***
В здании Ледового дворца тихо и пусто, все разошлись час назад. Занятия заканчиваются – люди спешат домой к своим семьям, остаются лишь фанатики, самые стойкие: Король льда и его подопечный. Юрий Плисецкий прекрасен, впрочем, как и всегда. Лёгкий, воздушный, хрупкий, он действительно заслуживает прозвище «фея». На данный момент он – самая желанная омега, по мнению большинства российских, и не только, журналов. Омега, которого со всей страстью прижимает к бортику Виктор Никифоров и собственнически целует. - Чёрт, - в тишине голос Виктора звучит набатом, - как же хочется разложить тебя прямо здесь. Мужчина прижимает Плисецкого ближе, вырывая стоны из покрасневших от поцелуев губ. - Ну, так в чём дело? – Юрий зарывается рукой в платиновые волосы альфы. Юри знает, это его эрогенная зона, не раз он доставлял удовольствие своему мужу, массируя кожу головы, Никифоров в такие моменты урчит котом. Шок полезен, он притупляет чувство боли, и кажется, что ты сделан из камня, не способен чувствовать. Так даже лучше… Хлопок, один, затем второй. Кацуки выходит из тени, не переставая аплодировать. Ладони, наверное, горят, но он не чувствует, как и то, что слёзы не останавливаются. - Юри, - Виктор ошеломлён, он резко меняется в лице, тут же выпуская Юрия из объятий, и катится в сторону мужа. - Думаю, вам стоит перейти в парное катание, - голос даже не дрожит. - Юри, послушай… - Никифоров бледен, Господи, он растерян, он так виноват. - Не приходи домой, пожалуйста, - всё, это конец, шок уходит и наступает ад. Кацуки убегает, не в силах говорить, дышать и видеть. Предатели! - Отабек, спасибо, - и, правда, лучше знать, чем быть вечно обманутым. - Значит, всё так и есть, - и Юри знает, что не одному ему сейчас так больно. - Ты – настоящий друг, - говорит ему Кацуки, - Юрио тебя не достоин.***
Судьба – очень странная штука, вернее, дама, капризная и непонятная, у неё своя логика, женская. Юри направился не домой, к семье, а в Детройт, куда его, вот что странно, неделю назад приглашал бывший тренер Челестино. Мужчина хотел, чтобы Юри помог ему поставил хореографию одному юному дарованию. Теперь стоит принять данное приглашение, раньше не было желания, хотел в ближайшую течку обойтись без таблеток. Кацуки планировал подарить своему мужчине сына. Теперь это всё глупости, его альфа не заслуживает детей. Дурак ты, Юри, наивный маленький японец, думал, что покорил сердце Короля, а ведь оно у него, как и он сам, изо льда.***
Ему всё нравится, ну, или устраивает, смена обстановки - отличная терапия. Дарование - омега, как и сам Кацуки. С Мигелем они сразу же нашли общий язык. Всё хорошо, у него Пхичит рядом, который не даёт скучать и просьбу выполняет: не фотографирует, чтобы его не нашли. Чуланонт - отличный друг. Юри не знает, что сказать родителям, как объяснить, почему его разыскивает муж. Мама никогда не поверит, если рассказать правду, для нее Виктор - идеальный зять, а вера в истинные пары непоколебима. А Виктор ищет, пытается достучаться, добиться от кого-нибудь правды о нынешнем местоположении Кацуки, говорят, что он отказался тренировать Плисецкого. Но какой смысл искать, если Юри не хочет быть найден… - Ты себя запустил, - выносит приговор бывший тренер, после недели пребывания японца в Америке. - Эээ? – даже пальцы замерли, перестав печатать сообщение. - Набрал вес, перестал следить за собой, - припечатал Челестино, осмотрев Юри со всех сторон, - вот он и променял тебя на кого-то более… - тут итальянец решил смягчиться и просто взмахнул рукой, решив дальше не критиковать бывшего ученика. Ещё лучше, оказывается, внешность так важна. А ведь он старался, держал себя в тонусе, изводил диетами, но был слишком худеньким по меркам врачей, пришлось поправиться для оптимальной нормы. Виктор говорил, что так ему ещё больше нравится, что Юри стал более аппетитным. Ну, здравствуй, дорогая диета! А почему бы и нет? Да, любимый изменил, да, предал. Жизнь закончена? Закончена! Сердце вырвано из груди и разрезано лезвиями коньков на тысячу кусочков. Для чего теперь жить? Для себя! Хватит любить кого-то, полюби уже себя, наконец! Поживи для себя, сделай что-нибудь опять же для себя. поживи своей жизнью, а не жизнью Виктора Никифорова.***
Все люди сплетники, абсолютно все. Так Юри думает, подозревая, что его местоположение выдал Яков, но на самом деле, когда Мигель вышел на лёд, впервые участвуя в юниорских соревнованиях, диктор на весь ледовый комплекс объявил, что хореографию ему ставил сам Юри Кацуки. После можно было принимать ставки: сколько минут, часов или дней Виктору понадобится, чтобы примчаться в Детройт. Ответ - сутки, и Никифоров стал тенью своего омеги. Молчаливой, страдающей, но всё же любимой тенью. Он не рвался поговорить, не навязывался, не засыпал подарками, альфа просто всегда был рядом. Вновь приручал к своему присутствию пугливого японца, оберегал как мог, провожал до дома, почти ночевал на коврике около двери. Мужчина просто ждал, когда омега позволит поговорить, объяснить, что он, Виктор, любит своего Юри до безумия, что никогда не простит себя и не может понять, как его так занесло. Не иначе чёрт попутал! Челестино на таких радостях запряг и Виктора, полностью поручив ему и Кацуки заботу о Мигеле, а Пхичит превратился в их личного папарацци. - Хочу первым запечатлеть момент их примирения, - рассказывал всем и вся неунывающий таец. А Юри готов, вот-вот позволит Виктору приблизиться к себе, выслушает и, наверное, все-таки простит. Не потому что глупый, а потому, что ни разу за всё это время нормально не спал и не дышал.***
Плисецкий вырастает словно из-под земли, ловит Юри после его занятий, словно знает, что сейчас очередь Виктора и альфа не сможет вмешаться. - Поговорим? - Поговорим. Юри не знает, что от него ждать, и немного боится, да, Юрий вырос, но характер не стал лучше, просто русский научился более или менее сдерживаться. - Я хочу, чтобы вы развелись, - в лоб заявляет Плисецкий. - Что? – фраза ошеломляет. - Виктор Никифоров – мой! Он принадлежит мне, а ты – просто глупая свинья, что присвоила его себе. - Он мой истинный. - Это неважно, - Юрий изящным движением поправляет волосы, красив, но так отвратителен внутри, - он должен был, и будет, принадлежать мне, ты всего лишь помеха. - Ты же его не любишь, - губы японца расплываются в горькой улыбке. - Причём здесь любовь? – тут же кошкой ощетинивается Плисецкий, - Он – мой тренер, мой! Он должен думать и заботиться лишь обо мне! Я – Юрий Плисецкий, я – звезда, а у него на уме лишь ты и твои килограммы. Тогда как ты затащил его к себе в кровать? Как отвлёк от мыслей о любимом муже? - Ты ведь что-то использовал, - омежье чутьё не подводит, не мог его альфа вдруг изменить своему истинному. «Да», - лучше слов подтверждает выражение лица Юрия. Всё ясно. И Юри бежит, мчится в сторону маленького катка, двери с грохотом ударяются о стены, но это не важно, как и то, что ботинки ужасно скользят по льду, а глупый Виктор даже не пытается облегчить задачу своему омеге и подъехать ближе. Стоит на месте и глазами хлопает. Кацуки скользит, чудом не убившись, чтобы со всего размаху влететь, влиться, в своего альфу, чтобы ощутить железную хватку, почувствовать родные объятия. - Прощаю, - вымолвить на одном дыхании и тут же задохнуться от ощущения влаги в волосах. Мужчины не плачут. Глупости! Настоящие мужчины плачут, потому что могут принять свои слабости. Виктор Никифоров умер и переродился.***
- Юри, - у Кацуки ощущение «дежавю», всё тот же серьёзный Алтын, - что… Но омега уже не слушает, потому что ДВЕ ПОЛОСКИ! На палочке появляются две полоски. - …ребёнка, - бормочет японец в трубку, прежде чем отключиться, потому что в спальне, за дверью, на кровати в их доме в Детройте, сидит взволнованный муж, Виктор Никифоров, ожидая своего любимого омегу. - Витя, - сияя, говорит Юри, входя в комнату, чтобы увидеть миг, когда глаза цвета льда вспыхнут от всепоглощающей радости. Теперь их трое.17.02.2017г.