Зато летать не страшно

За что ему все это? Хосок продолжает задаваться этим вопросов вот уже на протяжении последних двадцати минут. Он шел в айдолы, а не в каскадеры. Парень сильнее сжимает бортик перед собой — до побелевших костяшек, судорожно выдыхает в надежде успокоиться и закрывает глаза. Он готов сейчас сделать все, лишь бы не видеть удаляющуюся землю под ногами и человека с камерой, что становится все меньше с каждым мгновением. Но забыться не получается, хотя бы потому что здесь — наверху — холодный ветер проникает под кожу и поет свои серенады где-то внутри — между ребрами. Снять напряжение не помогают даже яркие цвета радуги над головой, в которые окрашен воздушный шар. Да, Чон Хосок, что до одури боится всего, сейчас находится в гребанном воздушном шаре, постепенно поднимающемся ввысь. Страшно. Неприятно. Немного тошнит и хочется заплакать. В голове мелькают картинки собственной смерти и всевозможных несчастных случаев. Он уже почти видит свое разбитое, с поломанными конечностями тело на земле, как чувствует прикосновение нежных пальцев к волосам. Тэхен стоит сзади, мягко и осторожно массируя затылок Хоби, улыбается еще так понимающе и трогательно, что, по-моему, еще хуже становится. Старший сглатывает. — Не бойся, я же рядом, — басит над ухом Тэхен и слегка проводит носом вдоль венки на шее. — Тэ, не сейчас, я пытаюсь сосредоточиться, — ворчит Хосок и снова зажмуривается, именно поэтому он не замечает маневра Ви, когда тот грубо хватает за шею и одним рывком заставляет сесть на корточки в глубине корзины — подальше от камер. Хоби в удивлении распахивает глаза, а видит перед собой только ресницы младшего и чувствует вкус его губ. Ви целует медленно и глубоко, не позволяя разорвать контакт, а когда открывает глаза, старший чуть чувств не лишается. Такие черти могут плясать только у его Тэхена. Такие черти могут значить только одно. Хосок прекрасно знает, к чему появляются эти беснующиеся огоньки в глазах напротив, и понимает, что надо срочно что-то предпринять. Здесь нельзя. Здесь увидят. Внизу стоит фотограф, наверняка удивленный внезапным исчезновением позирующих, поэтому даже в глубине корзины задерживаться нельзя. — Нет, Тэхён, не сейчас. Могут увидеть, — твердо говорит Хосок, сам поражаясь, откуда у него столько стали в голосе, когда сердце готово выпрыгнуть из груди и, подхваченное ветром, улететь в небеса. Оно бьется в истерике, как сумасшедшее, из-за высоты или из-за Тэхена — сейчас Чон не может внятно ответить. Он поднимается с колен, что предательски дрожат до сих пор, и смело выглядывает из воздушного шара вниз, помахав оператору. Видит ответные движения руками и даже как-то успокаивается. Сейчас страх высоты и хрупкого шара, в который его насильно запихнули, уходит на второй план. В приоритете оказывается не дать разойтись Тэхену, иначе мало потом никому не покажется. А пока он, Хосок, ведет себя как трусливая барышня, Ви будет к нему тянуться, чтобы успокоить, будет прикасаться, и тогда все может выйти из-под контроля. Рэпер поджимает губы и пытается сделать как можно более спокойное и не обремененное ничем лицо. — Ты слишком напряжен, — снова слышится голос сзади, и на этот раз руки касаются спины, плавно очерчивая лопатки — Ты должен расслабиться, на фото всегда все понятно по твоему лицу. — Я не напряжен, — огрызается Хосок, еще сильнее вцепляясь в бортик треклятой корзины. — Я же чувствую, — шепчет Ви этим своим голосом, прекрасно зная, что именно от такого тембра у старшего сносит крышу. Руки медленно со спины опускаются на ягодицы, поглаживая округлости. — Смотри, так сильно сжал, — тихо смеется в затылок Тэ, продолжая свои манипуляции. — Прекрати! Нас же фотографируют, вдруг еще увидят! — шипит Хоби, но не может отцепить собственные руки от борта корзины и хорошенько так надавать распоясавшемуся младшему. Чего он в этот момент боится сильнее: высоты или того, что Тэхен остановится, он не знает. Рэпер чувствует, как тело опоясывают мурашки и буквально застывает истуканом, боясь пошевелиться и в лишний раз спровоцировать — либо Тэхена, либо сильный порыв ветра, что так опасно накренил шар в последний раз. — Не увидят. С этого ракурса нас не видно ниже пояса, — Хосок затылком чувствует эту блядскую улыбку на лице Ви и понимает, что не просто так тот сделал акцент на конце предложения. — Чёрт, нет, Тэ, даже не вздумай… — его бесцеремонно прерывают, положив широкую ладонь на ширинку штанов — Хосок давится воздухом и замирает. — Оу, здесь ты тоже напряжен, — щебечет в ухо Ви. Чон Хосок, ты просто гуру терпения и самообладания, ты многое видел в жизни, ты многое делал в жизни, но такое точно никогда! Внутренний голос в голове продолжает увещевать, что новый опыт всегда хорошо, но где-то в глубине души плещется осознание какого-то глубокого пиздеца, что накрывает с головой. — Не делай такое лицо, улыбнись в камеру. Ты же не хочешь, чтобы нас поймали, — тихо бубнит Ви, и Хосок слушается, отчасти от того, что правда не хочет выдать их, а отчасти от того, что немного расслабляется. Только теперь его слегка потряхивает в азарте и в предвкушении новых ощущений. Фотограф внизу показывает большой палец вверх, еще бы ему не нравилось — Хоби тоже нравится, что сейчас делает Тэхен, а именно медленно и тягуче оглаживает его промежность. Большим пальцем слегка надавливает сверху, а другими проходится снизу, и это чересчур приятно. Возбуждение усиливается так, что терпеть тесноту в штанах становится невыносимо. — Расстегни, — тихо скулит Хосок, слегка подмахнув бедрами в такт движениям руки Ви. — Тише, не двигайся, это заметно. Я сам все сделаю, — младший медленно цепляет собачку на молнии и ведет вниз. Хосок судорожно выдыхает, когда голой кожей чувствует прикосновение ветра и теплых тэхеновских пальцев, что размазывают смазку по головке. Младший знает, как нравится Чону, и не делает лишнего, отчего второму хочется закрыть лицо ладонями и скулить. Слишком хорошо. Тэхен крепко сжимает кольцо вокруг члена и водит вверх-вниз нарочито медленно, будто дразня. — Да быстрее же ты, — сквозь зубы цедит Хосок, стараясь сохранить лицо на камеру. — Заметят, — упрямо повторяет младший и приспускает штаны парня чуть ниже, хватая за аппетитную задницу — Смотри-ка, расслабились. Губы в кровь уже съедены кажется из-за этого чертового Ким Тэхена, что так бесцеремонно запускает ладонь между ягодицами и дразняще водит рукой. А в следующую секунду парень чувствует внутри себя палец, который чуть сгибается и попадает аккурат по заветному месту. Слишком тщательно Ви изучил Хосока за все это время. Удивляет, как старший смог так близко подпустить этого пришельца к себе. В этот момент приходит осознание, что без Тэтэ он уже не сможет. Ким так часто его касался, что казалось уже сам впитался в кожу Хосока. Рэпер вспоминает, как когда-то пытался дрочить в ванной, но не смог кончить — пришлось идти сдаваться Тэхену, дабы тот довел дело до конца. И вот сейчас опять — они на высоте 5 метров над землей, их снимают на камеру, а Хосок не сопротивляется и дает вить из себя веревки несносному младшему. Просто потому что прикосновения его желанны больше, чем страх быть пойманными. Потому что низкий шёпот на ухо щекочет нервы сильнее, чем высота. Потому что длинные теплые пальцы доставляют удовольствие больше, чем… все, что есть в этом мире. — Я знаю, что ты сможешь меня принять. С последнего раза прошло всего полчаса, — даже не спрашивает, а констатирует факт Ви, и в следующую секунду слышится звук расстёгивающейся молнии. — Смогу, — хрипит старший куда-то в небо, а губы трогает истеричная улыбка — их «последний раз» был в гримерке, когда все вышли подышать свежим воздухом и готовиться к фотосету. Ким тогда волком напал на Хосока и выжал из того все, что смог. — Только помни — нас фотографируют, — осклабившись, напоминает Ким и толкается в Хоупа. Приходится приложить немало усилий, чтобы сдержать цунами, что топит с головой, и не застонать на все поле под ногами. Младший движется очень медленно, практически вводя в состояние наркоза, но именно поэтому с земли не заметно, что они двигаются. Каждый раз, когда Тэхен выходит наполовину, Чон слегка прикрывает глаза в ожидании мощного толчка сзади, который перерастет в череду грубых, глубоких, чтобы дух выбивало из легких и искры из глаз. Как обычно. Но вместо этого парень еще медленнее входит в тугую плоть и глухо выдыхает в затылок, что волоски дыбом встают. Натуральная пытка. Хочется заскулить и начать подмахивать бедрами, как последняя шлюха просить глубже, грубее, быстрее. А Чон редко просил. Обычно Тэ догадывался обо всем сам по безумному блеску в глазах партнера и делал именно то, чего хотел его любовник. Но тут другая ситуация, от которой уже в пору сойти с ума, но почему-то пока никак не получается. Неожиданно фотограф убирает камеру и машет рукой, показывая, что съемке пришел конец и сейчас их спустят на землю. В прямом и переносном смысле. — О, чёрт, — стонет Хоуп, осознавая в какой ситуации они сейчас находятся. Тэхен внезапно льнет к спине и, придавливая старшего грудью к бортику, чуть ли не свешивается вниз головой, улыбаясь с придурью во взгляде, машет вниз. У Хосока в этот момент в глазах все мутнеет, и земля с небом местами меняются. Слишком глубоко. Слишком хорошо. Пожалуйста, Тэхен, еще раз. Но младший лишь громко звенящее смеется, обхватывает одной рукой шею парня и валит того назад. Актеришка чертов. Здесь, под защитой плетеных стенок корзины, начинается настоящее безумие. По крайней мере так считает сам Хосок. До спуска у них есть минут пять не больше, и, видимо, Тэ все же хочет успеть. Резкий толчок заставляет упасть на грудь, последующие — остановиться сердце. Быстро, резко, грубо. Хоуп извивается змеёй под парнем, не находя себе места. Шлепки звенят так громко, что кажется, их слышит все небо. И это почему-то дико возбуждает. Чон приподнимает задницу, стараясь подстроиться под нужный угол, но Ви без проблем понимает, куда надо и что надо. Пальцы до боли впиваются в податливое тело — крышу сносит от этого. Уже ничего не видя перед собой Хоуп чувствует, как большая теплая ладонь накрывает его член и сжимает, какой-то невообразимый океан чувств разливается внутри, и парень кончает в кулак Ви. Через мгновение чувствует еще больший жар внутри — младший тоже кончил. Следующие секунды Ким тратит на то, чтобы натянуть штаны на обмякшего старшего, на себя, сунуть зажатую в кулаке руку в карман. Слышится глухой стук о землю, за которым следует толчок — приехали. — Ах, упали, — слишком естественно улыбается Тэхен подошедшей нуне — талант чертов. Хосока резко дергают вверх, ставя на ноги, и уверено тащат в сторону туалетов. — Прости, Хоби плохо. Вся эта высота, ну ты понимаешь… Чон тоже понимает. Понимает, что если им поверили и ничего не заподозрили, то этот мир заселен дураками. Да что там говорить, двух самых главных дураков он может показать прямо сейчас — в зеркале. Они тратят по меньшей мере минут пятнадцать, чтобы привести себя в порядок и не получить взбучку от стилистов. Вырисовывается свободное время, и Чон даже успевает успокоиться. Прошёл уже час с их светопредставления, а трава все такая же зеленая, а небо голубое и даже не собирается рушиться на голову несчастного парня. Возможно, даже получится успокоиться и притупить свое внимание ровно настолько, чтобы в конце дня позволить Тэхену утащить себя в подсобку. Еще через некоторое время всех собирают вместе и объявляют, что следующий фотосет будет совместный. В воздушном шаре. — Что? Но я думал по плану там только Тэтэ и Хоби будут, — удивляется невинный барашек Чимин. — Да. Но фото не получились, я не могу их использовать, — поясняет директор, и, о боже, более красноречивого взгляда Чон Хосок еще не встречал. Мир все-таки рушится и разбивается на множество маленьких осколков, в каждом из которых перекошенное отражение лица парня. Но вот мужчина добродушно улыбается и подмигивает двоим. Не расскажет. Немного отпускает. Тэхен, стоящий рядом, тоже все понимает. Смотря на покрывающееся красными пятнами лицо любовника, ободряюще хлопает того по плечу. — Ну, зато летать теперь не страшно, да?