Special people

Самым обидным было то, что погода была чудесная. Не было даже драмы вроде "небо плачет вместе с нами". Зимнее солнце хоть и не грело, но светило ярко и приветливо. Ветра почти не было и лишь морозная прохлада слегка щипала нос. Белые хлопья снега плавно опускались на черную одежду всех присутствующих, мгновенно исчезая в темных складках ткани. Одни о чем-то тихо шептались и переглядывались, дергали друг друга за руки, другие отстраненно стояли, рассеянно глядя куда-то сквозь. На фоне черных костюмов и платьев выбивалось лишь красное пальто Мадам Рэд. Она стояла совсем близко к яме, глаза ее были закрыты. И ни единой слезинки не было видно на щеках. Толпа людей в черном расходится на две стороны, открывая проход для десяти людей. Первые четверо идут вперед. Френсис Милфорд, которая даже в такой ситуации оставалась сильной, строгий взгляд был направлен вперед, а хрупкое женское тело на равне с мужчинами выдерживало свой тяжелый груз. Клаус оказался менее стойким и красные глаза выдавали с потрохами недавние слезы. Дидрих и Гробовщик шли позади, по их отрешенным лицам нельзя было сказать абсолютно ничего. Лицо жнеца сегодня было не скрыто длинной челкой, наоборот серебрянные волосы были собраны в высокий хвост, волнами спадающий почти к самым ногам. Траурный костюм в любом другом случае, наверное, не оставил бы ни одну даму равнодушной, но сегодня был неподходящий день. Дидрих шел вперед с неестественно прямой спиной, а застегнутая на все пуговицы рубашка словно душила владельца. Четверо людей остановились. На их плечах лежал гроб Винсента Фантомхайва. Следом за ними к трем вырытым ямам, увенчаным надгробиями, подошли люди с гробами Рейчел и маленького Сиэля. Мадам Рэд разразилась рыданиями. В последний путь всю семью Фаномхайвов провожали с роскошью. Гробы ручной работы выполненные из редкого дерева, на каждом был выточен свой узор. Внутри был дорогой китайский шелк, синий для Винсента, молочно-белый для Рейчел и нежно-голубой для Сиэля. Наверняка владельцам бы там понравилось. Если бы гробы не были пустыми. От графа и его супруги осталась лишь пара обугленных костей, а тело мальчика и вовсе не нашли, но было принято решение похоронить их по всем обрядам, чтобы любой мог проводить умерших в последнюю дорогу. В абсолютной тишине гробы отправляются каждый в свою яму. Когда дело доходит до крохотного детского гробика, женщины не сдерживают рыданий. Юная невеста Сиэля старается держать лицо, подобно своей матери, но горячие слезы рекой лились по щекам, несмотря на всю выдержу маленькой Лиззи. Дидрих думает про старика Танаку, который сейчас в больнице и не смог даже попрощаться со своим господином и тяжело вздыхает. На постамент поднимаются люди, чтобы произнести последие слова. Половину из присутсвующих Дидрих видит в первый раз, а теперь они распинаюся о своей скорби и потере и ревут в три ручья. Немец не может смотреть на весь этот цирк и ищет глазами куда бы ретироваться. Около старого дуба он замечает Гробовщика, который отстраненно стоял поотдаль от всех. Видимо ушел сразу после того, как закопал могилы. — Клоуны, — фыркает Дидрих, подходя к дереву. — Похороны тоже светское мероприятие, — задумчиво отвечает ему жнец, не поднимая глаз, — да только вот мертвые не слышат. Они стоят молча. Дидрих думает обо всем, что не успел сказать. И обо всем, что сказал. О несделанном и о совершенных ошибках. Кадрами в голове всплывают годы в колледже. Память теперь единственное, что осталось от Винсента и немец хочет сохранить ее до самого конца, в мельчайших подробностях. Он косится на жнеца. Поистине удивительная картина. Вместо привычной безумной улыбки и горящих глаз, Гробовщик выглядел растерянным. Он теребил в руках цепочку медальонов, секрет которых знал Фантомхайв, но Дидриху никогда не рассказывал. Острый нос высоких черных сапог коврял землю, а выбившиеся из хвоста волосы все таки спрятали от окружающих лицо. Гробовщик что-то шепчет одними губами, но немец не может разобрать. "Наверное разговаривает сам с собой, это в его духе" — думает он, но продолжает наблюдать. Последней каплей, доказывающей немцу полную неправдоподобность происходящего стала капнувшая с подбородка жнеца слеза. Гробовщик плакал. Чертов гробовщик, который обожал доводить Дидриха своими тупыми шутками и вечным смехом. Который открыто заявлял, что спит в гробах и неестественно жестикулировал, когда что-то говорил. Который всегда поднимал покойному графу настроение. Плакал. Дидрих и сам чувствовал, как ком стоит в горле, но твердил себе, что если бы Фантомхайв увидел как немец плачет, то припоминал бы ему это до конца жизни. В кармане пально он находит пачку сигарет, на которые капитально подсел после того, как узнал о кончине друга. — Будешь? - словно делая одолжение, Дидрих протягивает жнецу пачку. Все таки они никогда не общались без Винсента, да и немец Гробовщика откровенно побаивался. Желто-зеленые глаза удивленно смотрят на протянутую руку, но он соглашается и тонкие пальцы с длинными черными ногтями вытягивают одну сигарету. Дидрих любезно подносит жнецу зажигалку. Гробовщик не говорит не слова, просто благодарно кивает и затягивается. По дыму видно, как судорожно он выдыхает, словно вот-вот начнет биться в истерике. Но вместо этого он поворачивается спиной к немцу и идет прочь. — Ты не пойдешь на панихиду?! - удивленно и неожиданно громко спрашивает Дидрих. Жнец останавливается и поворачивает голову. Безумные, но печальные зеленые глаза смотрят прямо в душу, переворачивая все вверх дном. Гробовщик расплывается в улыбке и выдыхает сигаретный дым. — А ты?