Вольфрамово-ванильная любовь

Я затрудняюсь сказать, какова мораль этой истории. С некоторыми историями просто. Например, мораль сказки «Три медведя»: «Никогда не залезай в чужой дом». Мораль «Белоснежки»: «Никогда не ешь яблок». Мораль Первой мировой войны: «Никогда не убивай эрцгерцога Фердинанда». Лемони Сникет

Май. Жара. Неожиданная практика по травологии у пятого курса… Солнце в самом зените, и почему-то мадам Стебль решила, что именно сегодня, когда температура достигла бесчеловечных плюс двадцать пять, стоит заняться ее личным огородом. И правда, почему бы нет? В лучших традициях преподавания ранее добродушная и вечно суетливая женщина лишь оставила задания, скрывшись от недоумевающих подростков где-то в своей личной теплице. А недоумевали они по следующим причинам: от жары и от задания. Разделив всех на пары, женщина вручила каждой семена, набор инструментов и фотоаппарат, с помощью которого они смогут запечатлеть весь процесс. Достаточно странное задание, но не менее странное, чем пары, в которые мадам Стебль их распределила. Чтобы «упрочнить дружеские отношения между факультетами», было решено объединить необъединяемое. Таким образом, никто не остался доволен своим партнером: Уизли драматично вздыхал, стоило Блейзу Забини открыть рот, а Поттер всячески избегал взгляда Пэнси Паркинсон. Самое неудачное сочетание досталось Гермионе и Драко: они достались друг другу. — Удачи нам, — проговорила Гермиона, стараясь, чтобы ее голос прозвучал как можно менее уныло, и глядя на приближающуюся перспективу ужасно провести время. Облачённый в зелено-черную мантию, Малфой по-хозяйски закинул лопату на плечо, а зализанные платиновых волосы, казалось, отбрасывали солнечные зайчики. Он шел не спеша, словно испытывая терпение: то он поздоровается с однокурсниками, то выскажет пару ядовитых фраз, то «случайно» заденет этой лопатой ее друзей. Под гневные тирады и вопли окружающих, как под фанфары, Драко предстал перед ней в своем обычном состоянии. С этого божественного лица, чувственных губ не сходила полуулыбка, легкая, как обдувающий ветерок, и коварная, как вся его виктимская натура. — Ну что, — акцентом неугомонной вахтерши. — Долго еще стоять будем? Гермиона нервно сглотнула, смотря в эти бездонные чарующие серые глаза холоднее Антарктиды. Что она хотела в них найти? Совесть? Интерес? А может, душу? Кто знает, что прячет Драко Малфой в своей зеленой липкой душе, ведя себя так своевольно; кто знает, каков он на самом деле. Это бледное, словно бедро нимфы, лицо, казалось, могло только ухмыляться, не более того. Взмах черных, как уголь, ресниц будоражил сознание девушки, заставляя неприлично сглатывать дважды подряд. Лицо Драко из ухмыляющегося становилось озабоченным. — Э-э-э, Грейнджер, не заставляй меня марать руки и тащить тебя в теплицу, — парень отвел взгляд и прошел мимо нее. — Давай быстрей кончим с этим. Не забудь захватить камеру! Проводив его взглядом, девушка тут же схватила рядом лежащий фотоаппарат, помахала друзьям на прощанье, а затем юркнула за напарником, скрываясь в матовых стенах. Она все еще не могла поверить, что ей предстоит совместное итоговое задание, к тому же с Малфоем! С тем, кто выводил ее из себя несколько лет, заставляя совсем еще юное девичье сердце то трепетать от ранящих гордость слов о ее происхождении, то биться в сладкой, как шоколад, истоме от них же. Порой Гермиона вела себя совсем как фанатка какого-нибудь айдола, ее чувства не были ничем обоснованы и менялись каждую секунду, стоило Драко оказаться в зоне ее видимости. И каждый раз сдерживая в себе эти порывы, она лишь молча смотрела на него, иногда по глупости, переставая контролировать себя, говорила пакости. Или того хуже. Была равнодушной. — Ну что, Грейнджер, — издевательский голос вывел из сердечных раздумий, — готова снова оказаться в своей среде? — Только после вас, — парировала она, усмехнувшись, но при этом сохранив выразительность кирпича. Драко промолчал, вводя лопату в податливую землю. — У меня нет время с тобой пререкаться, у меня в четыре свидание. Так что бери вторую лопату и давай уже копать грядки, Грейнджер. И в твоих интересах сделать это хорошо. — Но я никогда… не делала этого… — неожиданно неловко заговорила девушка, словно выдавая свою самую страшную тайну. Хотя это было далеко не так и секрет Гермионы Грейнджер заключался в другом. Но об этом в другой истории. — Что? — с ужасом и удивлением одновременно переспросил парень. — Что ты сказала? Ты никогда не держала в руках лопату? Никогда не работала ей? Отрицательное мотание головой еще больше удивило Драко, и он, не сдержавшись, ринулся в ее сторону. Капельки пота скатывались по лицу, утекая в темную страну запретного под одежду, и Гермионе оставалось только вдыхать воздух, который становился все жарче и жарче с каждым его шагом. Она смущенно вытерла пот со лба, а затем поспешила расстегнуть пуговицу. Драко умел накалять обстановку. — Здесь нет ничего сложного, — без должного пафоса и подколов заговорил парень, хватаясь за лопату. — Не бойся, Грейнджер, обхвати ее руками. Обеими. И нежнее! Иначе оставишь занозы… да, так лучше. И держи крепче, иначе в самый разгар может соскользнуть и вылететь из рук. Запачкаешь меня. А ты ведь этого не хочешь, верно? Внимательно слушая Драко, девушка лишь кивнула. Она не хотела, чтобы он останавливался. Его голос… Словно невидимые феи преобразовывали его в лучший мед и вливали ей в уши, порхая рядом. Сознание туманилось. — …а затем берешь и вставляешь ее, подбирая землю, — не унимался напарник, наивно полагая, что его слушают. Его прежде белесое лицо приобрело румянец; жара дала о себе знать, сделав Малфоя еще более привлекательным. Гермиона продолжала глупо кивать, лишь различая двусмысленные фразы «вверх-вниз», «выше, подальше, глубже». Она совсем одурнела, и Драко это заметил, заканчивая свою речь. — Я предлагаю тебе снять все по максимуму, в пределах приличия все же, — бросил он, отходя прочь от нее. — Я же не хочу ослепнуть, в конце концов, или же получить психологическую травму. — Тебе бы тоже не мешало раздеться, — выпалила Гермиона. — Ты уже запачкал форму, и от тебя несет по? том! — Да, ты права. Никогда бы не подумал, что мне придется раздеваться в одном помещении с тобой, — задумчиво изрек Драко. — Что не сделаешь для общего дела. Только куда бы вещи сложить пока… Недолго думая, девушка вытянула из кармана мантии палочку и, нацелившись на ведро, трансфигурировала его в небольшой стул. Добротный, пускай и потертый, но на него можно было положить вещи, что тут же начала делать Гермиона. Она аккуратно сняла мантию, повесив на спинку стула галстук, который успел ей помешать. И, закатав рукава, осталась лишь в одной рубашке и юбке, внимательно следя за Малфоем, призывая взглядом сделать то же самое. Но он не мог оторвать от нее взора. Ох уж эта Грейнджер, вечно умная, закрытая и такая далекая от него, которая сейчас стоит всего в нескольких шагах, раздетая и разгоряченная, со слегка запачканным лицом. А эти волосы! Каштановые, под стать двум карим вишенкам на этом светлом, чуть красноватом лице. Её растрёпанный вид делал с ней нечто невообразимое, и на минуту Драко показалось, что она сексуальна. — Эй, Грейнджер, дай панаму, — небрежно бросил он. — Кажется, мне голову припекло. Но даже с покрытой головой он не мог отогнать от себя эти бесовские мысли, что теперь терзали его. Занимаясь своим делом, парень не мог не поглядывать на напарницу, особенно сейчас, когда есть такая возможность разглядеть ее со всех ракурсах. Вот она берет эту лопату, вот вскапывает грядку, а вот и взметывается ее небольшая грудь. Грейнджер, как и было ей положено, делала все с брезгливой аккуратностью и четко, не отвлекаясь. Эти женственные слабые руки так непрофессионально держали ствол лопаты, что Драко хотел засмеяться, но потом передумал, понимая, как мило это выглядит со стороны. Ей предстояло еще многому научиться, этой маленькой заучке с вражеского факультета, мадемуазель «я все знаю, но не умею держать лопату». Скинув все вещи на стул, он снял рубашку и приступил к работе. — Знаешь, на самом деле, наверное, стоит прополоть огород, — неожиданно заговорил Драко, когда молчать больше не было сил. — Думаю, это пойдет в плюс. Гермиона кивнула, убирая пот полотенцем, которое она выстрасфигурировала из мантии. — Ты этим и займись, а я пока закончу здесь. Потом помогу. — Хорошо. * * * Гермиона только что закончила убирать весь этот неэстетический мусор, поэтому позволила себе присесть на стул, передохнуть. Она практически привыкла к жаре, видимо, сегодня день побил все рекорды температур. Было уже около трёх, а работы оставалось не так уж много. К ее безграничному удивлению, Драко больше не пытался ее задеть или унизить, он вообще молчал, старательно занимаясь землей. Изредка, конечно, они переглядывались, но вряд ли испытывали одни и те же чувства. Гермиона тяжко вздохнула, обмахиваясь упаковкой семян. Откуда он знает, как надо пользоваться лопатой? Откуда он знает, что лучше прополоть огород? Может, он еще и знает, как сажать и выращивать овощи? Девушка усмехнулась про себя. Бред. — Немного увлажни почву, — скомандовал Драко. — Агуаменти, — Гермиона тут же направила палочку, из которой небольшой струей потекла вода. В теплице стало намного лучше, по крайней мере, теперь можно было дышать, хотя все равно место больше напоминало турецкую сауну. — Надеюсь, ты не забываешь фотографировать? — Нет, конечно, — девушка покрутила в руках фотоаппарат. — Я прекрасно помню, что именно нужно для зачета. Ну, что дальше? — чуть погодя добавила она. Драко облокотился рядом, жадно хлебая воду из бутылки, да так неаккуратно, что несколько раз облился. От жаркого тела исходил пар, стоило лишь капельке коснуться его великолепного накаченного пресса. Он совершенно не стеснялся себя, наоборот, Драко был по-настоящему собой: простой парень, который любит тяжелую работу. Гермионе не на что было жаловаться. — М-м-м, ну что ж, а теперь начинаем сам экзамен? Он взглядом указал на пару бутылок специального зелья-реагента, которые преподаватель вручила каждой паре. Две разные, но с одинаковой наклейкой «ОПАСНО, НЕ ПИТЬ, ТОЛЬКО ДЛЯ ЭКЗАМЕНАЦИОННОГО ЭКСПЕРИМЕНТА» бутыли как бы намекали, что однажды их придется использовать и явно не для чаепития. Одна была прозрачной, в ней виднелся малинового цвета раствор, и почему-то Гермионе он очень сильно приглянулся. Она потянула было к нему свои требовательные ручонки, как вдруг на половине пути Драко хмыкнул и она отпрянула. Драко не хмыкает просто так. — Сначала другой. Вот тот, красивого зеленого цвета. Так написано в инструкции. — Дурацкий цвет, — буркнула девушка, хватаясь за большую зеленую бутыль, от цвета которой в мыслях пронеслись сотни не особо приятных ассоциаций. — Цвет блевотины, соплей, цвет слизняков и оливок. Цвет плесени, Слизерина, в конце концов! — Забавно, — усмехнулся парень. — А по мне, это цвет надежды… — Слишком романтично, Малфой, даже для тебя, — с сарказмом произнесла Гермиона, фотографируя, как напарник заливает обработанные лунки. Он делал это с такой же педантичной аккуратностью, как и все остальные дела, связанные с земледелием. В какой-то момент ее рука дрогнула и вместо задания девушка сфотографировала Драко. Его улыбчивое, скорее радостное, умиротворенное лицо было таким… необычным. И безумно фотогеничным. Как ей думалось, не важно, что она сфотографирует, всем будет всё равно: главное, в кадре будет он. Эти сильные волосатые руки или брутальное перепачканное гладкое лицо. — А я и есть романтик! — Да ладно, разве ты не трахаешь всё, что видишь? Разве Пэнси Паркинсон не твоя секс-подружка? — Ты с чего вообще взяла? — брезгливо воскликнул Драко, с ужасом глянув на напарницу. — Всё? Ты сумасшедшая? Меня никто не достоин! Мне так мама говорит! Никто не достоин моей ягодки, моего сладкого приза! А тем более Паркинсон. Я же из благородных кровей, Грейнджер, фу! Лицо парня перекосило, она прежде никогда не видела этого беспокойства, поэтому незаметно щелкнула камерой и поспешила перевести тему. Лишней эта фотография в ее архиве не будет. — Сейчас кладем семена, да? Они у меня, — Гермиона достала из кармана маленькую закрытую цветастую упаковку и шумно помахала ею. Драко тут же переменился в лице и вернулся в свое излюбленное состояние агронома-садовода, щурясь и по одной упаковке пытаясь определить содержимое. — Что сажаем-то? — Клубнику! — М-м-м, — загадочно, сладко, трепетно и по-малфоевски произнес Драко. — Это должно быть вкусно. Неважно. Теперь давай мне камеру, я тебя сфотографирую для отчетности. А ты пока раскидаешь семена. И смотри, — грозно, совсем не шутя добавил парень, — попадешь мимо — все пойдет насмарку! Только в зеленую жидкость! Гермиона вздохнула, закатив глаза к небу. Кто мог знать, что дотошность Малфоя в сфере земледелия хуже любой ее дотошности. В такие моменты он походил больше на ее сварливую бабку, которую она меньше всего любила: та тоже была одержима огородами, сажала по Луне картошку, разбиралась в сортах баклажанов как профессор Снейп в зельях, а жуков убивала с жестокостью Волан-де-Морта. После обмена инструментами Драко мог отдыхать, лишь делая время от времени пару снимков, как Гермиона наклоняется и… разбрасывается семенами. Бессовестно прогибаясь, она совершенно не задумывалась, в какой позе окажется в следующий момент. Ах это горящее лицо, убранные, но выбивающиеся из хвоста волосы… Грейнджер возбуждала, к своему ужасу понял Малфой, возбуждала его не хуже полевых работ, зеленого цвета и слипшихся макарон. Он делал намного больше фотографий, чем требовал их проект, но кто сказал, что они все пойдут на его благо? Нет, парень не мог остановиться, он подходил все ближе и ближе. Поступью хищника, выслеживающего жертву; он был непредсказуем! Ловя удивительные кадры, в один момент он просто понял, что камера упирается в лицо Гермионы. — Э-э-э, Драко, — обратилась к нему девушка. — Я закончила. Надо заливать вторым раствором. Ее смущенный голосок был антидотом. Он понял это слишком поздно. Это наваждение прошло так же быстро, как и поглотило его: он остался совершенно пустым, эмоции на нуле. Драко готов был издавать лишь хрип, показывая этому миру, как тот к нему несправедлив. Почему это произошло с ним? Почему это произошло с ним, тем более при ней? Почему это произошло сейчас? Драко был зол, счастлив и опустошен одновременно. В голове — миллион мыслей, голосов, смеющихся над ним в этот момент… Как давно он потерял себя? И почему обрел только сейчас? О счастье безумной влюблённости! Он готов был пасть только к ее ногам, но не мог. Кто он, а кто она? Их разделяло куда большее, чем, казалось бы, банальный шаг и вытянутая рука. Он хотел быть для нее кем-то. Он готов был измениться, но не мог… — Драко… Она сказала это так тихо, словно прошептала на ухо. Ее голос был такой нежный, сочувствующий и невинный, как блеяние барашка. Казалось, окружающий их мир исчез, рухнул, испарился и существовали только они оба. — Драко… Голос становился более настойчивым, но и еще более приятным уху. Как давно никто с такой теплотой не звал его по имени? Он начал забывать собственное имя, ведь в первую очередь он не Драко, а Малфой, представитель своей семьи, британской магической аристократии. — Драко… Но как же билось, отзывалось сердце, стоило лишь Гермионе произнести его имя! Давление поднималось, в груди щемило. Он знал, что однажды столкнется с такой ситуацией, но всячески хотел избежать ее… — Драко!.. … носил маски, скрывая свою сущность. Кому она нужна? От нее столько проблем. С детства его учили определенным вещам, и влюблённость, тем более в грязнокровок, как Грейнджер, не входила в этот перечень. Это табу рода Малфоев. Самый страшный грех, которым можно запятнать себя, не считая связи с негроидным или азиаткой… — Драко… Нет, Гермиона, только не этот сожалеющий голос. Нет, прошу, Гермиона, только не он. Парень поднял свои глаза, смотря прямо в глаза напарницы. Запах ванили кружил и витал вокруг, это был аромат её духов. Её запах, который он не спутает ни с чем на этом свете. Всматриваясь в ее хрупкую фигуру, он не видел различий между ними: ну кто скажет, что она, самая прекрасная, самая умная и самая невероятная ученица, может отличаться от него? Почему же люди так похожи и так различны? Почему его удел — носить маску, оскорбляя ее каждый раз, показывая ее место и своё превосходство? Он устал быть таким. Он устал быть другим. Он устал быть тем, каким его ожидали увидеть… — Драко, давай закончим наше задание. Все так же робко, тихо проговорила Гермиона, глядя прямо ему в глаза. Нет, теперь они не казались ей такими холодными или отчуждёнными: он уронил маску, показывая свое истинное лицо, душу и чувства. Каким был этот парень? Таким же, как и остальные парни его возраста. Но в то же время он был другим. Его серые глаза были необычными… похожими на сталь? Нет, Драко не был заурядностью и не заслуживал заурядного прилагательного. Они были вольфрамовыми! Да! Самыми тугоплавкими, непонятными и одними из самых далеких в периодической системе Менделеева… О эти глаза! Глаза мученика, понявшего, за что он борется! Того, кто познал жизнь и смерть! Того, кто познал любовь. — Да, Гермиона, — сухо ответил Драко, хватая раствор малинового цвета. — Пора кончать это все. — Ты прав. Сделав пару снимков (еще десяток на память), девушка запечатлела рост волшебной клубники. Урожай выдался прекрасным, спелым и ровным, благодаря Драко и его феноменальным способностям садовода. И фотография, и итог полностью соответствовали заданию практики. Молчаливые, они вышли из палатки первыми, сдали свой отчет и оба получили «Превосходно». Профессор Стебль, попивая чай, встретила их с восторгом и умилением. И, заметив, что они совсем не пререкаются, не ругаются и даже не пытаются посылать друг в друга смертельные заклятия, а лишь неловко переглядываются, поздравила. Дружеские отношения — их фундамент был заложен благодаря им двоим, а это и было главным заданием. Ведь всё в этом мире происходит благодаря двум людям, говорят, даже Вселенная была создана двумя людьми… — Гермиона, — тихо окликнул ее Драко, когда они вышли в сторону Хогварста, а рядом никого не было. — Приходи сегодня в восемнадцать минут первого в Астрономическую башню. Одна. А затем, как ни в чем не бывало, устремился вперед, оставляя ее позади. Драко всегда был впереди.