Where you are

Эта история могла начаться, как угодно, но началась она именно так. Возможно, многие люди хотели бы, чтобы все было, как в сказке, красиво, нереалистично, но море любви с первого взгляда. Я же считаю, что это чистый бред. Кто-то скажет, что мой стиль довольно резок, но вот она — та, кто я есть. Я никогда не хожу по дому на цыпочках, когда ночью иду на кухню, если кто-то спит, потому что уверена, что через закрытые двери меня не будет слышно. Я никогда не придерживалась правильного питания, потому что считаю, что мне оно ни к чему. Я никогда не следила за жизнью моих кумиров, чтобы всегда быть в курсе, потому что знаю, что все равно не встречу никого из них. Я не жалуюсь на жизнь, никогда не жаловалась. Бывали дни, когда больше всего на свете я хотела уткнуться в чье-нибудь плечо и порыдать несколько часов подряд, но буквально в ту же секунду осознавала, что мои слезы никому не сдались. К сожалению, так бывает в нашем мире, что даже все друг другом пользуются. Просто одни пользуются и дают что-то в замен, а другие просто берут. И тех, кто берет, не так уж и мало. Моя история начинается в девять утра в понедельник. Иронично, правда? Люди говорят, что нельзя начинать новую жизнь с понедельника, но я не суеверная, поэтому попыталась. Я не вышла на работу, потому что позвонила начальнице и сообщила, что ухожу в вольное плавание. Хотелось бы мне и сейчас быть такой уверенной в своем решении, какой я была тогда. Кажется, будто прошло уже несколько лет, а на самом деле просто пятнадцать минут, в течение которых я просто просидела на стуле перед раскрытым ноутбуком, пытаясь выдавить из себя хоть строчку. В последнее время из меня никчемный критик. Я просиживала дни в офисе, писала по нескольку слов в день, и считала, что серая обстановка вгоняет меня в депрессию. Очевидно, что это не обстановка виновата, а я сама. Как легко обвинять все вокруг в собственных неудачах. Я прямо-таки выгораживала себя, оправдывала каждый раз, когда заходила в тупик. Мои глаза уставали от рябящего монитора, а мозг буквально вытекал через нос, хоть это и невозможно. Просто я себя так чувствовала. И мне это не нравилось. Дома ничуть не лучше. Я думала, что если буду работать в приятной для меня обстановке, то продвинусь хоть чуть-чуть. Оказалось, что я обеспечила себя комфортом, который крайне не располагал к прогрессивной работе. Но и офис мне тоже не нравился... Я должна была написать критику о новом гриль-баре некоего Тео Раймса в Лондоне. Это небольшой бар с открытой кухней, однажды я была там. Бар мог бы меня зацепить, если бы имел свой необычайный шарм, но это гриль-бар... я просто не знаю, что должна написать, чтобы это было честно, чтобы читатели не разочаровались в компетентности нашего журнала. Я крутанулась на стуле несколько раз, пока голова не закружилась. Мой вестибулярный аппарат слишком хренов, чтобы я могла выдержать больше, но мозг немного встряхнулся, проснулся и потребовал кофе. И кто я такая, чтобы отказать собственному мозгу? Пусть, даже если я буду инвалидом, я все равно буду исполнять все желания своего мозга, потому что только он знает, что важно для моего организма. Это вообще нормально — разделять свои части тела? Потому что периодически мои руки и ноги двигаются без моего желания. Врачи бы назвали это судорогами, если бы не знали, что в эти моменты я совершаю что-то действительно важное. Кухонный беспорядок меня не обрадовал. Я никогда не любила прибираться, поэтому прекрасно знала, что квартира превратится в свалку, если я перееду. Но я просто должна была покинуть родительский дом. Во всяком случае, я смогу прокормить себя, а посуда в раковине... Нужно просто купить посудомоечную машину, чтобы она разбиралась с этими делами. У меня хватает других забот, чтобы следить за уровнем накопления грязи в раковине. Не слишком хорошая характеристика для девушки, которой самое время выходить замуж и становиться хозяйкой семейного очага. Пока в электрическом чайнике кипятилась вода, я усиленно пыталась вспомнить, почему заставляю себя работать днем. Возможно, это привычка из-за режима редакции, но теперь я дома, и спокойно могу работать так, как может работать мой организм. Взгляд упал на электронные часы, стоящие на микроволновке. Девять часов двадцать семь минут. Я не усну, даже если наглотаюсь снотворного. Все-таки непривычно с утра в понедельник сидеть дома, но я это делаю. Когда вода закипела, я насыпала в кружку дешевый растворимый кофе, две ложки сахара, и залила кипятком. Я могла бы спуститься в киоск с кофе, который мне приготовил бы милый бариста, но тогда я останусь абсолютно без денег. Я уже говорила, что я никудышная хозяйка? Если еще не говорила, то вот она я — не умею практически ничего, не берегу мизерный бюджет. Жаль, то прошло то время, когдаа меня можно было чему-то научить и перевоспитать. Думаю, моя мать была бы счастлива, если бы в один из дней я заявилась бы к ней на порог, раскинув руки в стороны для объятий, и признала бы ее полную правоту. Точнее, она была бы на седьмом небе от восторга. Кофе не помог собрать мысли в кучу, но зато я позавтракала жидкостью. Плохо для желудка, да, но у меня и так полно вредных привычек, об одной из них уже даже переживать не стоит. Открыв дверь на небольшой балкон, я прихватила с собой плед, кружку и телефон. Осень не располагала к хорошей погоде, улицы были сырыми, густой смог опускался и закрывал собой крыши высотных зданий. Есть какое-то очарование в середине сентября, если вы меланхолик и пытаетесь найти во всем хорошее. Расстелив на плетеном деревянном стуле плед, я закуталась в остатки, оставляя только ноги на воздухе. За десять минут они не успеют так замерзнуть, если учесть,что мои ноги и так всегда холодные. На таком же плетеном столике лежала недокуренная пачка сигарет. Помните, я говорила о вредных привычках? Курение — одна из них. Достав из пачки сигарету, я подкурила и затянулась дымом. Вопреки убеждениям, курение не расслабляет, это лишь привычка. Можно приучить организм расслабляться, когда втягиваешь полные легкие дыма, но на самом деле тело только напрягается, потому что никотиновый дым — не кислород. Я же курю, потому что привыкла. Мерно попивая кофе и периодически втягивая в себя порции никотина, я пролистывала новости в телефоне. Политика меня не интересовала, я следила за культурными мероприятиями Лондона, которые должна обозревать. Мое расписание заполнено на месяц вперед, в нем записаны такие события, о которых еще даже самые пронырливые журналисты не были в курсе. А я, что, я «почетный» критик, которого приглашают, чтобы набраться популярности. Удивительно, что никто из них действительно не знает, как я выгляжу. Они думают, что мои инициалы означают мужчину, поскольку стиль резкий и грубый. Вся правда должна быть раскрыта — это мой девиз. Когда кофе был допит, а сигарета докурена, я вернулась в тепло, не забыв забрать плед. Не хотелось, чтобы он отсырел так же, как сигареты. Ноутбук уже погрузился в спящий режим из-за того, что за ним никто не работал. Я простояла буквально несколько секунд на одном месте, проводя параллель с людьми, и пришла к выводу, что люди так же походят на бездушные машины. Только от ноутбуков больше толка — с них можно выходить в интернет и смотреть видео на YouTube. У людей нет такой функции. Телефон зазвонил, и мне пришлось положить плед на кресло, чтобы ответить. На экране высветилась фотография пухлого лица в очках для зрения с голубой оправой. Взгляд был косой и немного злой — фото вышло неудачным. — Да, Мара? — произнесла я, как только нажала на кнопку ответа и приложила телефон к уху. — Ты не занята? — спросил довольно низкий голос. — Нет, я дома. И всю жизнь теперь тоже проведу дома. Девушка рассмеялась, думая, что это всего-лишь очередная из моих шуток. Но она даже не догадывается, насколько я сейчас близка к истине. — Что ж, тогда я думаю, что не отвлеку тебя, если предложу прямо сейчас прогуляться до одного места. — Если я дома, то это не значит, что я не работаю, — я закатила глаза и упала в кресло на неаккуратно разбросанный плед. — Ты заедешь за мной? Или в твоем понимании «прогуляться» — значит пешком? Мара вздохнула. Мне показалось, что я даже услышала, что она хлопнула себя по лбу. Но скорее всего это моя паранойя из-за того, что мне кажется, что люди вокруг не одобряют и не понимают моей иронии и сарказма. — Я заеду за тобой, — раздраженно буркнула она. — У тебя ровно пятнадцать минут, чтобы привести себя в божеский вид и посадить своюзадницу в мою тачку. Я нахмурилась. Если Мара говорит, что я должна выглядеть, как человек, то это значит, что мы отправляемся на серьезную встречу. А к серьезным встречам я не готова с утра в понедельник, о чем ей и сказала. — Это важно для тебя, — это все, что ответила мне девушка перед тем, как сбросить вызов. Что ж, время пошло. Я не успела сходить в душ, поэтому просто убрала темно-каштановые волосы в крепкий конский хвост, закрепив его черной резинкой. Концы завивались, что несказанно раздражало меня, поэтому я решила заплести волосы в свободную косу, вытянув зернышки, чтобы она смотрелась пышнее. Когда-то давно я была парикмахером, поэтому научилась прекрасно справляются со своими непослушными волосами. Закрепив кончик волос маленькой резинкой, я быстро подкрасила брови и пару раз провела щеточкой с тушью по ресницам. Они стали пышнее, а взгляд выразительнее. Как одеться, я все еще не знала, поэтому достала из платяного шкафа черную блузку и такие же черные узкие штаны. Концы были подвернуты из-за того, что я маленького роста, а то, как штаны собираются у лодыжек, мне не нравилось. Глянув на часы, я тихо чертыхнулась. Я уже опаздывала. Наверняка Мара сейчас ждала меня, сидя в машине, и проклиная. Обычно она не такая нервная, но, видимо, сегодня действительно какая-то важная встреча. Удивительно, что химиков вообще может что-то так взволновать. Черные замшевые ботильоны, твидовое пальто цвета мокрого асфальта, и я вышла из квартиры, захлопнув за собой дверь. Ключи лежали в небольшой черной сумке с твердым каркасом. Она была у меня единственная, ей уже несколько лет, о чем свидетельствуют значительные потертости на ручках. Спустившись на лифте вниз, я вышла из здания и сразу зацепилась взглядом за черный Range Rover. Слишком много черного цвета в моей жизни, но этот цвет очень стильный и притягательный, такой загадочный. Вы никогда не узнаете, что таит в себе темнота, пока не войдете в нее. В моем случае я знала, что таит темнота Range Rover'а, поскольку уже отсюда могла видеть, как девушка за рулем нервно отивала пальцами только ей известный ритм. Многие знакомые назвали бы меня самоубийцей из-за того, что я все-таки рискнула сесть в машину к Маре. Но она лишь смерила меня усталым взглядом и сняла машину с ручника, чтобы тронуться и поехать вперед по улице, забитой машинами. Сегодня поток был особенно плотным, будто бы в какой-то национальный праздник. — Так, куда мы едем? — я решилась задать вопрос, когда повернулась к девушке. — Один человек заказал у меня несколько веществ, — начала Мара, внимательно следя за дорогой. — Сначала я подумала, что он какой-то крутой дилер, но оказался чокнутым поваром, использующим молекулярную химию. В общем, в благодарность за поставку, помимо денег, он предложил мне посетить его ресторан и лично удостовериться в том, что они используют препараты по назначению. — И это было так важно и срочно? Я даже душ принять не успела, — я приподняла одну бровь. По логике Мары мы обязательно должны посетить этот ресторан молекулярной химии, чтобы наесться ненатуральных продуктов. Я могла бы и дома так же пообедать, просто купив в магазине быстрорастворимую лапшу. Но я не могу есть подобные вещи, все-таки чему-то в детстве меня мама научила: есть мясо и готовить мясо. Остальное меня не волновало. — Это уже твои проблемы, — девушка усмехнулась, посмотрев на меня краем глаза. — Он открылся совсем недавно, ему нужны клиенты. А ты можешь осветить его ресторан, и только от тебя зависит: пойдут ли люди к нему. Я закатила глаза и откинулась на спинку сиденья. — Надеюсь, ты не выдала меня. — Нет, конечно. Не беспокойся, он не узнает, что в его ресторане сидит критик, разносящий заведения в пух и прах.