Путешествие во внутренний мир

      Его первый мир содрогнулся и прогорел до основания, оставив после себя только белые осколки и красную, прямиком от сердца кровь. Второй мир убаюкали ветер и снег, пока рельефный пистолет остывал в руке братоубийцы. Тогда Ло стиснул зубы и вышел в третий мир, Новый мир – и растворился в гармонии с ним.       Гранд Лайн – то же человеческое тело. Течения – сосуды, острова – внутренние органы, сам Ло – смертельный вирус в капсуле его субмарины. Этот мир интересен ему исключительно с врачебной точки зрения.       Ло нравится латать и исцелять, нравится быть доктором. Быть капитаном ему нравится чуть меньше, потому что капитанские обязанности отвлекают его от операционной. В ней лежит Соломенная Шляпа, ему надо зашить обнажающие мышцы раны и починить порванные сухожилия, а затем поставить резиновому мальчишке капельницу с плазмой. Дело плевое, конечно, но лечить парамецию – всегда интересно.       Санни Го, как верная собачонка, идет след в след по прокладываемому его субмариной пути. Команда ждет своего капитана – Нами предлагает Ло денег за помощь, Чоппер просит принять в благодарность его ценнейшие записи с острова Птиц, Санджи приглашает его команду на обед, как он называет пирушку из пятидесяти блюд.       Ло же замечает лишь то, что Нико Робин ничего не предлагает и не просит, только неусыпно наблюдает за палубой, лежа на полосатом шезлонге. Доктор спасает своего пациента – солнце встает над руинами Белого города. Он знает, - и она знает, что он знает, – откуда растут глаза и руки на его субмарине. Робин волнуется о своем капитане. Это также естественно.       Ло ловит ее притворно спокойный взгляд – и бросает капитанские дела, чтобы вернуться к игле и бинтам в его операционной. Руки без хозяина латают соломенную шляпу его пациента, Ло латает самого Соломенную Шляпу…       - Нико-я, - тихо зовет её Ло, когда накладывает последний стежок.       - Траффи-кун, - эхом отзывается Робин.       Ему нравится Робин. Он видит в ней не плавные линии тела – поле боя каждого доктора, - только ее внутренний мир. С некоторых пор Ло нравится изучать миры – свои, чужие, сломленные и развеянные по ветру, возрожденные из пепла...       Робин приносит с собой кофе. Она снова не спрашивает о капитане – Ло замечает, как рассыпаются лепестками сакуры пара глаз и ушей в святая святых его корабля. В операционной ровно пикает кардиомонитор и спокойно вздымается грудь Соломенной Шляпы. Доктор знает свое дело. Робин предлагает ему чашечку лучшего напитка, что способен приготовить их кок. Хороший кофе вкуснее лишь в хорошей компании.       Ло хочет узнать ее внутренний мир – и начинает с внешнего.       Он зарывается носом в ямку между ее шеей и плечом – Робин пахнет так, что пахла цветочная оранжерея в его родном городе. Смесь цветочных ароматов и влажный чернозем – она пересаживала растения в своем цветнике. Тем лучше, Ло никогда не нравились холеные барышни. От женщины должно пахнуть чем-то простым – свежим хлебом, землей после дождя…       Ло хорошо быть рядом с ней, внутри нее. Робин, кажется, тоже хорошо с ним, судя по тому, как в конце она судорожно вцепляется в его спину и поджимает пальцы на ногах. Ему интересно, кто еще из ее команды подобрался также близко к ее внутреннему миру. Может, это был киборг, кок или ее капитан, может таких было несколько. Ло уверен лишь в том, что никто из них не способен по-настоящему оценить сокрытую в ней маленькую вселенную из сердца, легких и прочих неромантических органов.       Они лежат так, как упали на постель, когда Ло расслабленно покинул ее внутренний мир. Раненый капитан надежно усыплен, в его крови циркулирует сильное обезболивающее. Поэтому еще есть время – Ло вовсе не насытился, он лишь раздразнен ею, ее неизведанным внутренним миром. Тем не менее, его тело не отзывается вновь, когда она нежно кладет руку ему на грудь – и дразняще спускается ниже.       И они ведут беседу.       - Аокидзи убил моего лучшего друга, - замечает Робин.       - Дофламинго застрелил моего единственного друга, - отвечает он.       - Моя мать погибла, когда мне было восемь, - пожимает плечами Робин.       - Моих родителей убили, когда мне было десять, - почесывает подбородок Ло. – И уничтожили Белый город.       - Охару стерли с лица земли, а это был целый остров.       - Один-один?       - Пожалуй, - соглашается она.       Ло чувствует, как подбирается к ней глубже. Его не интересует ее нагое тело, жалкая наружная оболочка, - внешний мир куда зауряднее того, что он скрывает, каким бы прекрасным ни был. Робин к тому же владеет силой Дьявольского фрукта, парамеция – интересно, чем отличается ее настоящее тело и то, что она создает по собственной воле?       Ло думает о том, что в операционной лежат стерильные скальпели и целый ящик других хирургических инструментов. Робин бы пошла бледная, без единой кровинки кожа, а он бы не оставил на ней – и в ней - даже следа своего пребывания. Ло хорошо зашивает раны, красиво и четко, как по учебнику.       Предложить ей и терпеливо добиваться согласия, как истинный джентльмен, или взять силой, как настоящий пират?       Ло никогда не был джентльменом.       - Room…