МИНИ-СЛОВАРЬ
Лиа - жизньАнта - магическое начало Аэнта - магическое начало + живое начало (душа) Аэнталиа - живое создание Наэ - чистота Наэлиа - чистая (девственная) душа / девственная природа Сантэ - свет НаэлиаСантэ - самые сильные и яркие воспоминания живых созданий, движущие истинным желанием и проливающиеся чистейшим дождем после тяжелых времен в Арайе ("слезами памяти прекрасного") Синаэми - вечная память с оттенком печали Миэ - природаЭта - смерть Миэталиа - отмирающая природа Арра - огонь Антарра - магический огонь Аэнтарра - созидающий магический огонь (дающий живое начало - душу), "огонь души" Эйтэриа - надежда Антариа - звезды Лиантариа - "живые звезды", созданные Аэли, в которых она вложила девственные души, чьи голоса несут истину. И лишь немногие в мироздании могли слышать их и говорить с ними. Сиа - сияние Рассиана - рассвет Синиэ - ночное сияние Рассэ - "черный рассвет" (время войны Арайи с Этайей) Силла - душа, сияние души Ниэ - глубина Иниана - водопад Таэ - основа Таниэ - земля с "зеркальной природой" - с текущими под ней ручьями, реками и стоячими водоемами, наполненными жизнью (растениями и животными) и обитающими в них глубинными созданиями. Антаниэ - небосвод Энтина - светлячок Таэры - маги огня Аэли - мать всего живогоАэни - создания, взявшие ранее всех под свой контроль основной созидающий поток Творца и токи мирового древа. Мощнейшие столпы силы в мироздании, холодные и властные сущности, без начала живой души. Однако справиться с дырой в виде Ниэнтаны в мироздании не смогли, несмотря на все усилия.СОТВОРЕНИЕ МИРОВ
Все начиналось с того, что Творец осознал себя, и, осознав, раскрылся и олицетворил себя, оградив себя от всего остального, в том числе и от бесконечного потока буйных волн других энергий, протекающих через мироздание. Но случилось непредвиденное, а может, даже очень предвиденное, ведь осознав себя, творец не мог переместить себя в иное место, ибо был скован собой же, вмиг начав творить в себе миры и все живое. И так вышло, что на его пути встретилась очень твердая материя, не уступающая ему в плотность и не поддающаяся изменению, и Творец никак не смог изменить ее, он просто обтек ее, не заостряя внимания, ведь само творение длилось считанные мгновения. Но все же то место не осталось неизменным. Часть внешнего мироздания, она продолжала выпускать из себя ужасных для системы творца созданий, являясь, по сути, одним из многочисленных порталов в потоках энергий, но создания эти теперь принимали совсем иную форму. Выйдя из этой дыры, они сразу же попадали в Творца и им приходилось облечь себя материей. О да, они были ужасны в таком варианте, но иного им ждать уже не приходилось.. И эти создания - те, кто остался в Творце, своей злобой захотели разрушить эту систему, превосходя по мощи творца в несколько раз. Но они не были едины, и каждый предлагал множество способов уничтожить творца. В конце концов, они решили создать сильную воронку в центре, которая должна была разорвать те основы энергий, коими себя скрепил творец. Но такая воронка должна была медленно и долго разьедать его, прежде чем он сам начнет разлагаться, и собравшиеся у дыры решили на время затаиться и уйти в дебри миров. и они ушли, оставив Творца наедине с медленной, пожирающей смертью. Эта воронка, создавая в Творце подобия себя и разрастаясь в разных мирах, заставляла гнить их один за другим, и те погибали, не в силах держаться под напором той силы, что разрушала их основы, как ножницы режут своими лезвиями картонные домики... Эти губительные вихри не остались незамеченными для созданий творца, и, конечно же, первыми их почувствовали Аэни - самые первые создания Творца, кому предписано было до некоего срока управлять главными потоками энергий в системе. Они сами были столпами силы, не нуждаясь в олицетворении или именах. Однако последние у них были - для того, чтобы другие создания могли их величать и обращаться к ним. все же не беспредельной была их мощь, и не самыми сильнейшими они были среди всех созданий Творца. Но хитроумие и сама их природа позволяли им получить то, что они хотели. И Аэни были первыми, кто узрел эти губительные воронки. По следам измененных потоков они смогли проследить место, откуда началась та великая волшба, и только тогда обнаружили огромную дыру - портал, через который в миры выходили создания из-за грани Творца и кою живые окрестили Ниэнтаной. Однако Аэни ничего не смогли поделать с этим местом. Пытаясь захлопнуть этот зияющий в мирах бездонный портал, они натолкнулись на непробиваемую стену - ту его часть, которая как раз ивыпускала новых созданий и являлась частью внешнего мироздания. И тогда в первый раз Аэни отступили, в растерянности, не в силах даже скрыть это место от других глаз и понадеявшись, что никто из живых не рискнет приблизиться к нему. Для пущей надежности они овеяли это место тоской и страхом, который заставлял любого, даже мало мальски разбирающегося в заклятиях демиурга, слепо бежать от этого места. Однако это, пожалуй, и положило начало тем событиям, которые вскоре привели к их гибели. Не все создания, кто выходил из Ниэнтаны, желали уничтожить эту систему. Многие из них, кому удавалось принять достойную для живых форму, искали себе приют в близлежащих мирах. Однако элитные воины совета, которым руководили Аэни, очень хорошо охраняли эти места и прорваться удавалось очень немногим. Среди них выделилась одна форма, которая очень хорошо перенимала облик магов черного дома - отшельников, кто отказался принять учение Аэни и захотел развивать собственную магию. Такие, если их не настигала стража, уходили в глухие метса и жили в тихих домах, создавая огромные манускрипты. И очень многие из них были написаны по подсказкам тех, кто пришел с Ниэнтаны... И тогда те, кто отказался принять учение Аэни, решили скрестить свой род с вновь прибывшими, не подозревая об их внемировом происхождении, и два рода слились в один, дав удивительные плоды в первом же поколении. Для этих детей не было каких-нибудь ограничений в магии, кои были присущи обычным магом. Например, они могли прожигать взглядом самые прочные барьеры и при этом почти не терять сил, как и возвращать к жизни тех, кто почти умер и истаял душой и на физическом плане. и что самое главное, все дети в первом поколении обладали удивительной способностью испускать из себя черный огонь. дети второго поколения потеряли этот дар, но только на одну линию, ибо дети третьего поколения каким-то чудом нашли временное пристанище новоприбывших, целый город, основанный в нетаком уж и глухом мире неподалеку от портала, и уже их дети вновь обрели этот удивительный дар, передавая его дальше по линии всех родов. Тот огонь был чуждым обычной магии, ибо он разьедал все на своем пути: живых, их души и даже сами составляющие прочных основ, на чем стояли миры и нерушимые поддерживающие колонны источников силы, коих было не больше четырех. Все это смогли узнать уже в пятом поколении, а народ, после этого открытия, стали называть черными таэрами, или магами черного огня.СИЭЛЛА
P.S.: светлые создания наделены холодными душами, не знающими сильных чувств и эмоций; темные создания в основе имеют огонь, слегка притупляющий восприятие, но наделенный сильными чувствами, любовью и ощущением жизни. Сиэлла родилась в семье истинных магов, ее родители были из рода сириэлов. Эти создания имели особую судьбу в мироздании. Говорили, что изначально было 9 сириэлов, которых создал творец, вложив в их души Рассветный Огонь. Везде, где появлялись эти создания, ломались судьбы, события менялись в сторону чистых (истинных) стремлений, и самая сильная надежда воплощалась в жизнь, а страх угасал. На порядок выше обычных созданий (они имели связь с мировым древом и видели то, что не было доступно никому - то, что должно произойти), они являлись истинными хранителями равновесия среди миров (но не хранителями древа). Никто бы не назвал сириэлом ни ободранного мага в лохмотьях, ни сильного демиурга, способного создавать и уничтожать миры. Все знали, что сириэлы отличаются чем-то, что дано видеть не каждому, и никто из живых не мог понять или прочувствовать особую природу этих созданий. И даже изучая род сириэлов и пытаясь выявить что-то несвойственное остальным, никто не находил особые отличия в их магии или ауре, всем этим обладали в отдельности создания многих миров. Знали только, что те выполняли свою миссию, а именно охраняли равновесие, затаившись среди остальных созданий и никак не выдавая себя. Сиэлла это знала, но с самого рождения ее жизнь была сущим кошмаром, который нельзя было пожелать даже отступникам таэров, магам "черного огня" (тем, кто сжигал души и уничтожал целые миры ради борьбы с Аэни) - если последние будут их пытать. Прежде чем душа Сиэллы оказалась в младенческом теле, ее дух пролетел над областью Ниэнтаны, и чистая душа осквернилась чуждой всему магией этого места. Впоследствии эта энергия Ниэнтаны оставила в ее душе свой отпечаток, который пророс в клеймо на шее, проявившееся еще когда она была ребенком и постепенно проникшее в душу, однако, не изменив ее суть. И это клеймо нельзя было выкорчевать из нее никакой магией во всем мироздании. В семье ее не любили и считали проклятой. Точнее любви она дожидалась только от матери. Отец Сиэллы был на войне - они жили недалеко от мест наступления новосотворенных, в созданном руками отца дворце с крепкими магическими основами. Для придворных она была самым ненавистным ребенком среди остальных детей в семье. Перед самым ее рождением другие маги предсказывали ей черную и неясную судьбу, кто-то говорил, что на ребенке будет чужой для этого мира, а кто заглядывал глубже, терял дар речи и не мог вымолвить ни слова. Когда ребенок родился, никто не услышал привычного детского крика, зато все сразу почувствовали тот ужасный запах "чужого", о котором с таким страхом говорили провидцы. Первое время ребенок был бездыханным, а когда задышал, сразу стал задыхаться, словно изнутри его кто-то душил. Ни один целитель не смог вырвать тот осколок отвратительной магии, засевший внутри Сиэллы. Во время очередных приступов придворные как бы невзачай оставляли ее с головой в целебном зелье, пытаясь свести все к несчастному случаю, но ребенок раз за разом выживал и справлялся. И настал день, когда Сиэлла задышала, как и все остальные, ровно и спокойно. Но живущая в ней магия дала знать о себе. И тогда уже не только придворные, но и маги всех стихий шарахались в ужасе от нее, стоило ей только погасить созданных ими существ и развеять чужую магию без следа. Однако война настигла и их. Очередное нашествие новосотворенных затронуло мир, в котором жила ее семья. Их настигли, когда они собирались бежать через портал. На ее глазах новосотворенные растерзали ее маму; отец успел скрыться, прихватив с собой остальных детей, а она, единственная из всех, оказалась отрезана от спасительного портала и осталась в разрушенном замке, чудом выжив после нашествия. Ее нашел маг, кто почти единственный из окружения считал ее ничуть не хуже остальных и с кем она не только замечательно проводила время, но и освоила азы магии и творения. Правда все, что она создавала, имело отпечаток той самой чужеродности, которую оставляло клеймо Ниэнтаны на шее, и созданные творения приходилось уничтожать. Вместе с магом Сиэлла бежала от нашествия, в бешеной гонке пытаясь хоть немного оторваться от преследования. С ним она решает перенестись к границам творения и попробовать очиститься созидающим потоком Творца. Потратив все силы на перемещение сквозь миры, она, еле живая, попадает туда. Впечатленная картиной создания миров, которая разворачивалась вокруг нее, она забывает о своем желании избавиться от клейма. Она вспомнила всю свою жизнь в один момент: начиная с задыхающегося комка на холодных плитках дворца и заканчивая растерзанной матерью. И эта боль придала ей силы, которая вылилась в одно единственное желание: создать живой мир, вложив в него огонь жизни, которого не знали Аэни (см P.S.). В этот момент эхом отозвалась спящая в ней энергия Ниэнтаны. Сплетенная мощь Сиэллы и Творца создала мощные мировые основы: кровь Сиэллы окрасила звезду над ней в алые оттенки, и небо над миром сразу окрасилось красным. Ветви мирового древа густо оплетали оболочку мира, закрепляя его положение среди других вплетенных в него миров (большинство других, созданных другими демиургами, свободно лежали в мировом пространстве и не имели прочных основ). Затем возникли основы стихий, и природа мгновенно наполнилась жизнью, питаясь энергией мирового древа. Все, что было создано в этом мире, имело оттенки от темно-алого и лилового до фиолетово-синего и бирюзового. И в последний миг часть души, высвобожденная из тела, зажглась и озарила мир, подарив ему имя и душу вместе с ним. И бледные губы слабо прошептали "Арайя".АНАРИЭ
P.S.: 1. Мир на тонком плане означает в буквальном смысле создание мысленного образа этого мира с очень мощной энергетической подпиткой и закреплением и увязыванием его в реальном пространстве (т.е. уплотнением). Когда демиург не может создать реальный мир в месте, где он находится, а ему это необходимо, ему на помощь приходит именно это. Такие миры могут сохраняться практически в любых пространствах, если получают постоянную и мощную энергетическую подпитку от создателя. Некоторые обьекты такого мира, особенно живые, с зачатками души, могут уплотниться настолько, что начинают материализовываться. Чаще всего такие миры создаются с целью создания демиургом живого существа, которое он не может создать своей магией. Такой процесс создания очень длительный и отнимает много сил у демиурга. 2. Следует сказать, что "заполнение" тонкого мира новыми объектами может происходить и в процессе его развития, а не только пополняться из готовой базы "знания". 3. Чувства, которые испытывает Анариэ, второй раз оказываясь у завесы: любовь, затем страх и ненависть. 4. Завеса тьмы - та самая область барьеров, возведенных Аэни (см. ниже). 5. "Живые звезды" (лиантариа) - те, что когда-то создала Аэли, мать всех живых созданий, вложив в них чистые души. Их голоса несли истину, но услышать такие звезды могли очень немногие в мироздании. 6. Сквозь тьму Анариэ можно было провести, только лишив его на время телесной оболочки. Звезды услышало живое начало Анариэ (душа), которая и сохранила его истинный облик, созданный запертым во тьме демиургом. Среди демиургов существовали особенные создания, способные не только дарить душу, но и предписывать судьбы сотворенных ими созданий. Таких демиургов было очень немного, но их боялись все. В том числе и Аэни. Ведь достаточно было одному такому демиургу возжелать большего, и он перевернет не только всю историю мироздания, но и без усилий расшатает и без того хрупкое равновесие. Пришло время, когда Аэни попросили их оставить заселенные области миров и уйти в предоставленные им для такой работы миры. Ничего не подозревавшие маги, не долго думая, отправились в заготовленную для них ловушку. Роскошные по своей природе и живности миры оказались приманкой, которую приготовили Аэни для опаснейших, по их мнению, созданий Творца. Как только те оказались за чертой, обозначенной Аэни, миры были мгновенно "зашиты" мощнейшими барьерами, сквозь которые не проникала никакая магия. Но не всё учли Аэни. Один из демиургов, ранее всех заметивший опасность, когда остальные уже ничего не могли сделать, отступил к сплетающимся барьерам и каким-то чудом, с помощью отражательных потоков, смог выжить и оказаться внутри непроглядной темноты. Но выбраться обратно уже не смог. И он остался там, не сломленный одиночеством и отсутствием прежних сил, и однажды ощутил слабые токи вокруг себя и того, в чем находился, и с трудом догадался, что к нему вернулось ощущение времени. Так как он находился в области самих барьеров, возведенных Аэни, ему, в отличие от его собратьев, легче было прочувствовать течение времени в мироздании, что являлось основой для его любимой работы. А именно, для предписания судеб своим созданиям. Без ощущения времени невозможно было закреплять события в жизни созданий и придавать им длительность, не говоря уже о том, чтобы согласовать их с событиями внешнего мира. Единственное, что он не мог - это создать живое существо в пределах барьеров, и вроде бы не для кого было писать очередную судьбоносную историю, нообходные пути есть всегда. Собравшись с силами, он стянул к себе еще не замершие отголоски магии Аэни при создании барьеров и, подарив этой энергии живое начало (частичку своей души), создал на самом тонком плане мир (1) и немногих живых, что обитали в нем. Правда все они были не более чем двигающейся картинкой, в отличие от одного, в ком слабой искоркой, в самой глубине, загорелась собственная душа вместе с подаренным именем - Анариэ. В реальности эта частичка души не смогла бы обрести четкого облика и потерялась бы в пространстве, как песчинка в море. Но вместо этого можно было создать для нее небольшой уголок на тонком плане и дать образ, и если душа укрепляется в нем, облик становится прочнее и со временем формируется в реальности. Создавший этот мир демиург, хоть и в плену почти непроницаемых барьеров, подпитывал хрупкие основы этого "мира" своими жизненными силами, увязывая пласты той реальности и не давая им развеяться.Так получил свою жизнь воин с именем Анариэ - в мире, где он единственный имел зачаток души, той сильной искры, которая, разгораясь с каждым мигом все сильнее, заставляла его жить. "Проснулся" он на плитах холодного пола, в каменном замке, где обитали какие-то невзрачные создания, напоминающие его. В него изначально было заложено знание его жизни до момента "пробуждения", поэтому он осмысливал свои действия, хоть и не понимая, что держит его здесь. Он был в числе охранников этого замка, который почему-то находился на пустынной равнине под серым небом, где не было ничего кроме редких ветвистых деревьев с голыми сучьями да изредка петляющих в трещинах ручьев, неизвестно откуда бравших начало. Однако провизия в замке была. Сюда приходили невесть откуда взявшиеся гномы и приносили кучу провизии взамен щедро поставляемых им жбанов крепкого пива, варящегося в котельных (2). Ходили слухи, что со всех сторон замок окутан завесой тьмы, сквозь которую нельзя было разглядеть ни единого очертания чего-либо. Никто не знал, как она возникла, все считали, что она была здесь все время, однако вспоминали и прежние события, когда участвовали в битвах и видели красочные места в других областях. О тех, кто пытался пройти сквозь завесу, больше никогда не слышали.У Анариэ возникло неодолимое желание наведаться в эти места. Что-то тягуло его к этой завесе, очень слабо, но слишком настойчиво. Он собрал крепкий костяк из решившихся пойти с ним, благо к нему здесь относились ничуть не хуже, чем к остальным, и вместе с ними покинул замок. Да, он чувствовал в них, как и во всех, некое безразличие ко всему. Замечая направленные сквозь него отчужденные взгляды у тех, с кем он общался в замке, он стал шарахаться от них, однако попробовал встормошить остальных и разогреть их внимание к завесе. Завеса закрывала весь горизонт. Когда приблизились к ней вплотную, никто не смог разглядеть над ней ни единого клочка неба, завеса словно пронзала его насквозь. Всюду летали в воздухе какие-то черные клочья, и от всего этого исходила такая мощь, что все, кто пытался подойти, останавливались, не доходя до нее. Анариэ нашел в себе силы пройти дальше остальных и подойти вплотную к завесе. Каждый шаг при этом отзывался слабостью во всем теле, он чувствовал, словно начинает быстро таять, приближаясь к ней, но что-то сильное двигало им в тот момент. Он протянул руку к завесе и она не исчезла. Он попытался шагнуть в нее и нога не провалилась, хоть и не нащупала земли. Но затем силы оставили его, и он, шатаясь от слабости, вернулся обратно. Слабым удивлением светились глаза остальных. Его спрашивали, как ему это удалось, интересовались им, правда без особой живости. Дни летели за днями. Анариэ набирался сил, готовясь вновь встретиться с завесой. После той встречи с ней что-то задело его, то, оставив след в нем самом. Он все сильнее рвался к завесе - неутолимое желание начало завладевать им, но он знал, что еще слишком слаб для нее. Никто не останавливал его. О своем желании он говорил только тем, с кем был возле нее однажды. И он чувствовал, как в их глазах слабо загорается желание - частичка того, что он чувствовал. И, набравшись сил, он вновь появился с остальными перед ней. На этот раз их было меньше: с ним пошли только те, с кем он общался постоянно и кому передавал свою живость в глазах. К завесе он подошел не один. С ним были двое - те, к кому он испытывал "нечто, что не мог испытать к другим", улавливая при этом разные оттенки этого "нечто", и ему нравилось ловить это ощущение вновь и вновь.Приблизившись вплотную, он уже почти без труда окунул в нее руки, а затем и вовсе вступил в нее, оставив одну ногу для опоры на земле. Одно мгновение он ничего не чувствовал, но затем из глубины ее дохнуло то, что заставило его отшатнуться, оставив внутри зияющую рану, а точнее пустоту. Он видел, как пытались войти во мрак те двое, но один вдруг поднялся вверх, подхваченный черными клочьями, и пропал в небе, а второй, не дойдя совсем чуть-чуть до завесы, быстро истаивал. И тогда он двинулся ей навстречу. В нем проснулось что-то, что наполняло его изнутри, заставляя идти навстречу тьме (3). Разъедающая пустота внутри затягивалась. Он вступил во тьму и, не оборачиваясь, двинулся насквозь. Он находился там бесконечно долго, в абсолютной черноте, которая не пропускала никакого света (4), и ему стало казаться, что он слышит голоса - неясные, расплывчатые, которые словно бы звали за собой, придавая силы. Но ничего не различал он в этой непроницаемой тьме, ступая наугад. И когда он уже совсем отчаялся и силы оставили Анариэ, его кинуло из тьмы на свет. Он снова был в закрытом завесой тьмы мире. И, угасая, среди бесчисленных неясных голосов он различил один, чистый и ясный, замерший эхом в памяти Анариэ: "звезды укажут дорогу". Он не помнил, как оказался в прежнем каменном дворце, на этот раз запертый в одной из комнат под стражей. После гибели тех двоих у завесы ему больше не доверяли ни охраны замка, ни общения с остальными. Но волновало его совсем не это. Он слышал зовущие его голоса, исходящие откуда-то из глубины небосвода, и неожиданно понял: это звезды (5). Он видел усеянное яркими белыми огнями ночное небо сквозь решетку в отверстии каменной стены и чувствовал, как их свет прожигает его, наполняя силами. Чувствуя, как сгорает дотла, он по наитию касается каменной стены под окном, и та плавится, не выдерживая его жара. И снова он вдыхает прохладный воздух под мерцающим небосводом, откуда раздаются голоса. Постепенно звезды гаснут, и по пути к завесе Анариэ плавно накрывает тьма, оставляя единственную сквозь тьму яркую искру, за которой он идет. Ощущение тела пропадает, и Анариэ словно бы растворяется во тьме, следуя за одинокой звездой (6). Постепенно пробивается свет, и звезда слабо озаряет равнину с необычным лесом вдоль побережья, откуда доносится шум моря и звуки битвы. В этот момент создавший Анариэ демиург вконец отчаивается и перестает подпитывать собой созданный им тонкий мир, отдав все свои силы Анариэ. Тому передается вся нахлынувшая на него тоска, и внезапно, почувствовав прилив сил от накатывающего отчаяния, Анариэ ломает рамки тонкого мира, в попытках одолеть границу между тьмой и тем освещенным местом, и выходит в реальность, появляясь в самом сердце битвы при Иниэне в Арайе, перед Наем.ХРОНИКИ АРАЙИ
Часть 1
После создания АрайиСиэлла, как демиург, создала в мире первые живые души и дала им оболочки. Леса и равнины наполнялись и наземной, и подземной живностью - теми, кто жил в зеркальных озерах, ручьях и реках под толщей лесной почвы. Первые крылатые показались в небесах, и сразу, пронзив толщу тяжелых облаков, они вылетели за пределы мира и облетели его, своей магией придавая ему форму гигантского цветка со множеством лепестков.Первые морские гиганты показали свои головы и щупальца над поверхностью воды. Но помимо них Сиэлла создала еще и хранителей, 9 воинов-гигантов, которые стали на страже мира. Восемь из них охраняли отдельные области мира. Девятый же, Талиар, был разумнейшим и мощнейшим магом из всех хранителей, самым подвижным из созданий, в кого Сиэлла вложила изначально половину своей души с примесью огня Таэнтана, толику которого так заботливо предоставили по ее просьбе хранители логова Зверя (зверь Таэнтана - отдельная история). Талиар помогал Сиэлле расширять границы мира, уверенно продвигаясь вглубь миров и заключая союзы, либо объявляя войну слишком самонадеянным демиургам других миров. Аэни - основная светлая сила, взявшая под контроль основной поток Творца и держащая под своим контролем большую часть населенных миров, и следящая за равновесием в них, - относились к этой войне с холодной усмешкой. Их никогда не интересовали войны между ставящимися мирами, ничтожными, как они думали, в своей мощи, чтобы пошатнуть равновесие. И никаких гонцов Аэни не высылали туда. До одного момента...Сиэлла чувствовала что ее магия, переплетенная с силой клейма, дала свои плоды не только в ее мире. Тех созданий, кого она замечала с подобной энергией, она либо уничтожала, если нельзя было изгнать, либо вылавливала и отправляла в охраняемые области, где им отводились ограниченные миры для жилья. Но все же и она, и ее свита и те немногие, что вместе с ней покинули пристанище ее семьи, чувствовали надвигающееся нечто, что выходило за рамки их понимания, и с тревогой ожидали известий с границ. Об этом почти не говорили, достаточно было того, что любое крохотное создание находилось в безмолвном трепете перед той силой, что шла с границ. Все прекрасно понимали, хоть никто и не осмеливался озвучить это, что магия Сиэллы при создании сотворила не только то, что лежало в пределах мира, но и то, что могло превзойти все их представления о разумной магии. И не было надежды на то, что начатое ею сгинет, рассыпется во прах и сотрется с лица мироздания, поскольку созидающие потоки творца отнюдь не могли разрушить то, чему Сиэлла своей магией дала жизнь. И только Талиар мог спокойно говорить об этом с создательницей. Вместе с ним она долго сидела над талиарами - шарами, что умели показывать будущее настолько точно, насколько крепок духом был обладатель. И то, что они там видели, оставляло на лике ее отпечаток боли и вечной печали в глазах.Напряженное ожидание переходило в общую тревогу, уже каждое живое создание чувствовало совершенно чуждую и враждебную всему магию, исходящую от надвигающегося нечто. И с границ потянулись известия о первых растерзанных мирах. Обычная магия не помогала Сиэлле увидеть этих созданий, только числом невероятных жертв и крови, оказавшись на волосок от смерти, она узнает в них частичку своей магии и проклятую энергию своего клейма. Потеряв все силы, тем не менее, она с приближенными дожидается их прихода. Разорвав небо, новосотворенные наконец вступают в пределы Арайи. Низкий многоголосый рык, горящие мертвым огнем глаза исполинские размеры, которыми обладали все до единого эти существа, не заставили Сиэллу отступить. Эти существа не знали других языков кроме своего рыка, однако их гортанные громыхания понимали все живые. А те довольствовались образами и чувством желаний, которые они могли улавливать у всех живых. После грозных взглядов и медленных движений навстречу между Сиэллой и одним из таких созданий, произошел краткий "разговор" на собственных языках. Он больше остальных владел чистым голосом, и звук его был необычайно плавным и сильным для живых. Впоследствии, именно он стал во главе тех созданий. В Арайи его называли Антэй, на чистом наречии - "мертвый маг, без начала живого в себе". Антэй рассказал как он и ему подобные родились и осознали себя на границах творения, видели как Творец создавал новую плоть миров и не могли этого понять, и то как они уловили остатки знакомой им магии в эфире и решили идти по ее следу, и узнали, что их создательница вложила в них мощь Ниэнтаны, как и то, что в Ниэнтане находятся их истинные прародители - создания, абсолютно отличающиеся от всех живых. И они возжелали встретиться с ними, и двинулись по следам, оставленным в эфире Сиэллой, а точнее ее клеймом, надеясь, что это путь, который оставили им предки. И они забирали жизнь и силы каждого, в ком чуяли магию Ниэнтаны. Антэй потребовал отдать им мир, чтобы они могли выпить до дна всю ту силу, что составляла их природу (магия клейма Ниэнтаны на шее Сиэллы оставила глубокие корни и в самой Арайе) и продолжить путь к предкам. Сиэлла попыталась убедить Антэя, что Ниэнтана пуста, это лишь морок, навеянный страхом живых перед неизведанным, и что, помня свой путь перед рождением, она оказалась там на миг, достаточный, чтобы понять, что все, что там есть - лишь царство морока без живого начала, те глухие отголоски волшбы Творца, что были восприняты живыми за неведомых могущественных созданий. В ярости, Антэй предположил (уже не раз), что его хотят сбить с истинного следа, и уже многоголосым рыком объявил, что его никто не остановит на пути к предкам, и еще раз потребовал отдать им этот мир. Сиэлла же нашла в себе силы начертить руну отказа перед его лицом. И, после долгого пронзительного взгляда Антэя вглубь Сиэллы, в саму ее суть, создания стали отходить, медленно исчезая в разорванном небе. Только после этого все наконец вздохнули с облегчением. Враг был известен в лицо, были известны его цели, и все верили в Сиэллу. Не родилось еще в мироздании того, перед которым Сиэлла могла преклониться. И все верили, несмотря на ужасную мощь этих новосотворенных созданий, что Сиэлла справится и с ними.НАЙ И АЭНИ
P.S.: 1) следует сказать, что с рождения у любого создания выявляется направленность одной из стихий. Их может быть бесконечное множество, но в основном рождались создания с направленностью одной из 12 стихий. 2) у рода черных таэров способность использовать черный огонь постепенно стала врожденной, и Наю уже не нужно было прибегать к источнику, чтобы его огонь становился "черным" - ему достаточно было добавить своего огня, оживляющего, в отличие от остальных "черных" таэров (оживляющего, потому что Най сумел сплести силу истинного созидающего огня, аэнтариа, и черного огня, полученного восставшими таэрами). Най был одним из особенных таэров, магом "черного огня". Этот огонь выжигал любую магию, обращая ее в ничто. Род черных таэров все свое существование вел войну с Аэни, овладев этим убийственным огнем, способным уничтожать и миры и живые создания. Им не нравились холодные и бездушные столпы силы, управляющие потоками энергий в мироздании, под чьим надзором была большая часть миров, за исключением тех, что были на границе с Ниэнтаной и некоторых закрытых миров, созданных демиургами и не вплетенных в мировое древо. Всюду находились их стражи, охраняя миры от войн и нашествий демонов и прочих истинных созданий. Они сковали цепями самого зверя Таэнтана, остановив его вечное рвение к утолению голода мирами и живыми созданиями. Их знания не имели предела в мироздании. Они насыщали этими знаниями все остальные миры, утаивая свои знания от темных, в том числе и от демонов, однако тем, кто хотел перенять их магию, приходилось менять в корне себя самого. Темным не особо нравилось их холодная магия, задевающая струны души и гасящая истинную любовь, и почти никто из них не стал менять себя ради силы и знания: чувства и ощущение жизни были дороже. Перенявшие магию Аэни создания остывали внутри... Изначальные столпы силы вмешивались почти во все войны мироздания до начала всеобщей войны, и когда получили отпор на границах творения, попытавшись остановить новосотворенных, затихли и больше не участвовали в войнах, бросив на произвол судьбы погибающих созданий. Однако они считали своим долгом предотвращение глобальных войн вне области войны с новосотворенными, и если кто-то из них видел в глазах новорожденного ребенка будущее демона, его убивали, а душу отправляли в чистилище, превращая ее в остывший осколок. Из них появлялись на свет прекраснейшие светлые воины и маги, но холодны они были внутри и не знали, что такое любовь. Аэни пытались уничтожить Ниэнтану, затянув рану в мироздании аллеей сотворенных миров. Но все, чего они добились, это угасающих следов в эфире: непроницаемая тьма Ниэнтаны не пропускала никакую магию сквозь себя, это была дыра в мироздании, а творить Аэни могли только в его пределах. Среди таэровНая заметили не сразу. Пока он с остальными магами осваивал огонь (1), его руки стали высыхать и истощаться, как у многих из рода таэров "черного огня". Это заметили и остальные, однако его огонь имел несколько иную природу. В отличие от "черных" таэров, своим пламенем Най умел созидать. Из его рук появлялись и и живые создания, но чем-то отличались они от всех остальных. Искорка иной жизни, без страха и с какой-то безудержной пьянью в бою светилась в их глазах. Глава рода черных таэров узнает про Ная и его дар и решает наведаться к нему, пока тот только осваивает свою силу. Он рассказывает ему историю рода, в том числе и про восстание "черных" таэров и их борьбу с Аэни, о том, как они научились извлекать энергию из пространства Ниэнтаны и сплавлять ее с огнем (правда этот огонь был только разрушающим), а также про источник в одном из миров, связанный с Ниэнтаной закрытым каналом (такие искусственные источники, сделанные "черными" таэрами, мгновенно уничтожались Аэни и закупоривались, чтобы энергия Ниэнтаны не проникала в мироздание). Он предлагает Наю продолжить войну с Аэни с помощью этого источника и своего дара: Най сможет оживить созданий, сделанных из энергии Ниэнтаны, и направить их против Аэни - тех, кто так и не смог подчинить себе Ниэнтану и остановить новосотворенных, не отказываясь, однако, от права считаться всесильными в пределах мироздания. Все обдумав, Най соглашается. Вместе с главой своего рода он отправляется к полуразрушенному и плохо закупоренному источнику, и невероятными усилиями расчищает канал. Справившись с его мощнейшими необузданными потоками и на время замкнув их, он с помощью главы рода обосновывается в этом мире, приобретает небольшую власть и начинает постепенно выселять созданий, подвластных Ваниа, отправляя их в соседние, более оживленные миры и приобретая с ними крепкие связи. Создав видимость обычной жизни в мире на его границах (с помощью многих родов созданий, с кем "черные" таэры заключали союзы) и частично добавив иллюзии, он начинает создавать армию живых созданий с помощью восстановленного источника, оживляя их своим созидающим огнем (2). Услышав о вторжении неизвестных существ с Границ, с легкостью разрушающих миры на своем пути и приближающихся к нему, он вступает в ряды тех, кто удачно пытается заговорить с ними, и рассказывает Антэю (тот тогда уже выделился среди остальных) про Ниэнтану, ощущая в нем и во всех них ее энергию. Най умышленно намекает ему дойти до самой Ниэнтаны, упомянув о живущих там прародителях и надеясь тем самым обезопасить всех от ужасной разрушающей силы этих созданий. Он не догадывается, что следы Ниэнтаны для них будут кончаться в Арайе, где Сиэлла создала их вместе с "красным миром". Антэй отправляется дальше, гораздо позже решив выпивать все, что содержит энергию Ниэнтаны, и Най не попал под его удар. Предупредив остальных черных таэров и главу рода об опасности он закрывается в своем мире. Позже, узнав о том, что неизведанные мощные создания, в которых не чувствовалось жизни, остановились в Арайе, чуть отступили и создали свой мир с клубами черной гари в воздухе, он решает заключить с ними союз, использовав их в качестве оружия для борьбы с Аэни. Най явился в их мир, названный в АрайеЭтайей, и предложил Антэю свою помощь в войне с Арайей, узнав о его желании выпить мир до дна и одновременно планируя выведать, что могло наделить Арайю энергией Ниэнтаны. Антэй, не долго думая, заключает с ним союз, думая, что дальше вместе с Наем пойдет навстречу Ниэнтане, после победы над Арайей. Най решает дождаться момента, когда Антэй отвлечется от Арайи и намекнуть ему, что Аэни пытались уничтожить Ниэнтану, направив всю ярость Антэя вместе со своими армиями из источника на Аэни.ХРОНИКИ АРАЙИ
Часть 2
Прорвавшись к мировому древу и не до конца закрепив в нем Этайю, Антэй и остальные ворвались сквозь разорванное небо на равнины Андалиэна, наполненные жизнью. Они прошли сквозь девственную природу, оставив за собой лишь гарь и умирающие деревья среди увядающей травы. На равнинах беспорядочно валялась погибшая живность. Их встретили на заброшенных развалинах Синатаэна, возле безграничного моря, к которому выходили обитатели Андалиэна. Битва, в которую попал и Талиар, не могла остановить демонов Этайи, что без устали набрасывались на каменные завалы, уничтожая защитников вместе с ними. Раскатистый рев повис над Синатаэном… Не останавливаясь, Антэй повел остальных через раскаленные места в глубь мира, уничтожая все, в чем чувствовался запах Ниэнтаны. Талиар отступил через длинные лесные тропы в обход этих мест, направляясь к Лэниа. На его пути лежала Иниэна – обитель лесных и морских созданий, живущих в тени деревьев вдоль побережья. Талиар предупредил сумеречных обитателей об опасности, чувствуя погоню у себя на плечах, и направился к Лэниа вместе с несколькими послами, кто желал найти слабое место разъяренных демонов. Там, под вечной сенью звезд, они надеялись найти ответ, услышав их голоса, что вещали Истину. Аэли, мать всего живого, вложила в них знание всего, что касается ее детей. Но прежде демонов Этайи,Иниэну нашел Най. После беседы с Антэем он вместе со своей армией, выждав, пока Антэй ворвется в пределы мира и направится в глубь, нашел тот знаменитый незалатанный разрыв в небе, оставленный демонами, направился по их следам. И на развалинах СинатаэнаНай находит удивительное умирающее создание – Энирру, деву сумеречных лесов, умирающую под палящим солнцем. И, неожиданно для себя, влюбляется. Вместе со спасенной девойНай направился вглубь лесов вдоль побережья, идя вдоль развороченных деревьев и опавшей живой листы. Он слышит чарующий зов Леса и узнает от Энирры о Дороге Алых Слез, проложенной некими воительницами в самых дебрях Иниэны. Они вырезали своим жертвам глаза и тащили их по узким тропам так, что их кровь насквозь пропитывала землю муками и болью. И эти тропы легко заманивали к себе не только одиноких созданий, но и целые армии, кто без разбору шел сквозь эти места. И ни одна армия еще не прошла этими тропами – воины попросту падали без сил прямо на землю, не догадываясь об истинной природе этих мест. И только Най со своим особым чутьем смог вовремя остановить свою армию. Немногие твари Энтаниэла ломанулись сквозь заросли прямо на гибельные тропы, и вскоре остальные услышали вдали их предсмертный вой. Большая часть армии стала собирать валы из сухих листьев и веток, которые зажигались от рук Ная смрадным черным пламенем. Его вонь заглушала резкие ароматы убийственных троп, что проникали тварям Энтаниэла прямо в души;валы принимали форму нарастающих гигантских шаров (черный огонь имел полужидкую консистенцию) и катились ими сквозь живые тропы, выжигая их дотла. И армия продолжала идти Дорогой Алых Роз прямо к окраинам Леса, полная сил и бодрости. И лишь Наю приходилось все чаще окунать руки в чашу с черным пламенем, дающую связь с источником. Однако они успели. Как только растаялв чаше растаял последний язычок пламении ее края стали остывать, лес внезапно расступился, и армия Энтаниэла вышла на длинную равнину вдоль кромки первого моря (Эльниа). Тем временем демоны вместе с Антэем достигли рубежа раскаленных земель, за которыми раскинулось Лэниа. И тут демоны словно сорвались с цепи: их ярость внезапно выросла, и обитель чистейшей природы под огнями живых звезд стала тлеть в языках черного пламени, зажженного демонами. Повсюду за ними оставалась лишь развороченная и обгоревшая земля с немногими телами тех, кто пытался им противостоять. Вонь, которая исходила от них, заставляла гнить все живое прежде, чем демоны касались нетронутых пламенем мест. И чем дальше они продвигались вглубь Лэниа, тем напряженнее становились те, кто медленно отступал в бесчисленных потоках созданий, тем явственнее ощущалось сопротивление тех, кто с такой же яростью набрасывался на демонов, пытаясь свалить хоть одну безликую фигуру. И на подходах к рубежам их все-таки остановили. Всех. Бесчисленное множество созданий собралось возле низины, за которой лишь редкие деревья, обвитые живыми лианами. Здесь стояли все, кто мог хоть как-то сопротивляться тому страшному напору, с каким демоны рвали на куски живую плоть и выкорчевывали деревья. Им нечего было терять – позади былпоследний рубеж Лэниа, и не было ни единой живой души – все собрались, чтобы остановить прорыв Этайи.