Август — предатель, пустивший в лето
Отряды осенних ветров…
Обе-Рек — Небо августа
После войны с Зерефом вся гильдия прочно прописалась в больнице. Грей лежал в одной палате с Джувией по той единственной причине, что та, выныривая из целительного сна, вызываемого сонными зельями, каждый раз отправлялась искать Грея. Иногда их периоды бодрствования совпадали. Но ни в один из них они не сказали друг другу ни слова. Будто что-то между ними заиндевело, промерзло. Впрочем, Грей не чувствовал в себе особого желания говорить. Он кипел. Он бурлил внутри. Он умирал. Наверное, могло показаться, что Грей будет счастлив видеть Джувию живой. И он точно не хотел, чтобы она погибла, прям железно. Однако один вопрос «Как ты могла?» крутился в его голове на все лады каждое мгновение, когда Грей был в сознании. Какого черта? Почему? Зачем? За что? Грей задыхался, лежа в паре метров от нее. Задыхался от ярости и отчаяния. Да, все закончилось, да, все теперь будет хорошо, наверное. Но, о, это чертово «но». Как же Грей его ненавидел. Джувия почти удачно убила себя прямо у него на глазах, а Грей ничего не мог с этим сделать. Как всегда. Кто ей сказал, что Грею было бы здорово, классно и просто прекрасно жить в мире, где за него снова кто-то умер? Кто ей сказал, что она имеет право жертвовать собой? Какого черта, Джувия? Окна палаты задребезжали от порыва северного ветра. В общем-то, был август. В общем-то, за окном периодически валил снег. И, последнее, чего Грей бы хотел, это думать о природе августовского снегопада. Вернее, ответ в его голове уже был, но завернутый в упаковку, как рождественский подарок. И вскрывать этот ответ Грей не хотел. Грей хотел курить, может быть, сползти с кровати и отправиться с Альбероной на поиски спиртовых залежей больницы. И, может быть, совсем немного, чтобы Джувия не применяла свое шаманство с кровью, и он тихо-мирно помер от дырищи в боку. Джувия, в общем-то, тоже с ним не разговаривала, и было в этом что-то ироничное. Грей нашарил под подушкой пачку сигарет — от Джерара-контрабандиста, который через день таскал Эрзе цветы и что-нибудь вкусное, а Грею перепадало желанной отравы по старому знакомству и за помощь с «Аватаром». Собственно, курить здесь не хотелось, чего доброго, Джувия очнется, а вариться во взаимном «не хочу об этом говорить» было отвратно. Грей, стараясь не кряхтеть, как дед, сполз с койки и тихо покинул палату. Была глубокая ночь, Грей был стабилен — так что не хватятся. Он уселся на ступеньки черного входа в лазарет, и мрачно закурил. С неба повалила крупа, мелкая и колючая. Один из самых отвратительных видов снега. На улице даже особо холодно не было, так что снег не ложился на землю, а становился дурацкими лужами. Грею было откровенно плевать, что из одежды на нем были только штаны, а на улице — симуляция ноября, устроенная двумя дебилами. Мерзко, противно — не хуже, чем Грей себя чувствовал внутри. Рядом опустилась девушка, Грею даже поворачиваться не надо было, чтобы узнать в ней Джувию, которая за каким-то чертом решила проветриться рядом с ним. Впервые за эти дни. Грей думает, что это знак, и говорит то, что вертелось у него на языке под вторым пунктом после «Какого черта?»: — Я виноват. Мне стоило быть сильнее и побороть контроль того парня раньше. Джувия разъяренно щурится, и Грей понимает, что не видел ее такой злой с тех пор, как они дрались на крыше «Фантом Лорда». Еще чуть-чуть и закипит. Лед смачно треснул и тронулся. Как и они, в общем-то. — И что? И что бы было, Грей-сама?! Ледяной замок не позволил бы Джувии помочь Грею-сама, и он бы умер! Умер! Прямо на глазах у Джувии! — и это был первый раз, когда Джувия кричала на него. Странное ощущение. Даже когда они были врагами, она скорее кричала сама с собой, нежели с Греем. — Да-а? — издевательски протянул Грей. — Да! Конечно, мне стоило сложить лапки и позволить умереть тебе! Если бы Венди пришла на пару минут позже — ты бы здесь не сидела! Это был твой отличный план? Надежный?! — Джувия не хочет жить в мире, где нет Грея-сама! Грей выругался. — Да, прекрасно! Лучше позволить мне смотреть, как ты умираешь, а я ничего не могу сделать! Да, отличная идея, Джувия! Я видел смерть своего отца, Ур, ее дочь пожертвовала свое долбанное время, чтобы я и еще несколько человек выжили… Слушай, ты молодец, что решила влезть в этот список людей, умерших, чтобы меня спасти! Только ты забыла спросить меня, хочу ли я этого! Легко сказать — «Джувия не хочет жить в мире, где нет Грея-сама»! А ты думаешь, мне по кайфу жить в мире, где те, кого я люблю, умирают снова и снова?! Ты бы не смогла жить! Ха! Я уже живу в этом дурацком мире, где все теряю! Снова и снова! Снова и снова! Снова и снова!.. Он повторял это «снова и снова» раз за разом. — И что? Джувии стоило позволить Грею-сама умереть героической смертью? — Да! Потому что этот олух очкастый на меня ставил! И меньшее, что можно было в этой ситуации сделать — поднасрать ему посильнее! Поверь, он бы снял с тебя контроль, поняв, что просчитался. Он хотел грохнуть Нацу моими руками! И я, черт возьми, пошел это делать, потому что его маленькая манипуляция, причина, по которой он столкнул нас в бою, удалась, благодаря тому, что ты жертвенная дура! — Ах, это Джувия глупая?! Значит, проткнуть себя мечом — это умно? Джувия никогда бы не простила себе, если с Греем-сама что-то случилось! Джувия не смогла бы жить с мыслью, что драгоценная жизнь Грея-сама закончилась по ее вине! — Ты? Не простила бы себе? А я типа отмороженный совсем, кому на окружающих плевать, пошел бы после твоей смерти по радужной дороге, разбрасывая ромашки? Не печальтесь, Грей-сама, Джувия всегда будет жить в вашем сердце, — передразнил он ее. — Серьезно? Ты хоть знаешь, что это не так работает? Я был опечален, я был вне себя от ярости, что избил того ублюдка почти голыми руками, и я опечален до сих пор! — Грей-сама не хочет слышать Джувию! Джувия умрет, но не позволит Грею-сама пострадать, потому что Джувия любит! — О! Чудно! Замечательно! Ты любишь! Что-то не помогает твоя любовь ничерта! Они замолкли оба, тяжело дыша. И Грей заметил, наконец, что мелкий снег, превратился в полноценную метель, стоя посреди которой, они самозабвенно орали друг на друга. И эта метель была полностью их рук делом. Джувии было настолько паршиво, что она вызывала дождь, прокручивая ту битву раз за разом в своей голове, но и Грею было не менее мерзко на душе. И вот эти их разочарование, ярость на себя и друг друга были настолько обоюдными, что магия их, вышедшая из-под контроля, сотворила ненамеренный унисон рейд прямо над Магнолией. И каждый раз, когда их чувства вот так сходились, происходил августовский снегопад. — Нашли время, когда орать! — орал им Гажил из своего окна. Судя по хрипоте его голоса, орал он уже некоторое время, но они были настолько заняты друг другом, что тупо не обращали на него внимание. — Да я тебя люблю! Нет, я тебя люблю! Я без тебя жить не могу, нет, это я без тебя жить не могу! Задрали, уроды! Ночь на дворе! Ваза с цветами, стоявшая на окне этажом выше, очень удачно была задета чьим-то костылем. Летела она не долго, бесславно окончив путь об голову Рэдфокса. — Эрза, какого черта? Меня-то за что? — возмутился Гажил, стряхивая с себя цветы. — Дай им уже выяснить отношения спокойно, а то этот снег никогда не закончится, — голос Эрзы звучал приглушенно по причине того, что говорила она из глубины своей палаты. Вставать с постели ей без крайней надобности было категорически запрещено. Гажил, что-то бурча, скрылся в комнате, злобно захлопнув окно. Запал пропал. Они, в пылу спора вскочившие на ноги, неловко плюхнулись обратно. Снег прошел. То ли от того, что они эмоционально истощили себя, то ли от того, что они, наконец, выговорились и магия успокоилась. Впрочем, это было неважно. — Больше так не делай, ладно? — говорит Грей. — Только если Грей-сама пообещает то же самое, — попросила Джувия. — Никаких жертв. — Никаких. Они закрепили этот своеобразный пакт переплетением мизинцев. — Черт, а неплохое мы тут светопредставление устроили. В августе-то. — Снег нравится Джувии больше, чем дождь. — Скажи это персоналу больницы, который не сбежался на крики только потому, что хотел нормальный август. — А Грей-сама был серьезен, когда… — Да. Джувия вздыхает, улыбается бледно и устало, утыкается лбом ему в плечо, прижимаясь, как провинившийся и продрогший котенок. — Джувия просит прощения. Она не хотела кричать на Грея-сама. — Нет, ты хотела, — замечает Грей. — И я хотел. Единственное, чего мы оба на самом деле хотели — наорать друг на друга за то, что сделали сами. Мы оба понимаем, что двигало нами, и мы оба не можем принять это. Меня буквально выворачивает от мысли, что ты могла убить себя, чтобы спасти меня. Но я сделал то же самое. Прости за это. — Грею-сама не за что извиняться. — И все-таки это должен был быть я, — тихо говорит Грей. — У тебя был этот прием с кровью, и до прихода Венди ты могла бы меня удержать. А так мы оба чуть не умерли. — Джувия же уже говорила, что она не могла… — Я помню, но это простая логика. — Джувии безразлична вся эта логика! — Да я заметил, — Грей усмехается, логика — это не то, что первым бросается в глаза, когда ты смотришь на Джувию. В худшие времена Грею казалось, что у нее этой самой логики вообще нет, в лучшие — что она какая-то неправильная. Грей поднимается со ступеней и протягивает Джувии руку. — Идем обратно. Они возвращаются в палату, держась за руки. И молчание между ними больше не казалось таким тягостным.