Революция подобна зверю

1789 год. Революция постигла Францию. Туман из пыли и дыма. Сложно разглядеть людей, стоящих друг за друга высоко поднимающих флаги над головами. В воздухе витает запах страха и смерти. Крики людей, ржание лошадей, цоканье копыт, выстрелы, плач матерей. Все звуки слились в ужасный рёв. Тучи стянули небо и послышались первые капли дождя, раскат грома. Туман развеялся. В людей стреляли, избивали и бросали бомбы с ядовитым газом в разъярённые толпы. Горожане падали на сырую землю. Они не боялись смерти, не боялись умереть за родину. В их остекленевших глазах была лишь слепая ненависть, а с окровавленных губ срывались последние, судорожные вздохи. Арно бежит по черепичным крышам старых домов. Нотр-Да́м де Пари́ виднеется сквозь чёрный дым дымоходов. На площади много революционеров, нагнетающих ужас на обессиленных мирных жителей. Ассассин наблюдает, разжигая пламя ненависти, которое постепенно перерастает в пожар, пожирающий изнутри всю его человечность. Глаза налились кровью, кулаки сжались до белых костяшек. Дориан прикусывает язык, чтобы не закричать, настолько это было невыносимо больно смотреть, как не́когда процветающая Франция стала страной дегенератов, нажившихся на чужой крови, разрывая её на части. Сейчас мятежников, за которыми Дориан наблюдет с крыши старого, разваливающегося от времени дома, он может сравнить с дикими животными, бросающимися на людей с дикой яростью, жаждая насилия. Ассассин наблюдает за детьми, бегающими по площади, показывая языки и звонко смеясь. Для детворы всё, что происходило, было не больше чем забавой. Они дразнили революционеров и бросали в них камешки, а потом прятались среди толпы разъярённых горожан, когда те в свою очередь теряли терпение. Вот бы и ему сейчас побыть ребёнком. Сбежать от реальности, не беспокоиться о гнетущем состоянии страны, в которой он родился и вырос. Несмотря на все тяжкие испытания, которые пришлось ему пережить, Арно снова хотел побыть маленьким мальчиком. Он помнит всё. Тот день. Элиз. Помнит, как украл яблоко с трапезного стола, чтобы доказать, что он не струсит перед охраной Версальского дворца. Он доказал, но какова была цена? А может это самое яблоко стоило жизни его отца? Что если отец был бы жив, если бы он остался на месте, дожидаясь его? С тяжёлым вздохом ассассин достал из кармана грязного и потёртого синего плаща часы отца. Шарль Дориан учил сына смотреть в будущее и не бояться трудностей, которые затаились, выжидая подходящего момента, чтобы сбить его с дороги, которую он сам для себя выберет. Он учил его всему, что знал сам. Стрелка часов всегда показывала на одно и то же время, беспощадно напоминая Арно о дне, который навсегда изменил его жизнь. То, что сейчас происходит вокруг, угнетало его. Арно постепенно погружался в атмосферу хаоса. Трупов на площади стало больше. Обыватели падали с тяжёлыми ранениями. Они были убиты не только физически, но и морально. Революционеров становится всё больше. Люди вскоре отступают. Неужели революция сломила их и заставила принять судьбу такой, какая она есть? Неужели они оставят попытки истребить несправедливость, поджав хвосты и убежав в свои норы, словно пугливые крысята? Как же отчаянно Арно хочет вернуть всё, как было раньше. Вернуть дни без революции, вернуть то время где, страху и предательству не было места. Он делает, что только в его силах, но ассассин понимает, что как прежде уже никогда не будет и, с каждым разом, осознавая это, постепенно опуская руки, падая на колени, просит Бога о помощи. На плечо опустилась тяжёлая рука. Беллек обвёл взглядом площадь. Он посмотрел на Арно и уголки его губ неумолимо поползли вверх. - Всё ещё можно изменить, – похлопывая Дориана по плечу, пробормотал Пьер. - Уже не будет как прежде, – посмотрев в глаза наставника, выдавил через силу ассассин, - никогда. - Думаешь, такое случилось впервые? Такое было не раз, но мы всё же воспряли с новыми силами. Но сейчас мы забыли о своих целях. Мы погрязли в политике и революции, – сказал Беллек. – Франция будет процветать. - Так помоги же мне это сделать. Не сказав ордену, что это ты убил Мирабо, я надеялся, что ты будешь помогать мне, – Арно скинул со своего плеча руку Пьера. – Помоги мне остановить революцию, хоть и цена за это будет велика. - Это не в наших силах, щенок, – вздохнул мужчина. – Как бы ты не старался, как бы ты не хотел остановить мятеж, ты не сможешь. Это невозможно. - Революция подобна дикому зверю, рвущему страну на сотни маленьких частей, угнетая города, убивая людей. Я готов броситься в самое пекло, чтобы покончить с этим навсегда. Пускай это будет стоить мне жизни, но я сделаю это не ради себя. - Ты безумен, – опешил Беллек. – Но я вижу, как ты вырос за всё это время. Набрался ума, терпения, а самое главное - нашёл свою цель. Я не посмею помешать тебе. Это твой выбор и я не вправе отговаривать тебя. С этими словами Пьер кинул на кровавую площадь последний взгляд и скрылся за крышами зданий, паря между ними словно птица. Дождь утих. Лужи стали багрового цвета из-за крови, которая пролилась сегодня. Телега, запряжённая двумя вороными скакунами, везла десятки мёртвых тел и скидывала их гнить в промозглой яме. Ассассин выжидал подходящего дня, выжидал подходящего момента, когда сможет нанести последний, сокрушительный удар, который погубит революцию. А пока он мог лишь наблюдать за безлюдными улицами Парижа и сотнями мертвецов, расставшихся с жизнью, ради светлого будущего Франции.