Подсудимый

Комната совещаний была совершенно пуста, за исключением хозяина этой комнаты здесь больше никто не находился. Сегодня был трудный день с большим количеством каверзных дел и вынести приговор было немного сложнее обычного. Особенно тревожило дело насильника. Этот мужчина совершенно не хотел выходить из головы, смешивая мысли и чувства своим наглым, просто непредсказуемо вальяжным поведением. Слишком вызывающей, вульгарной была его фраза. Слишком самоуверенной была ухмылка и загадочным ухмыляющийся взгляд. Михаил устало вздохнул, прикрывая глаза, облокачиваясь на стол и прикрывая лицо ладонью. Снова открыв глаза, он приказал себе собраться с мыслями, потому что, негоже такому представительному лицу, как судья городского суда, задумываться о таких незначительных вещах, как кажущийся интерес в глазах подсудимого. Резко выпрямившись, он быстро встал, распрямил складки на мантии и, приобретя хладнокровность, вышел из кабинета. Спокойно, твёрдо ступая по мраморному полу здания, Михаил всё вспоминал молодого сильного мужчину, что так вызывающе смотрел на него. Зелёные, яркие с искрами глаза, загорелая, почти бронзовая кожа, чёрные не очень длинные ресницы, брови в разлёт, волевое лицо, небольшая небритость, угольного цвета чуть вьющиеся волосы и пухловатые розовые губы, искривлённые ухмылкой. Натренированное тело мужчины несомненно привлекало, причём даже больше чем выдающиеся формы девушек. Михаил прибавил скорость, стараясь выкинуть непрошенные образы из головы, иначе он сойдёт с ума. Всё время думать об одном и том же человеке, которого ты видел лишь один раз – немыслимо. Невозможно. Неприемлемо! ОСОБЕННО! Если этот человек уже сидит в тюрьме, за решёткой. Там, где ему самое место! Он поморщился от мысли, что первый настолько заинтересовавший его человек оказался преступником, а потом вздрогнул, вспоминая КАК этот человек смотрел. Так на него ещё никогда не смотрели: с вызовом, издевкой и явным желанием. Желанием не убить, не придушить, не распотрошить худое тело, а взять, трахнуть, глубоко вдалбливаясь в беспомощное, полностью открытое, распятое под ним тело и, глухо рыча, кончить в него, чувствуя послеоргазменную дрожь, стенки прохода, что так чувственно сжимаются, вокруг возбуждённого ствола… Судья тихо и чувственно застонал, сразу же ускоряя шаг, боясь, что кто-нибудь увидит его в таком состоянии. Он возбудился от одной только мысли! Взрослый, сдержанный, хладнокровный мужчина чуть не кончил в коридоре административного учреждения только от воспоминания взгляда определённого человека. Михаил покраснел и постарался ускориться ещё больше. Хотя, куда уж больше?

***

Худое тело, практически завёрнутое в чёрную мантию, бесшумно присело в кресло, расслабляясь, позволяя огню в горевшем камине согреть себя. Отогревшись Михаил принялся переодеваться в домашнюю одежду исподтишка поглядывая на своё отражение в зеркале. Бледная молочная кожа, немного выпирающие от худобы рёбра, тёмные соски как-то совсем не гармонично выделялись на теле, жилистое немного мускулистое, оно совсем не выглядело привлекательным. Он перевёл взгляд вверх, не желая видеть свои худые длинные ноги, встречаясь с почти полностью чёрными глазами. Большой и длинный нос с горбинкой, бледные тонкие губы изломлены ядовитой ухмылкой, а чёрно-угольные уже до плеч волосы не прибавляют выразительности, но скорее резкости и заострённости лицу. Наверняка Гарри издевался. Хм… Гарри... – пробуя на вкус новое имя. Неожиданно знакомое, будто позабытое имя. Оно ему нравилось. Определённо нравилось. Опомнившись, Михаил быстро оделся и привёл себя в порядок. После появления скорбно известного Гарри жизненный ритм сбился, оставляя какие-то знакомые до боли осколки реальности. Может ли всё это быть реальностью? Весь остальной день Михаил провёл в осуществлении задачи первой необходимости – забыть понятие имени Гарри, но вот парадокс: чем больше стараешься не думать об этом молодом и несомненно сексуальном мужчине, тем больше мыслей о нём всплывают в голове. Просто наваждение какое-то! И дежавю. Очень неприятно надоедливое чувство.

***

Следующую неделю Михаила тревожили какие-то смутно знакомые сны. Будто из прошлого. Он часто вскакивал посреди ночи с кровати весь в холодном поту и шептал одно и то же: «Гарри Поттер» Спокойный, холодный и язвительный человек, коим его знали многие, стал дёрганным, нервным и злым от недосыпа и постоянного возбуждения, которое он пытался скрыть всеми способами. Однажды Михаил понял, что сны идут последовательно, будто рассказывая историю. Будто показывая прошлое. Но это вряд ли возможно, ведь магии не существует, а сны ясно показывают, что его мнимо прошлое однозначно было связанно с магией. Эта навязчивая идея совершенно не давала покоя, от чего Михаил решился поверить безумной догадке. Просыпаясь каждую ночь в холодном поту, он сходил с ума, потому что понял… Понял, что это всё правда. И сходил с ума всё больше… Хотя нет. Он не сходил с ума, он страдал, он бился и выл раненым зверем, потому что ОН опять его нашёл. Сколько бы он не прятался – от него всё равно не сбежать. Он найдёт. Он вернёт. Он прикуёт к себе намертво. И приходя в суд каждый день, он понимает, ещё несколько дней и он придёт. Придёт и заберёт. И вот когда день X пришёл, Северус трясся в ожидании неизменного. Он не просто ждал, он надеялся, что Гарри придёт, что придёт и подчинит, чтобы он больше никогда не мог уйти. Чтобы больше не чувствовать боли от того, что любишь и сомнений от того, что, наверное, не любим. И каждый раз вспоминал, причину, по которой встретил Гарри. Становилось как-то горько. Очень глухо и горько. Он не пришёл. Эти слова стучали набатом в конце рабочего дня. У него подкосились ноги, а голову схватили тиски. Но ничего, это же ещё не конец дня. И когда он шёл домой. В груди ужасно свербело, а ноги не слушались. Но Северус был упрям – он придёт. Должен прийти! И когда ложился спать. В глазах предательски щипало, в груди уже была чёрная дыра, а ноги… Он просто стоял на коленях. Но… Он же не мог так поступить! И было больно.

***

Всё вернулось в обычное русло и Северус снова закрыв своё сердце, но при этом вскрыв себе вены продолжал работать. Дел было просто завались, так что он нагружал себя по полной. В тот день он долго придумывал Гарри отговорки, но все они исключались, ведь Гарри был волшебником. Очень могущественным волшебником. И сегодня Северус решил всё расставить на свои места, придя, в камеру Гарри. Он решил навестить его, чтобы успокоить и себя, и свою совесть, и то, что так долго скребётся у него внутри. Стоя перед дверью камеры Северус мелко дрожал, стараясь собраться с мыслями. Ощущение будто он сейчас собирается признаться Лили в любви. Северус горько усмехнулся. Любил ли он её вообще. Если Лили и забрала себе его сердце, то только часть, а вот её сын умудрился забрать сердце полностью, украв его даже у собственной матери ни с кем не считаясь. И вот сейчас один из величайших магов нашего времени просто трясётся безрезультатно стараясь подавить трепетную дрожь перед встречей с Гарри. И то что-то, что билось внутри тоже затрепетало, встрепенулось, запело, так нежно, так сладко. Почему-то стало грустно, ведь Гарри вряд ли когда-нибудь услышит этого невидимого певца. Глубоко вдохнув и относительно успокоившись Северус открыл дверь и, подняв взгляд, зашёл, сразу оказавшись прижатым сильным телом к стене. Висок опалило горячее дыхание, а руки начали бесстыдно лапать укрытое мантией тело. - Я уже и не надеялся, что ты зайдёшь. – Северус слабо улыбнулся. Он ждал дольше и, возможно, дождался.