Вопрос

Ты вчера невзначай потерял свою тень, И сегодня не ты, а она гостит у меня. Мы чуть-чуть поиграем здесь, в темноте, Пистолет, я и тень - попытайся понять...

- Почему ты ушел? Вспомнились мягкие рыжеватые волосы в пальцах. Негромкий голос, заклинающий нести людям добро. Закрывшиеся в последний раз глаза. Боже, за что? За что именно Дазаю выпало быть там? Нелегко смотреть на смерть кого-то близкого. А ведь он держал на руках друга, ощущал, как холодеет его тело, как угасает жизнь. Тогда он замер, держа на руках умирающего Одасаку. Живая искорка потухла в них обоих. Вернее, не совсем так. В Сакуноске жило пламя, теплилось, ровно мерцало. Он мечтал написать книгу. А Дазай был темным. Он взрывался и потухал снова. Вот и тогда он вбежал, взорвался желанием помочь... Но увидел, что все бесполезно, и потух. Другу было уже не помочь. И вот, их стало двое таких, мертвых. Но один словно бы видел, как внутри него, будто снег, осыпается пепел, а второй, засыпая, шептал в душе: "Я хочу быть писателем. Я хочу создать книгу". Осаму всю жизнь был мертвым. Ода навеки будет живым. Дазай никогда не забудет, каково ему было на это смотреть. На то, как умирающий друг внимательно наблюдает за карими глазами. Слушать его отрывистый шепот и тяжелое дыхание. Чувствовать, как его сердце бьется все тише и тише. Сжимать в руках его тело и сознавать свою беспомощность. Жаль, что жизнь - это не волшебная сказка, и нельзя оторвать часть своей жизни, чтобы отдать другому. Впрочем, в тот момент Осаму был готов все оставшиеся годы отдать другу, чтобы тот создал свое произведение. Но, увы, это невозможно. Оставалось только смотреть, как Одасаку уносит смерть, чувствовать ее тяжелые шаги, хриплые вздохи, шелест одежд... Дазай дернулся, стараясь вернуться в реальность. Он не уснул, хотя было раннее утро, он всего лишь задумался. Впрочем, его сон всегда был более хрупким, чем пелена мыслей. Но все же он не спал до этого. Мужчина попытался вспомнить, зачем он здесь. Не в этом мире, а прямо здесь. Почему у него под рукой лежит пистолет и коробка патронов? Что он собрался делать? В голове крутился какой-то вопрос, но детектив сам не мог вспомнить, какой и кому его надо задать. Впрочем, он чувствовал, что вопрос очень важный и срочный, терзает изнутри. Позвонить коллегам? Бывшим коллегам? Врачу? Да, последнему стоит... Ведь рядом появились какие-то очертания. Пока что смутные, призрачные, но что-то в них было знакомое, манящее, родное. Обозначились серые глаза, волосы с теплым, почти огненным оттенком... Правда, сейчас они стали мутнее, размытее, туманнее, но были вполне узнаваемы. Шатен едва не рухнул на пол. - Одасаку! Тот задумчиво водил пальцами по столу. Как много лет назад, в баре. Когда они были друзьями, когда он, Ода, был жив. А Осаму не мог поверить своим глазам. - Ты здесь откуда? - Да так... Забрел по случаю. - Неужто ты... - детектив оборвал сам себя на полуслове. Выжил? Это глупо. Живой человек не может вот так возникнуть из пустоты. Значит, либо у несчастного суицидника начались воспаление мозга и галлюцинации с шизофренией в придачу, либо Куникида проиграл ему в споре, и призраки существуют. Ожил? Тоже бред. Такого даже в сказках обычно не пишут. Стал привидением? Да ну... Как-то неприлично задавать такие вопросы. Кстати, что там хотелось спросить?.. Не у Сакуноске ли часом? Нет, такие вопросы слишком абсурдны, чтобы думать о них всю ночь и забыть в самый ответственный момент. Тот явно короче и важнее... Но друг просто пожал плечами на эту незаконченную фразу. Может, он прочел чужие мысли, а может, просто не хотел об этом говорить. - Просто я немного заскучал и пришел. Нальешь мне саке? Осаму повел вокруг глазами, но тут Одасаку подвинул ему бутылку и два стакана. Странно. Шатен был готов поклясться, что секунду назад их не было в этом темном углу. Но ничего не поделаешь - нужно наливать. Оба молча выпили по стакану, и Ода снова заговорил: - Как в старые добрые времена... - Анго нет, - нехотя отозвался Дазай. - Его давно нет. - И то верно, - мужчина пожал плечами, не понимая, к чему клонит друг. Оба выпили еще по стакану саке. Призрачного, потустороннего саке, как подумалось следователю. После пары минут молчания Сакуноске вдруг предложил: - Давай поиграем? Осаму показалось, что его облили ведром ледяной воды. Голос изменился, стал более угрожающим и загробным. Вспомнились деревенские россказни Кенджи о том, что нельзя пить с мертвецами. Странно, но в душе будто бы снова произошел взрыв. Но на сей раз не жаркий, а колюще-холодный. Это был страх. Страх смерти. Шатен нервно сглотнул. Показалось, что за спиной кто-то стоит и тянет к горлу костлявые руки. Нет, он не боялся прыгать с мостов, виснуть в петле, разрывать лезвием нежную кожу, глотать яд. Тогда он был уверен, что кто-то будет рядом. Словно русская рулетка - пять шансов жить, и одно исключение. К тому же, рядом всегда кто-то был - коллеги, соседи, друзья. А сейчас, один на один с привидением... Жутковато, хоть Ацуши и не раз повторял, что грешно бояться покойных друзей. - Во что? - Дазай решил притвориться спокойным. Ода бросил взгляд на пистолет, и детектив вздрогнул. - В русскую рулетку. Знаешь такую игру? - Один к пяти, - не своим голосом подтвердил Осаму. - Отлично. Заряжай. Сначала стрельну я. Мужчина в каком-то забытьи зарядил оружие одной пулей и протянул другу. Пришлось сжать кулаки, чтобы пальцы не дрожали. Между тем Одасаку уже сыграл свою очередь. Щелчок, пусто - Держи. Пистолет лязгнул о стол. Тонкая рука неуверенно потянулась за оружием. Пальцы сжали рукоять, дуло встало к голове. Дазай тщетно пытался успокоить дыхание. Ему всегда везло, да и это просто игра... Но сердце все равно отчаянно колотилось. Этот мир прекрасен. Так хочется услышать пустой щелчок, подойти к окну, чтобы глянуть на огни ночной улицы и застыть в наслаждении, вдыхая свежий воздух и глядя на шальные автомобили бессонных людей. Через пару часов сесть на подоконник с чашкой кофе и полюбоваться рассветом, пока все видят десятый сон. А потом пойти на работу и похвалиться коллегам: "Я сегодня такое солнце видел..." Дразнить Куникиду, возможно, встретиться с Чуей и содрать с него эту дурацкую шляпу... Палец крутанул барабан. Ради Бога, хоть бы пустой, хоть бы не было пули... Дрожащий палец вдавил металл. Раздался грохот. Все тело содрогнулось от резкой боли, а в голове стало жарко. Тот один провал среди пяти надежд. Почему сейчас?! За что, ему, Дазаю?! Темная голова упала на стол, разбрызгивая кровь. Нет, так не может быть! Сейчас он проснется от страшного сна! Или его встряхнет Доппо с криком "С ума сошел, идиот?!"! Или даже он очнется на койке у Ёсано в бреду и с температурой! Но только не смерть! Мужчина рядом переменился в лице, встал и бросил стакан на пол. Звон ударил по остаткам слуха. Кое-как Осаму сумел выдавить из себя хрип: - Лжешь... Ты не Одасаку... - Верно. Но что же тебе не нравится? Ты же хотел умереть... Вот и как объяснить, что это была игра? Как рассказать, что все предыдущие попытки - шутка? А ведь верно говорят: "Бойся своих желаний, они могут осуществиться"... На похороны пришли не только сотрудники Агентства. Был какой-то незнакомый брюнет в круглых очках и два человека из Мафии. Никто не ждал от них подлостей, да они и сами вели себя скромно. Видимо, почтение к памяти общего знакомого связало между собой всех участников небольшой процессии. Наоми плакала на плече у брата. Ацуши и Кенджи пытались стереть слезы рукавом. Кёка вцепилась в руку Президента и тихо всхлипывала. Рампо сосредоточенно смотрел себе под ноги, будто стараясь что-то осознать. Чуя перевел взгляд на детективов и презрительно сверкнул глазами, будто они были виноваты в смерти коллеги. Впрочем, истинную причину может рассказать только сам покойный. Акутагава нервно покашливал, с отчаянием глядя на тело наставника, а Куникида сжал кулаки и стоял белый, как полотно. Подошел черед прощания. Ацуши был прав - мертвого Дазая не боялся никто. Каждый, кто подходил, чтобы приложиться к бледному лбу, старался что-то сделать для шатена, обеспечить ему некий комфорт. Например, тот брюнет в очках чуть-чуть подержал Осаму за руку, погладил пальцами ладонь, будто успокаивая. Когда подошел Чуя, дунул холодный ветер, и мафиози поправил ткань на мужчине, словно укутывая потеплее. Последним подошел прощаться Куникида. Ему до сих пор не верилось, что это произошло. Как может этот человек уйти из жизни? Нет, вот сейчас он сядет, дернет нарарника за волосы и скажет: "Чего приуныл, Куникида-кун? Вот он я, живой и невредимый. Холодно тут. Вы куда меня притащили?! Неужто хороните? Нетушки, рано"! Но Дазай не двигался. Доппо замер, рассматривая его лицо. На нем не было и тени улыбки. Скорее, непривычные скорбь и покорность. Словно он не хотел уходить. Не сейчас. Снова пронизывающий порыв, от которого все дрогнули. На лицо усопшего он принес крошечную шальную снежинку. Стоящий у гроба Куникида едва не заплакал. Похоже, и впрямь конец. Снег не тает. Блондин, подойдя ближе, заботливо смахнул ледяной кристалл со щеки напарника и снова застыл. Все черты проступили отчетливее, каштановые волосы теперь казались смоляными на фоне белой кожи, ресницы очертили закрытые глаза. Смерть, что ты сделала с этим мужчиной? Нельзя сказать, что он стал некрасив. Трудно найти момент, когда Осаму был бы нехорош собой. Но теперь его лицо будет вечно нести печать скорби. Никогда больше коллеги не будут слушать его историй. Никогда больше не останется в его ладони светлых волосков с головы напарника. Никогда больше не разозлится Чуя на шутки про шляпу. Да и вообще никто больше не увидит этого мужчину, его светлой улыбки, не услышит шуток про двойное самоубийство и звонкого смеха. Смерть, зачем ты забрала Дазая? Доппо осторожно коснулся губами бледного, холодного, точно мраморного, лба напарника и поправил его мягкие, пушистые волосы. Вот так. Как он всегда ходил. Хоть что-то будет неизменным. Все движения были робкими, будто от неловкого прикосновения тело могло рассыпаться. Отстранившись, мужчина едва слышно прошептал: - Покойся с миром, Дазай Осаму. Отдохни от этих интриг... Мало кто слышал его слова. Но те, до кого они донеслись, ощутили, что сердце будто бы сжала ледяная рука... Прошло уже несколько дней. В Агентстве все были сами не свои. В офисе почти все время было тихо. Кроме того, та связь на кладбище никуда не исчезла. Все каким-то шестым чувством понимали друг друга. Кроме того, все следователи, не сговариваваясь, носили черное в знак траура и скорби по коллеге. Сам Президент удивлялся, насколько несчастье способно сплотить людей. Но самым загодочным было то, что со страниц "Идеала" исчезла запись о дате женитьбы. Сколько хозяин блокнота ее ни искал, хотя точно знал, где она, не мог найти. Той ночью Доппо в очередной раз перечитывал все записи в блокноте. Порой попадались рисунки и непонятно откуда взявшиеся фотографии. Вот тут Кёка поливает растущую в горшке мини-сакуру, тут Ацуши в фартуке, Ацуши готовит, Рампо кушает, Дазай с интересом читает через плечо напарника, Дазай улыбается, Дазай сидит на столе, Дазай смеется, сияя карими глазами... А вот совместное фото всего Агентства. Когда все были живы... И Кёка здесь уже есть. Все стоят рядом, плечом к плечу, но вполне непринужденно. И снова в глаза бросается Осаму. Он тут выглядит живее всех. На волосах блики, а взгляд радостно-любопытный. Блондин не понимал, почему эта фотография у него. Но, раз есть... В сердце кольнуло. Мужчина припечатал фотографию к столу ладонью. Теперь хоть черные рамки тушью рисуй... Взгляд упал на оконное стекло. Темно. До рассвета, наверное, еще пара часов. Впрочем, что это дает? Снова идти на работу в здание, которое уже всем причиняет боль. Принимать новичков легко, но непросто отпускать кого-то из компании... - Куникида-кун. Мужчина резко обернулся на знакомый голос. Рядом появился размытый образ. Но сейчас этот человек изменился. На лице в основном были непривычная кротость и легкая печаль. - Дазай?! Ты откуда?! - Тш-ш-ш... Не перебивай, - негромко отозвался тот. - Как же?! Ты нас напугал! Да мы все... - Понимаю, - шатен грустно улыбнулся, качнув головой. Мягкие, как всегда, волосы чуть-чуть сдвинулись. - Но лучше смотри молча. Ведь ты последний раз меня видишь. Доппо ошарашено замолчал. Неужто он видит призрака? - Да, именно. Как ни грустно, мы больше не встретимся, - без тени сарказма, серьезно, мягко продолжал Осаму, - поэтому заруби себе на носу: если вдруг появится кто-то, похожий на меня, никогда не пей с ним и не вздумай играть. Лучше вообще не стоит разговаривать. А уж совсем в идеале... Спал бы ты по ночам, что ли... - Играть? - детектив силился осознать происходящее. - Во что? - Мало ли, что он предложит... В русскую рулетку, например. Но не ведись. Ни к чему нам двойное самоубийство... - мужчина вновь грустно усмехнулся. Затем он устремил взгляд в окно и вдруг заспешил. - Эй, постой! - окликнул его напарник. - А? - лицо шатена стало слегка удивленным, отчего было немного легче. Некоторые эмоции у него все же остались. - Куда помчался? - Секрет. Но, скажу сразу, лучше бы тебе там не бывать... Осаму примолк, глядя на коллегу и словно решая, что бы еще сказать. Вдруг в свете огней с улицы на его щеке что-то блеснуло. Доппо еще ни разу не видел, как плачет его напарник. Во рту стало горько, а собеседник еле слышно шепнул: - Прости, Куникида... - Дазай! Мужчина бросился вперед, но призрак отступил на шаг. - Мне пора. - Эй, постой! У меня еще один вопрос! - Прощай, Куникида... Силуэт Осаму стал растворяться. Доппо остался один посреди темной комнаты. Его вопрос, словно глас вопиющего в пустыне, одиноко пролетел в тишине. Дрожащий голос растворился во тьме, а ответа не было. - Почему ты ушел?