Больше, чем человек

Поколения сменялись для всех, кроме Таоса. Он молодел, и старился, и молодел снова; даже для самых приближенных культистов он являлся полулегендарным героем – и при этом нескончаемым чувством дежавю. Нынешние старики, помнящие еще юного грандмастера Таоса, долгое время угасали с ним вместе, вплоть до его смерти, – а на исходе жизни, в самом ее конце, вновь оказывались под властною рукой тощего подростка с бесконечно старыми глазами. Таос возвращался в Ключ, как только вспоминал себя: обычно очередное пришествие случалось спустя пятнадцать лет после его смерти. Многих это окончательно сводило с ума. Но не его. И ведь взаправду: едва ли Таос до сих пор мог зваться человеком. Ни один человек не может помнить и знать так много. Ни один человек не может возвращаться после смерти и проживать все новую и новую жизнь в таком же, как и прежде, теле. Ни один человек, в конце концов, не может покидать по желанию свое тело и – более того! – возвращаться обратно как ни в чем не бывало. Таос давно стал кем-то большим, чем просто человек. Он как никто другой отчетливо знал и чувствовал, насколько велик и сложен механизм мира – и главное, насколько важна каждая маленькая его часть. А Таос являлся самой важной деталью, инструментом для запуска и движения – древней энгвитанской руной для замка ворот в старинный город; заводным ключом, без которого даже самый хороший механизм бесполезен. Без него – без Ключа – многое стало бы бессмысленным. Все дело в том, что великий магистр никогда не замирал на месте. Жизнь за жизнью он оказывался в силах сотворить с миром все большие вещи, но никогда не останавливался на достигнутом. Рано или поздно под его рукой должна была провернуться вся Эора – и встать, наконец, с головы на ноги, чтобы принять и восславить возвратившуюся из изгнания Воедику. И, разумеется, Таос точно знал, что любая и каждая жизнь, даже его собственная, складывается из крошечных мелочей, как и весь мир, а проследить за каждой и значит сделать жизнь идеальной. Но справиться с этим смог бы только он один – во всем мире. Темно-красный бархат рунической мантии тяжело объял его плечи. Очередное тело старело – но смерть уже давно не имела никакого значения. Люди боятся ее, потому что чего-то обязательно не успеют. Исправить, сделать, завершить... Таос мог успеть закончить дела и позже, когда вернется. Не беда. Ему порой пытались помешать: перехватить власть, пока обезглавленный орден разбирался с указаниями, оставленными на время отлучки Таоса из жизни Ключа, – но предатели всякий раз оказывались в неравной схватке, и возродившийся грандмастер безжалостно уничтожал их в назидание всем остальным. Он знал о людях достаточно для того, чтобы никогда не щадить предателей. А очередные предатели всякий раз оказывались слишком тупы и не верили легендам – как же, мертвые ведь не возвращаются! А Таос всегда возвращался. – Мы привели ее в чувство. Можно продолжать, – сообщили со стороны выхода. Таос кивнул – еще до того, как вспомнил, что сегодня в казематах культа нет пленников. – Хорошо. Секунда осмысления – и Таос обернулся. Призрак у двери зарябил под его смурым взглядом и рассеялся, точно его изгнал резкий выдох магистра. Должно быть, в лечебнице он слишком долго находился в контакте с душой Хранителя, и поэтому призраки предыдущей жизни, связанные с Иоварой, решили заглянуть и к нему. Немного странно, ведь эти воспоминания совсем его не тревожат... Хмыкнув, Таос отвернулся от выхода и вновь внимательно посмотрел на себя в зеркало. Время снова отчаянно стремилось отхватить свою долю: под глазами пролегли темные тени, некогда черные волосы побледнели и выцвели, кожу по мимическим линиям прорезали глубокие морщины. Считать с самого начала неудобно, а в этот раз было уже... шестьдесят? Да, кажется. И в который же раз ему исполнилось столько лет? Изредка Таосу даже приходило на ум, что он вечен. Как боги. Нет, даже чуть лучше. – Здесь список лиц, участвующих в слушаниях по анимансии. Там есть имя, о котором вы спрашивали. Вы посмотрите? – Да, потом. Положи на стол. Спасибо, – ответил Таос на этот раз живому человеку. И даже этой краткой фразы ему хватило, чтобы аколит благоговейно склонил голову и вышел, пятясь, но не отрывая восхищенного взгляда от великого магистра в отражении огромного стекла. Таос научился пользоваться интонациями так давно, что уже не задумывался о том, как именно нужно располагать к себе, как именно убеждать – и еще о тысяче других манипуляций с разумами смертных. Все давно получалось непроизвольно. И неплохо бы и на этот раз кое-чему свершиться самому по себе. Скажем, гибели Хранителя посреди огненного мятежа этой ночью в Бухте Непокорности.