая ему в глаза. - Отстань, - отмахнулся Джирайя. В голове все еще слегка шумело, и следовало немного пройтись, развеяться. Парень обиженно выпятил губу, но Джирайя не обратил на него ни малейшего внимания. Зашагал по улице, расталкивая прохожих плечами. Свежий холодный воздух освежил, словно влажной тряпкой вымыл из головы ненужные мысли. На углу у перекрестка стояла лапшевня, и Джирайя пересчитал в уме имевшиеся финансы. Неплохо, ну, в том случае неплохо, если он нигде не потерял вчера – сегодня? – кошелек. Лапша оказалась довольно вкусной, а продавец – разговорчивым мужиком. От него Джирайя узнал, что в фудзоку в этом городе лучше не соваться, цены там не соответствовали предлагаемым услугам. Кроме того, стриптиз – это прекрасно, но чего он там не видел? Продавец подсказал пару мест, где соотношение цены и качества было более приемлемым, а также упомянул бани. С одной стороны, может, ему платили за рекламу, а может, и нет. Джирайя оставил несколько монет на прилавке, направился в сторону бань. Похоже, сегодняшняя ночь обещала быть приятнее, чем казалось вначале. Настроение поднималось при одной мысли о горячей воде и теплом женском теле под боком. Несмотря на треп продавца, цены в бане кусались, но идти в город и клеить девочку Джирайе не хотелось. Услужливая девушка-администратор поинтересовалась, хочет ли господин, чтобы ему составили компанию. Джирайя сказал, что хочет. - У вас есть какие-нибудь пожелания? – вежливо спросила девушка, поправляя темные локоны, уложенные в прическу. - Брюнетку, - почесал в затылке Джирайя и подмигнул девушке. Та сделала вид, что смутилась, объяснила, как пройти в снятый им онсен. Джирайя послушно кивал, прикидывая, действительно ли у нее ладные грудки, или так только кажется из-за хорошего покроя платья. - Вам все понятно, сама? – спросила девушка, заметив направление его взгляда. - Да, конечно, - саннин улыбнулся, облизнул губы. Похоже, что платье тут было не причем. - Я могу чем-то еще помочь вам? - Нет, - Джирайя покачал головой, - Все отлично. Администратор поклонилась ему, показывая затылок. Джирайя ответил на поклон, зашагал по коридору. Хорошо бы именно эту девочку, такая славная, невысокая, симпатичная. Очень даже симпатичная. Джирайя быстро разделся в отведенной для этого комнате, толкнул в сторону расписанные алыми пионами седзи, и вышел, пригнувшись, чтобы не задеть головой притолоку. Увы, привлекательная администратор ему сегодня обломалась – на горячих камнях спиной к нему уже сидела девушка в белоснежной юкате. Как и прошено было, брюнетка. Длинные волосы блестящими черными лентами сползали на плечи. Джирайя довольно вдохнул поглубже, задвинул за собой панели и прошел внутрь, шлепая босыми ногами по влажным камням. Девушка не шевелилась, наверное, думала о чем-то своем, Джирайя подкрался, положил ладони на округлые плечи, стаскивая тонкую юкату. И тут же заорал не своим голосом, едва не навернувшись в бассейн. - Джирай-йа-а? – протянул Орочимару, уставившись на него в упор. - О-о-о… - пробормотал Джирайя, схватившись за сердце. Протер глаза, подошел ближе, потряс его за плечи. Орочимару, по своему обыкновению, молчал, сжигая его взглядом. Если б его взгляд был таким убийственным, каким казался, Джирайя не дожил бы и до совершеннолетия. - Орочимару? – выговорил, наконец, Джирайя. Горячий и влажный воздух онсена распирал легкие, отдавался в голове, кровь прилила к щекам. Да не может быть такого… однако, было. Орочимару сидел перед ним во плоти, и это была не техника – Джирайя за столько лет дружбы и вражды мог отличить старого змея от его клонов. Неприятная усмешка исказила губы Орочимару. А он постарел. Джирайя столько лет не видел его, но Орочимару постарел. В глубине души Джирайя наделся, что сам-то ничуть не изменился с восемнадцати… ладно, с тридцати лет. Но Орочимару? Тот всегда следил за собой, все эти его бесконечные поиски бессмертия – и вдруг – такой усталый тусклый блеск желтых глаз? Орочимару медленно снял юкату, под которой не было ничего. Погрузился в воду, задерживая дыхания, продемонстрировал тело – все еще красивое, поджарое, с четкими пластинами мышц на груди. Разлегся в воде, явно предлагая себя. Джирайю словно пыльным мешком грохнуло по голове. Он затянул потуже полотенце, прогулялся до своих вещей и вынул кисэру. - Будешь? – спросил он у Орочимару, но тот лишь брезгливо отвернулся. Растянулся спиной на горячих камнях, грея кости. Не стал ничего говорить и протестовать, словно... словно смирился! Какой кошмар. Джирайя затянулся, дым неприятно обжег горло. Он предпочитал курить после секса, в состоянии приятной расслабленности, но расслабишься тут! Орочимару явно устал, это видно было по его глазам, устал и смирился со своей участью? Джирайя бросил на него быстрый взгляд. Орочимару грелся с закрытыми глазами, и тонкие морщинки у век, которых не было прежде, вдруг стали заметны. Эти росчерки прожитых лет тронули сердце Джирайи, внутри что-то заколыхалось. Джирайя вздохнул, вытряхивая пепел. Наверное, не сложилось с бессмертием. Орочимару потерял все свои техники и теперь вынужден зарабатывать телом… но Орочимару и зарабатывать телом? Это все не укладывалось в голове. Джирайя отложил кисэру в сторону, медленно погрузился в горячую воду, забыв о влажном полотенце. Потер лицо ладонями, постепенно приводя в порядок мысли. Он искренне был готов убить Орочимару за предательство, но он был готов сражаться с прежним Орочимару, сильным, достойным противником, а не этим, усталым и явно сломленным. А Орочимару явно был сломленным – иначе не подался бы в курвы. Мысли ходили по одному и тому же кругу. Слабый, жалкий Орочимару. Ох ты блядь. Свернуть ему шею? Джирайя вновь покосился на него, кажется, задремавшего в своем углу бассейна. Свернуть, чтоб не мучался, зачем же он живет вообще? Джирайя потер подбородок, вспомнил, как Орочимару мечтал о вечной жизни. Наверное, именно поэтому не может свести счеты. Конечно, такие, как Орочимару, не становятся самоубийцами. Он будет цепляться за жизнь до последнего… Может, ему даже нравится? Джирайя ударил по воде кулаком, подняв брызги. Какому же мужику понравится такая жизнь? С другой стороны, Орочимару всегда был таким… Джирайя скривился. Таким женственным. Это странно гармонировало с внешностью, с его крупной челюстью и высокими мужскими скулами. Но гармонировало. Джирайя подтянулся поближе к нему, Орочимару тут же открыл глаза и вновь уставился на него. Надо же, курва банная, а как себя ставит?! Гордый такой, презрительный взгляд, сощуренные глаза безумного цвета, складка меж бровей. Как будто он по-прежнему саннин, по-прежнему сильный, по-прежнему достойный противник. Наверное, гордость – это последнее, что осталось у Орочимару. И доля усталости в этом взгляде. Холодная, циничная усмешка, отблески фонарей на светлой, бледно-желтой в этом освещении кожи. И бесстрастные отметины времени у подчеркнутых лиловым глаз. Джирайя не выдержал, внутри все словно оборвалось и ухнуло куда-то глубоко, раздалось громким всплеском. Он протянул руку, погладил Орочимару по голове. - Джирайя? – Орочимару приоткрыл широкий рот, потом захлопнул его, проговорил сдавленно: - Джирайя? - Не стесняйся, - пробормотал Джирайя, - Я все понимаю. - Джирайя! – успел спросить Орочимару, прежде чем Джирайя запечатал ему рот тяжелой ладонью. - Молчи, не надо слов. Все будет хорошо, детка. Это словечко вылетело против его воли, но Джирайя куда чаще разводил на секс невинных девочек, чем старых, тертых временем саннинов. Орочимару вскинулся от этого «детка», попытался оттолкнуть его, но Джирайя держал крепко. С шумом выволок его из бассейна, расплескав воду в радиусе двух метров, подумал было поставить Орочимару на колени. Но потом глянул на камни, решил, что Орочимару, наверное, больно будет так стоять. Быстро подтянул к себе юкату Орочимару и расстелил ее там, где было посуше на вид. - Все будет хорошо, - зашептал Джирайя ему в ухо, лаская его тело, щупал его, словно девку. Он не был готов сражаться с таким Орочимару. Он мог его только пожалеть. Орочимару шумно сглотнул и умолк. Наверное, ему попадались и другие клиенты – жестокие, которые били его или… ох. Джирайя смахнул пот со лба. Не надо причинять ему еще больше боли. - Иди сюда… - пробормотал он, сам улегся на юкату. Потянул за руку Орочимару, который недоверчиво глядел на него, - Иди же, хватит ломаться. Орочимару фыркнул, криво ухмыльнулся. Улегся рядом с ним, профессиональным жестом коснулся его груди. Джирайя цепко схватил за кисти, потянул на себя. - Садись сверху, - Джирайя знал, что он сам довольно тяжелый, запросто может придавить Орочимару, и тому будет неприятно, унизительно. А Орочимару слегка растерялся, и Джирайя истолковал это по-своему. Присел и решительно притянул его к себе, целуя в жесткие, сведенные усмешкой губы. От Орочимару не пахло женщиной. Ни женщиной, ни девушкой, ни девочкой, Джирайя хорошо знал эти запахи. Орочимару не был ни мягким, ни податливым, вместо пухлой девичьей ляжки – бедро со стальными на ощупь мышцами, и невозможно впиться в него пальцами. Джирайя выдохнул, обхватил Орочимару двумя руками и отполз, чтобы опереться спиной об лавку. Девочкам, особенно из гражданских, обычно не нравилась эта поза, она требовала определенных усилий. Куда проще было лежать под ним бревном, изредка охая. Но Орочимару вполне способен справиться. К тому же, - Джирайя вновь передернулся - ему за это платят. - Садись на него, - пробормотал Джирайя, привычными движениями вздрачивая член. Орочимару прикусил губу, посмотрел на него пристально, но потом все же уселся сверху, позволяя ощупать себя. Джирайя ткнулся пальцем в узкую, очень узкую дырку, недоуменно уставился на Орочимару. И как ему удалось сохранить себя? Джирайя не понаслышке знал, что такое шлюхи, знал, что у многих там ведро со свистом пролетает, не что член. Но у Орочимару там было тесно, как у целочки. Наверное, какие-то техники у него все же остались, чтобы приводить себя в порядок. Он дышал тяжело, прикусывая губу, словно палец Джирайи был для него чем-то особенным, а не привычной частью рабочего вечера. - Тише, - зашипел Орочимару, когда Джирайя впихнул второй палец и попытался развести их в стороны, - Тише! - Хорошо, хорошо, - пробормотал Джирайя, - Метнись… за смазкой. В предбаннике была. Орочимару остолбенел на какое-то мгновение, и Джирайя, щадя его гордость, просительно глянул на него. - Пожалуйста. - Хорошо, - сказал Орочимару, медленно поднялся, тихо зашлепал по разлитой воде. Джирайя сел удобнее, согнул ноги в коленях. Поглядел в ночное небо, просторное и звездное. Обхватил член, медленно вздрачивая его, оттягивая шкурку вниз. Горячий воздух онсена парил мозги. С ума сойти, Орочимару… - Эта? – тот сунул ему под нос невзрачный на вид флакон. - Подойдет, - кивнул Джирайя, - Идем, идем ко мне, детка. Все будет хорошо. - Еще раз назовешь меня деткой… - зашипел Орочимару. - Извини. Вырвалось. - Чтоб больше не вырывалось, понятно? - Как скажешь, - Джирайя отобрал у него флакон, выдавил немного на пальцы и подрочил со смазкой. Головка стала такой чувствительной, и Джирайя был готов спустить себе в ладонь только от взгляда на Орочимару. - Осторожнее, - прищурился тот, когда Джирайя торопливо начал пихать в него прозрачный гель. Вцепился в плечи Джирайя, вдавливая ногти больших пальцев под ключицы. Джирайя простил ему и это, закрыл глаза, трепетно дыша, ощущая, как Орочимару медленно-медленно, по миллиметру насаживается на его член, туго обхватывая, как целочка. Орочимару не ослаблял хватки, царапал кожу, оставляя кровоподтеки, но при этом осторожно, плавно скользил вниз, отчего перехватывало дыхание. Джирайя коснулся языком его груди, слизывая выступившие капельки пота, почти безвкусные оттого, что Орочимару долго парился в горячей воде. Прикусил твердый светлый сосок, не сдержался и стиснул зубы крепче. Орочимару дернулся и внутри все словно зазвенело, лопнуло тугой струной, Джирайя кончил быстро, как пятнадцатилетний мальчишка. Обнял Орочимару, не вынимая члена. Сейчас не решился бы свернуть ему шею. Вообще никак и ничем обидеть не хотел. Наоборот даже. - Слушай, - лихорадочно прошептал Джирайя, прижимаясь горячей щекой к его груди. – Подвязывай с этим, Орочимару. Знаешь… может, быть… давай, как раньше, а? Все будет хорошо. Тот только хмыкнул, вплел пальцы в его волосы, задумчиво перебирая пряди, погладил затылок. Дышал тихо, ничего не говорил, такой тихий, спокойный. На камнях было прохладно, но Джирайя не хотел выпускать Орочимару из рук, по-прежнему держал его, поглаживал по широкой спине. В груди стоял комок, и горло словно перехватило, сжало невидимой рукой. - Орочимару, - тоскливо выдохнул Джирайя, потерся носом о его шею, - Эх, Орочимару. Послышался шум со стороны предбанника. Орочимару рванулся, но Джирайя держал крепко. Седзи раздвинулись, и они вдвоем уставились на вошедших. - Прошу прощения за опоздание, сама! Форс-мажорные обстоятельства, сама! – бойко выкрикнула светловолосая деваха в коротеньком халате, явно обращаясь к Орочимару. Джирайя закрыл рот и вперился взглядом в девчонку-брюнетку, которая стояла рядом с ней. Брюнетка прижала ладони к лицу, бесстыже разглядывая их. - Ор-рочимару? – выдавил Джирайя, разжимая пальцы, выпуская его из рук. - Что не так? – изогнул бровь Орочимару, жестом прогоняя девчонок. - Да так… ничего, - пробормотал Джирайя, уткнулся ему в шею, закрыл глаза, чувствуя, как щеки наливаются румянцем, как у малолетки. Снова погладил его по спине, - Все хорошо, Орочимару. Все будет хорошо.