диссонанс

Эва в порядке. За прошедший год она привыкла жить в режиме закрытого вакуума. Она не рассказывала никому о том, что её тревожит, не рассказывала про маму, которая безуспешно пыталась наладить контакт с дочерью, не рассказывала про то, что её обеды не позже, чем через час после употребления, смываются в школьный унитаз. Эва в порядке. И сейчас, когда она подходила к забегаловке на углу улицы, она была в порядке. Её не волновало, что у неё немного подкашивались ноги, а сердце, кажется, уже давно выпрыгнуло из груди и где-то ходит неподалеку, изредка поглядывая на неё и с язвительной усмешкой, злобно смеясь, кричало: "Тебе не всё равно". Отгоняя такие мысли, Мун убеждала себя в обратном, но ей пока не удалось выпустить из рук телефон и перестать читать злополучное сообщение. Тридцатый раз заглянув в разбитый айфон, кусает губы и понимает, что это не очередная галлюцинация, которые так часто посещают её в последнее время. Главное помнить, что она в порядке. Заходя в помещение, она чувствует приятный запах жареных сосисок. Эта закусочная не отличалась интерьером: стены, трещина на трещине, выцветшие шторы, кое-где разбитые окна, обшарпанные столы. Несмотря на это, полы блестели - это говорило о том, что хозяева всеми силами старались поддерживать чистоту. Да и готовили здесь вполне неплохо. В забегаловке был занят только один столик. Эва направилась именно к нему. Сев напротив своего собеседника, она выжидающе посмотрела на парня. Он совсем не изменился: небрежная челка так и спадала на лицо, небольшие мешки под глазами, которые говорили об усталости, или о бесконечных вечеринках, а с тонких губ всё ещё не сходила фальшивая улыбка. - Чего тебе? - сухо спросила рыжеволосая. Она не видела смысла затягивать надолго, если учесть, что ей этот разговор мог принести много боли. - Хотел увидеться. На этот раз он улыбнулся по-настоящему. Эва вздрогнула, по спине пробежались мурашки. Она знала, что с Шистадом лучше не ссориться, но огромный поток нецензурной лексики так и рвался наружу. - Ты исчезаешь на целый год, не предупредив, ни разу не позвонив, а теперь, спустя всё это время, просто написал мне в инстаграме, чтобы увидеться? Кристофер, честно, сколько наркоты ты употребил за этот год? Хриплый смех, которому Эва, конечно же, не поверила. Смотря в его глаза можно было абсолютно точно сказать, что он трезв. Мун не хотела в это верить. Мун хотела верить в то, что он, как делал всегда, просто напился до чертиков, переспал с какой-то шлюхой на очередной вечеринке, выкурил пакетик травы, а потом пришёл к ней, чтобы спросить, что задали по географии, наплевав на то, что он уже не учился в школе. И в итоге пролежать в обнимку весь день. Эва не хотела признавать, что она настолько соскучилась по таким дням, что по ночам обычно смотрит в потолок часами, а потом идёт на кухню за теплым молоком, которое потом благополучно выплевывает в унитаз. Эва в порядке. Эва в порядке. - Ты сильно похудела. В то время, как рыжеволосая была готова взорваться от переизбытка ярости, Крис внимательно изучал её бледное усталое лицо. Он чувствовал себя виноватым, но он этого, конечно, не скажет. Никогда. И не скажет, что уже проклял себя несколько сотен раз за то, что вообще позвал её сюда. Он обещал себе год назад, что больше никогда не увидит её. Пойдёт только на пользу. Соблазн оказался слишком велик. - Я ухожу. Эва не видела смысла больше продолжать этот разговор. Ей было и больно, и дурно одновременно. Кружилась голова, мозг отчаянно пытался найти счастливые моменты в её жизни, не связанные с Шистадом, друзей, не связанных с Шистадом, жизни, не связанной с Шистадом. Не нашёл. - Я не обязан отчитываться перед тобой. Эва ускорила шаг. Крис понимает, что чертовски хочет подбежать, обнять и никогда не отпускать. Нельзя. - Между нами ничего не было! Неосторожные слова убивают сердце Эвы, затаптывают в земле, разбивают вдребезги. Она выбегает, громко хлопнув дверью, так, наверное, никогда и не узнав, что Шистад хотел прокричать совсем другое. Между ними и впрямь ничего не было. Лишь пьяные поцелуи на вечеринках, короткие прикосновения, долгие и жаркие объятия. Они всего лишь несколько десятков раз просыпались утром в обнимку и даже в одежде. Она готовила ему завтрак, а он обнимал её со спины, пока она разбивала яйца на сковородку. Он всего лишь пришел на какую-то школьную вечеринку, посвященную рождеству. Чтобы увидеть её. Они долго любовались стеклянными ангелами, которых Нура привезла из Лондона и повесила на ёлку. Крис что-то прошептал Эве на ухо, а она ответила. Он не уверен, что это было смешно, но он всё равно смеялся. Долго и искренне. А она даже не посмотрела на него, как на дурака. Лишь положила свою голову к нему на плече и глубоко вздохнула. Именно тогда Крис понял, что нужно что-то менять. Эва прекрасно знала, что у Шистада есть другие. Но не знала, что с ними было всё иначе. С ними не было так уютно и тепло, не было хорошо на душе. Она не знала, что он исчез лишь ради неё. Крис понимал, что Эва особенная. Крис понимал, что он так и продолжит весть свой разгульный образ жизни. Потому что он такой. Потому что он Кристофер, мать твою, Шистад. Когда он ушёл, Мун срочно потребовалось что-то менять. Она изнуряла себя пробежками, не ужинала, а завтраки и обеды выводились с помощью знаменитого "два пальца в рот". Когда приехала мама и очухались девочки, было уже поздно. Булимия. Теперь её мама ежемесячно приезжает домой, бросив всю свою работу. Привозит самые лучшие лекарства. Старается наверстать упущенное. Только Эва ничего уже не ценит. Её не было, когда она была нужна. Не было никого. А на глазах Эвы наворачиваются слезы. Она первый раз понимает, что она не в порядке. Трясущимися руками набирает знакомый номер. Пытается остановить слезы и дрожь в голосе. Ловит такси. - Алло, Нура? Так что насчёт того, чтобы напиться?