Не давай ему имя, Нэта! Подарок для близнецов

      Шумная вечеринка закончилась, гости разъехались, и большой дом Штернов погрузился в тишину. Глава семьи позволил сыновьям поцеловать папу на ночь, после чего велел ему удалиться, а близнецы начали переглядываться и бросать вопросительные взгляды на старших альф. Братья были удивлены, что дядя Ицхак приехал к ним на совершеннолетие с пустыми руками, но альфа с таинственной усмешкой заверил их, что его подарок прибудет позже и что он непременно им понравится. Поэтому, когда отец велел им отправляться в игровую комнату, а потом куда-то скрылся вместе с дядей, близнецы немедленно подчинились и с нескрываемым нетерпением стали ожидать обещанный сюрприз, гадая, что же это может быть. Нэта, которому не меньше старших братьев хотелось увидеть ещё один подарок, нетерпеливо ёрзал на стуле. Через несколько минут отец и дядя внесли в комнату украшенную лентами и цветами большую корзину, в которой лежало нечто, завёрнутое в яркую упаковочную бумагу. — Ну вот, любимые племянники, обещанный вам подарок! — торжественно объявил дядя. — Ай, оно там шевелится! — воскликнул Эзра, коснувшись упаковки. — Что это? Эйтан, который родился раньше брата на двадцать минут и по праву считал себя старшим, решительно дёрнул бант и отогнул край блестящей обёртки. — О! О! — только и сумел произнести он, пока его рот расплывался в довольной ухмылке. — Ух ты! — подхватил брат, жадно осматривая подарок. Обоняние стоя́щего за спинами старших Нэты уловило необыкновенно тёплый, свежий аромат — такой излучают цветки гранатового дерева, согретые ласковым майским солнцем. Юноша поднялся на цыпочки, вытянул шею и увидел в корзине омегу. Очень мелкий, худой, рыжеволосый, одетый в майку и трусики лимонно-жёлтого цвета, он лежал на спине, его узкие щиколотки были обхвачены широкими кожаными кольцами и притянуты к скреплённым между собой такими же кольцами запястьям. Нэта широко раскрыл глаза: никогда прежде он не видел такой кожи — вся она была сплошь усыпана яркими тёмно-янтарными пятнышками. Потом он посмотрел на замершие тонкие пальчики рук и босых ног — побелевшие, они показались ему совсем безжизненными, таким же застывшим выглядело всё это маленькое тело, вся жизнь которого, казалось, сосредоточилась в больших тёмных глазах с золотыми искорками, полных страха. — Зачем у него скотч на лице? — осторожно спросил Нэта. — Ему же трудно дышать. — Чтобы не шумел. Раньше времени, — усмехнулся дядя. — Это что, омега? Как наш папа? — продолжил Нэта, всматриваясь в удивительные, невиданные никогда прежде глаза. Отец нахмурился. — Много вопросов задаёшь, Нэта. Нет, то есть да — он конечно омега, но совсем не такой, как ваш папа. Видите, он намного мельче, и цвет кожи у него другой. А главная особенность — у них овальные зрачки. Это другая, так скажем — низшая разновидность, ребята. Такие омеги обитают в гетто, и в своём развитии они далеко отстают от наших. При упоминании о гетто близнецы поморщились. — Нет-нет, он чистый. — Поспешил успокоить их дядя Ицхак. — Прежде чем продать, этих крошек обследуют, выдерживают на карантине, делают прививки, так что беспокоиться вам не о чем. После этих слов Эйтан провёл ладонью по бедру омеги, который тут же жалобно пискнул и завозился в корзине. Эзра, хмыкнув, тоже погладил необычную кожу: — Мягкая… и тёплая. Мне нравится. Дядя с довольным видом посмотрел на племянников. — И тебе, Эйтан, нравится, я вижу. Так вот — вы уже совсем большие мальчики, настоящие альфы. А каждому альфе, чтобы чувствовать себя хорошо и спокойно, необходимо время от времени удовлетворять свои инстинкты. Пока отец не подберёт вам пары, развлекайтесь. — А как его зовут? — подал голос Нэта, пока братья оглаживали и ощупывали свой подарок. Вопрос, казалось, озадачил старших альф. Наконец Ицхак пожал плечами: — Никак. Зачем ему имя? Я подарил его твоим братьям не для того, чтобы они с ним разговаривали. Сомневаюсь, что он вообще понимает, что мы сейчас говорим — у них в гетто свой диалект, очень сильно отличающийся от нашей речи. — Ясно. — Пробормотал Нэта, — он давно уже догадался, для чего близнецам преподнесли такой подарок и, повернувшись, просительно поглядел на Эйтана, который теперь был полновластным хозяином маленького омеги. — А можно мне тоже его потрогать? — Валяй, щупай. — Великодушно позволил тот. Нэта склонился над корзиной, рассматривая необычную, золотистого оттенка кожу, золотисто-рыжие волосы, золотистые веснушки на остреньком носике и щёчках, осторожно коснулся голого плеча, почувствовав его мелкую дрожь, убрал со лба омеги спутанную прядку волос, вгляделся в золотистую радужку вокруг расширенных овальных зрачков. Низшая разновидность? Но эти глаза… — Ну, мальчики, я пошёл, а дядя расскажет вам, как с ним обращаться. — Отец, потрепав сыновей по макушкам, направился к дверям. — Нэта, пойдём. Тебе ещё рано… — Ну же, Беньямин, не будь таким педантом! — перебил его Ицхак. — Пусть мальчик немного посмотрит, ничего страшного не случится. После некоторого размышления глава семьи согласно кивнул и со словами: «Но только немного»,— вышел из комнаты. — Так, ребята, смотрите, я тут ещё кое-что прикупил, — сказал дядя, разворачивая большой свёрток. — Покажу вам, что к чему, а дальше уж сами разберётесь. Он высыпал на кресло ошейник, какие-то ремни, цепочки, непонятные металлические и пластиковые предметы, которые близнецы сейчас же принялись с любопытством рассматривать. — Давайте-ка его на стол! Не обращая внимания на невнятные возгласы омеги, братья вытащили его из корзины. Дядя Ицхак стянул с подарка трусики, обнажая маленькие ягодицы, огладил золотистую кожу: «Тихо, тихо, крошка, лежи смирно!» — омега умолк, только всё маленькое его тело по-прежнему пронизывала непрерывная дрожь. — Он так дрожит. Ему, наверное, холодно. — Обеспокоился Нэта. — Да нет, — усмехнулся Эзра, — скорее всего, его трясёт от страха. — Думаете, он понимает, что с ним будут делать? — продолжил Нэта, но этот вопрос старшие альфы оставили без внимания. Ицхак раздвинул складочку нежной кожи и кивнул близнецам: — Смотрите, вот и весь наш омега. У этого малютки ещё не было альфы — видите, какой у него крошечный вход? Возбуждённый орган альфы по размеру намного больше, поэтому вы запросто можете порвать его тело. Чтобы сразу же не испортить омегу, запомните — никогда не засовывайте в него без смазки ни свои члены, ни игрушки, ни даже пальцы. Смазка у них есть своя, но не выделяется, пока омега не возбуждён, ну, или если сильно напуган. Поэтому либо приласкайте его, либо, если не хотите тратить на это время, берите гель, да побольше. Вот, купил вам на первое время два флакона. — Он поставил один на стол и вернулся к объяснению. — И второе — даже если вы используете смазку, лучше сначала растянуть его. Можно пальцами, а можно — вон теми штуками, видите? Сначала смазываете гелем, потом осторожно вводите внутрь. Когда его тело привыкнет, двигаете вперёд и назад. Ну, мальчики, кто хочет попробовать? Эйтан с видом знатока взялся за дело, окунул палец в гель, затем протолкнул его в середину сжатой розовой звёздочки. Омега пискнул, мотнул головой и дёрнулся так, что чуть не свалился со стола. — Ишь ты, как забрыкался! Держите-ка ему ноги получше! — альфа засмеялся, просовывая второй палец. — Ничего, это по первости. — Примирительно отозвался дядя. — Как привыкнет, перестанет. Тихо, тихо, крошка, тебе понравится. Он надавил на впалый живот омеги и с силой прижал к столу, тем временем Эйтан зажмурился от удовольствия, раздвигая пальцами узкое тугое тело. — Ой, какой мягкий, какой горячий, — в его голосе появились урчащие ноты. — Эзра, возьми игрушку потолще! Младший подготовил приглянувшийся ему инструмент, приставил закруглённый кончик к сжимающимся мышцам, но тот соскользнул — омега принялся отчаянно выгибать спину, водить в стороны бёдрами, пытаясь уйти от проникновения. Его глаза наполнились слезами, он начал дёргать головой и шумно хлюпать носом. — Ему же дышать нечем! — испуганно воскликнул Нэта, пытаясь снять скотч, заклеивающий омеге рот. — Не снимай! — зашипел на брата Эзра и ударил его по руке. — Он сейчас такой визг поднимет! — Ничего не поднимет. — Нэта другой рукой быстро отклеил скотч с уголка рта омеги и точно — он тут же начал судорожно глотать воздух, но не издал ни звука. Немного отдышавшись, подарок принялся тихо и торопливо лепетать что-то на незнакомом наречии, ёрзая бёдрами по столу и переводя умоляющий взгляд с одного альфы на другого. Эзра удивлённо посмотрел на дядю: — Чего он там бормочет? — Откуда мне знать, так, тарабарщина какая-то, — ответил Ицхак, наклонился к веснушчатому лицу и медленно произнёс, — веди себя спокойно, крошка, иначе мы опять залепим тебе ротик! Тут Нэта снова решил вмешаться: — Вы сказали «приласкать», дядя. А что ему нравится? Альфа усмехнулся, с явным удовольствием поглаживая маленькую круглую коленку омеги. — У каждого омеги свои особенности. Но большинство возбуждается, если помять пальцами и пощекотать его дырочку. Ещё они любят, когда им гладят член и яички, животик, теребят соски. Эти же места можно лизать, целовать и кусать, только не сильно. Обычно им очень нравится, если покусывают шею, плечи, ключицы. — Тут он с сомнением посмотрел на близнецов. — Дайте-ка я сам, а то ещё порвёте его — тогда уж точно визгу не оберёшься. Дядя Ицхак отобрал у Эзры игрушку, заново смазал и, велев племянникам держать крепко, осторожно ввёл её в изгибающееся на столе тело, не обращая внимания на отчаянные попытки омеги вырваться и его полные мучительной боли придушенные стоны. — Вот так. — Сказал он, начиная медленно двигать рукой вперёд и назад. — Сейчас он немного привыкнет, а потом можете запихивать в него всё, что захотите. Но только старайтесь не порвать — лечить слишком хлопотно, а само долго не заживает. Близнецы, которые уже давно переминались с ноги на ногу от нетерпения, согласно затрясли головами и обменялись многозначительными взглядами, а Ицхак обратился к младшему племяннику: — Ну, а мы с тобой пойдём, малыш. Я обещал твоему отцу, что ты посмотришь только немножко. Выходя из комнаты, Нэта обернулся: братья уже успели перевернуть омегу на живот и теперь привязывали его щиколотки к ножкам стола.

***

Юный альфа послушно отправился на второй этаж, в свою спальню, но о том, чтобы уснуть, не могло быть и речи — его неотступно преследовали мысли об этом маленьком золотистом омеге, и о том, что́ сейчас происходит в игровой комнате. Его сердце болезненно сжималось — подарок старших братьев ведь такой маленький, хрупкий, а каждый из близнецов был никак не меньше чем по шесть с половиной футов ростом. Нэта долго ворочался в постели, потом не выдержал и вылез из-под одеяла. Прислушался. Нет сомнений — снизу доносились приглушённые, но красноречивые звуки. Что, неужели близнецы до сих пор не насытились? Рискуя быть обнаруженным и наказанным за непослушание, Нэта спустился и подобрался к двери. Здесь были отчётливо слышны стоны и сдавленные вскрики омеги, а ещё глухие ритмичные шлепки, рычание и голоса его братьев. Он попробовал приоткрыть дверь — заперто. Тогда он бесшумно выскользнул на улицу, пригибаясь, обошёл дом и заглянул в окно игровой: близнецы успели перетащить подарок на стоя́щий посреди комнаты диван и сейчас с утробным ворчанием мяли, вылизывали и кусали лежащее между ними навзничь золотистое тело. Одежды на нём уже не было. Омега был настолько обессилен, что совсем не шевелился и почти не реагировал на них, только судорожно всхлипывал, когда острые зубы альф особенно болезненно впивались в тонкую кожу. — Сладкий какой, а, Эйтан? — заурчал Эзра, на секунду оторвавшись от мягкого золотистого соска, который уже опух от его укусов. — Да-а, — выдохнул его брат и с новой силой продолжил вылизывать впалый веснушчатый живот. — Пожалуй, я хочу ещё разок. Подержи! Эзра перехватил ноги омеги, поднятые кверху Эйтаном, и широко раздвинул их. — Эй, ты смазку забыл! — напомнил он брату, приставившему член к покрасневшему колечку мышц. — Да плевать! — зарычал тот, грубо толкаясь вперёд. — Там уже столько спермы, и так войду. Нэта услышал, как жалобно заскулил омега, увидел, как бессильно выгнулось под альфой его слабое тело, и отвернулся, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Низшая разновидность?

***

Больше он не пытался заснуть. Дождавшись, пока терзающие душу звуки из игровой перестали доноситься, он снова спустился вниз — на этот раз дверь была открыта. Нэта оглянулся по сторонам и вошёл. В серых предрассветных сумерках он смутно различал очертания предметов, поэтому не сразу обнаружил омегу: его маленькая обнажённая фигурка лежала на полу у стены, руки стянуты ремнём за спиной. Юноша даже немного испугался — ему показалось, что он не слышит дыхания. Но, когда он приблизился, фигурка резко дёрнулась, омега вскинул голову и, увидев его, беспокойно завозился на полу. — Тихо! Не бойся! — «Ах, забыл, он же не понимает!» — Нэта испугался, что шум привлечёт внимание, но омега, отталкиваясь ногами, пытался отодвинуться от него как можно дальше и продолжал отползать, пока не звякнула, натянувшись до предела, цепь на его ошейнике. Тогда он замер, одними глазами продолжая следить за тем, кто пришёл к нему. «Так вот, почему не заперто! Он на цепи, — Нэта видел, как натянутая цепь вибрирует, и понимал, как сильно дрожит это маленькое существо. — Как бы перестать пугать его?» Ладно. Как-нибудь образуется. Юноша собрал наваленные в углу старые покрывала, устроил у стены что-то вроде подстилки, потом с одним из них в руках приблизился к омеге. Тот вжался спиной в стену и зажмурился. — Это тебе накрыться, — тихо сказал Нэта, осторожно оборачивая узкие плечи, — будет теплее. Кое-как справившись с ремнями, он освободил руки вконец оцепеневшего омеги и, укутав его, сходил за водой. — На, попей. Извини, ошейник снять не могу — нужен ключ, а у меня его нет. Прошло немало времени, прежде чем маленькие руки показались из-под покрывала и робко потянулись к кружке, но, допив всё до последней капли, омега быстро протянул её обратно и что-то прошептал. — А, ещё хочешь? — Нэта обрадовался, что может хоть чем-то помочь, и налил новую. Тайком он пробрался на кухню и вернулся в игровую с добычей, а спустя несколько минут игрушка близнецов уже держала в руках последний кусок вчерашнего праздничного пирога. «Так, осталось ещё одно», — Нэта вытряхнул какой-то хлам из пластикового контейнера, поставил его на пол рядом с омегой, присел над ним и сопроводил своё действие характерным звуком. — Давай. Тебе наверняка уже нужно. Я не буду смотреть. — И в подтверждение своих слов он отвернулся. Ждать пришлось довольно долго. Нэта уже решил было, что его не поняли, но вдруг раздавшийся «тот самый звук» заставил его улыбнуться: «Всё он понимает». Он дал омеге возможность спокойно закончить, потом вынес контейнер в уборную. «Нет, низшее существо не стало бы так долго терпеть. — Заключил он для себя. — Оно давно бы сделало лужу на полу». — Я посижу с тобой ещё немного? — спрашивать разрешения в такой ситуации было немного странно, но Нэта хотел просто поговорить с омегой. — Не бойся меня… если можешь, конечно. И, знаешь, мне очень жаль, что мои братья сделали с тобой такое… Неважно, понимал его омега или нет. Нэта продолжал говорить, понемногу придвигаясь всё ближе, и, в конце концов, подарок близнецов, которому некуда было деваться, оказался совсем рядом. — Может, так будет теплее? — юноша нерешительно обнял хрупкую фигурку, слегка прижал к себе и замер, а через несколько минут снова улыбнулся — маленькое тело, вздрогнув в очередной раз, постепенно расслабилось в его руках.

***

Из вереницы тревожных сновидений его заставили вынырнуть испуганный вскрик и резкое движение. Щурясь от яркого света, Нэта разглядел беснующихся над ним братьев — Эйтан, за волосы вздёрнувший свою игрушку на ноги, в ярости срывал с него покрывало: — Ты что тут делаешь? — угрожающе зарычал он. — Трогал его? — Может, рассказать отцу, чем ты занимаешься? — поддакнул Эзра. Зная, что за нарушение дисциплины его как минимум выпорют, а, что было гораздо страшнее, — вообще навсегда запретят подходить к омеге, Нэта принялся оправдываться. — Я… я только… я думал, вы здесь… когда спустился. Клянусь, я его не трогал! — он прижал руки к груди, — пожалуйста… я дал ему воды, укрыл и… ещё он хотел пи́сать… — Сейчас проверим, как ты его «не трогал»! Эйтан перехватил омегу за талию, перевернул вверх ногами и обнюхал его бёдра и ягодицы, а Эзра вдруг затрясся всем телом: — Пи́сать?! Слышишь, Эйтан, оказывается, он пи́сать хотел! — он согнулся пополам от душащего его смеха. — Ты что, братишка, ночью выносил за ним горшок, что ли? Старший разжал руки, уронив омегу на пол, и расхохотался вслед за братом. — О-хо-хо! Представляю себе эту картину! Наш Нэта в ночи́ бредёт с горшком, полным мочи́! Юноша исподлобья наблюдал за гогочущими близнецами. Пусть посмеются. Главное, чтобы ему не запретили сюда приходить. Когда долгий приступ безудержного веселья наконец закончился, Эзра посмотрел на брата: — А что, Эйтан, пусть он за ним горшки выносит? Мне как-то неохота этим заниматься. — Ладно. Вижу, ты и вправду не трогал нашу игрушку. Мы разрешаем тебе ухаживать за ним. Будешь кормить, поить, горшки носить, — старший почесал затылок, — ну, и мыть его ещё надо. Но если сунешь ему хоть раз — пеняй на себя! Отец, когда узнает, всю спину тебе обдерёт. — Не суну. Обещаю. — Давно уже Нэта не был так счастлив и никогда в жизни ещё не был так благодарен брату.

***

Но его счастье тут же начали прерывать острые пунктиры боли — впервые он почувствовал их уже очень скоро. Сначала, когда, отведя омегу в ванну, разглядел на его золотистой коже множество синяков и следов от зубов, потом, когда братья выставили его из игровой, и за закрытой дверью снова послышались испуганные вскрики и жалобные стоны. Боль стала щемить сердце Нэта каждую ночь, когда он лежал с открытыми глазами и часами слушал всё те же звуки, скребущие по самой душе́. Даже когда внизу всё стихало, и он мог спуститься, эта боль не оставляла его — братья не трудились больше прибирать за собой, поэтому он находил омегу то привязанным к скамейке с кляпом во рту, то подвешенным на перекладине так, что только маленькие пальчики его ног касались пола, то с «забытой» между его ягодиц игрушкой. Нэта, как мог, пытался утешить вконец затравленное, измученное существо, и готов был плакать вместе с ним от собственного бессилия. Несколько дней спустя он осмелился спросить отца: — А что, каждому альфе дарят такую… омегу на совершеннолетие, или только близнецам? — Нет, конечно, не каждому! Это довольно дорогая игрушка, не каждый может позволить себе такие траты, да и содержать их хлопотно — хотя твои братья молодцы, хорошо справляются. — Довольно заметил альфа. — Зато это очень удобно — пока близнецы будут ухаживать за своими будущими супругами, с ним они смогут спокойно справлять свои потребности, а они у моих мальчиков, как я слышу ночами, довольно большие. — А что с этими омегами делают потом, — рискнул узнать Нэта, — то есть, когда их хозяева находят себе пару и женятся? — Потом? Ну, их можно продать, если они ещё… м-м, годятся для использования. Или просто вывезти обратно в гетто. А что? — старший Штерн внимательно посмотрел на сына. — Н-нет, ничего. Просто спросил. Спасибо. Вернувшись к себе, Нэта погрузился в размышления. До его совершеннолетия, когда он приобретёт хоть минимальное, но всё же хоть какое-то право голоса, остаётся ещё полтора года. Если за это время оба брата успеют жениться, он наверняка потеряет своего маленького золотистого омегу. А этого, сам не понимая почему, он сейчас боялся больше всего на свете, даже больше жестокой порки отца. — О чём задумался, малыш? — раздался нежный голос папы, вошедшего в комнату. Юный альфа поднялся навстречу и порывисто обнял его. — Ах, папа, папочка… — в горле вдруг сжался щемящий комок, не давая говорить дальше. — Кажется, я знаю. — Мягкая ладошка омеги погладила затылок Нэты. — Я вижу. Это с тобой началось сразу после дня рождения близнецов. С тех пор, как дядя Ицхак подарил им этого… тот подарок. Папа был единственным во всём мире, с кем Нэта мог поделиться своими тревогами. И юноша как мог, сбивчиво и путано, рассказал омеге о том, что заставляет его страдать. Он и сам не знал, отчего так близко принимает чужую боль, ему было страшно и стыдно говорить об этом, но, начав, он уже не смог остановиться. Папа выслушал его, изредка украдкой вздыхая, думая о чём-то своём, долгое время молчал, а потом вдруг задал странный вопрос: — Как ты к нему обращаешься? — Нэта не понял сразу, и тогда омега пояснил. — Ты ведь разговариваешь с ним, когда вы наедине. Так как ты его называешь? Юноша растерянно пожал плечами. — Не знаю… Никак. Говорю просто «ты» или «малыш» — он же всё равно ничего не понимает. — Вот и хорошо, сынок. — Омега слабо улыбнулся, но выразительные глаза его были полны грусти. — Этот малыш не один такой. Во многих семьях принято так поступать. И ни ты, ни я ничего не можем изменить в этом обществе с давно устоявшимися обычаями. Прими всё, как оно есть. Если хочешь ухаживать за ним — продолжай и терпи то, что видишь, молча, не показывая братьям своей боли. Только об одном прошу тебя, маленький мой. Не давай ему имя. Очень прошу — не давай. — Почему? — удивился Нэта, который раньше не задумывался об этом. Папа ничего не сказал ему в ответ, только необычно крепко прижал к себе и долго-долго не отпускал.