Груши

      Утро. Маггловский Лондон. За окном только что проснувшийся город только начинает свою жизнь. Сначала. С чистого листа. Вот запахло свежей выпечкой и люди, чьи животы уже издали «позывной», направляются к булочной, чтобы вкусить такой хрустящий и греющий руки хлеб. А вот группка девушек бежит наслаждаться тыквенным латте, после которого так и хочется нацепить каблуки и щеголять в них по всему городу. Только вот всю радость от наставшего утра разбавляет больница, находящаяся в самом центре. Есть в этом госпитале палата, самая лучшая, из которой видно и выходящих из кондитерской детей, на лицах которых появляется бесконечная радость от совершенной покупки, и пары, гуляющие в субботнее утро, пока никто не видит, любующиеся на искусную архитектуру столицы Англии. В этой самой палате лежит светловолосый юноша. Его волосы, обычно зализанные назад, пришли в художественный беспорядок. Такое безмятежное лицо, покажется многим очень красивым — не единого шрама, пореза или царапины —тут же все смотрящие зададутся одним и тем же вопросом: что ему, здоровому человеку, здесь делать?.. Авария. Повезло. Ресницы начинают трепетать, но глаза никак не могут открыться. Парень пытается вспомнить. Я… Драко. Хорошо. Драко Малфой. Уже лучше. Мне 20 лет. Да все замечательно. Принимается еще одна попытка открыть глаза, но они, как будто налитые свинцом, не открываются. Отбросив попытки увидеть свет, он продолжает вспоминать. Вечер. Смех. Вино. Свечи. Девушка магглянка. Нет. Волшебница, маггловского происхождения. Такая милая. Родная. И запах. Ее запах. Старых книг чего-то еще… Вишни, сливы, яблок.? Нет, все не то… Тут в голову вонзаются, словно остро наточенные, раскаленные до предела ножи, воспоминания о вчерашнем вечере. Маггловский автомобиль. Огромная скорость. Трасса. Скрежет тормозов. Крик, пронзающий душу. Крик, способный остановить сердце. Ее крик. И слезы. Много слез. -Драко… — Тише, тише, девочка моя. Все будет хорошо… Стоп. А дальше… Что же дальше? Кто Она? Драко из-за всех сил напрягает память, ему нужно это имя. Он чувствует. Все знакомые имена в его голове проносятся со скоростью тайфуна. Дафна? Нет. Пэнси? Отметаем. Астория? Тоже не то. Лавгут? Неет. Уизли? Тогда уж он точно бы помнил… Блять. Вспоминай, вспоминай, ну давай же, Малфой, напряги мозги! Тут ему как будто горячей кочерыжкой по голове зарядили. Воспоминание. Сколько ему уже. А он не забыл… Да разве тут забудешь? Ее напорства он не забудет никогда… — Драко Люциус Малфой! Ты не получишь свой подарок пока не угадаешь что это! — Ну Г… — Никаких «ну», Драко. Давай, вот о чем ты так долго мечтал? А? Ну давай же, Малфой, напряги мозги! Как гребанный гром среди ясного неба. Плевать, что больно даже пошевелиться. Плевать, что больно даже открыть глаза. Плевать! Плевать! Плевать! Одна фраза. Он вспомнил все. Все. Небо все так же чисто, дети уже доедают свой сладкий завтрак, а девушки уже успели подцепить какого-то парня. Медсестры сдают посты своим коллегам, звоня мужу и говоря, что уже отдежурили… Вдруг раздается крик. Крик, потерянного человека. Крик, полный отчаянья и надежды. Хотя какой, к черту, надежды?! Сиплый крик раздается по всему этажу, врезаясь в стены, заставляя с ужасом оглядываться на палату 336. -ГРЕЙНДЖЕР! *** — Ну как? Ты все поняла? — с напором спрашивает мужчина, поглядывая на медсестер, которые в халатах на распашку бегали и искали успокоительное для его собственного сына. — Ну конечно, мистер Малфой, — шатенка кокетливо похлопала глазками. — Значит так, он все еще слаб, именно поэтому Вам, мисс, не стоит… мисс Паркинсон, Вам-то что нужно? — устало проговорил Малфой-старший и потер глаза. — Если вы по поводу акций Вашего отца, то не волнуйтесь: деньги уже скоро поступят на счет Вашей семьи в… — Извините что перебиваю, мистер Малфой, — брюнетка улыбнулась, да так, что самому этому «мистеру Малфою» стало плохо. — Я пришла не к Вам, а к этой стерв… то есть к нашей Гермионе, — она опять ослепительно улыбнулась. — Можно тебя на минутку, подруженька… — Но Панси, мы обсуждали очень важный вооп… ааай! — девушке не дали договорить. Панси, пробормотав что-то вроде: «Мы быстро», а потом «Подождете немного — пока я этой курице волосы повыдираю», скрылась за поворотом. — Ты что это, сучка, охренела вконец?! — гневно начала Паркинсон. — Я думаю, ты помнишь — всю школу я добивалась Драко. Весь. Гребанный. Хогвартс. И теперь — когда у меня есть возможность — ты просто берешь и… — девушка прижала «подруженьку» к стенке и что есть мочи сжала кулак. — Знаешь, кто ты?! Ты настоящая, блять, сука, Гр… — она уже приготовилась хорошенько двинуть «преграде своему счастью», уже прицелилась прямо по этой впалой скуле, присутствию которой она так завидовала, и, наконец, она… — Не думаю что такому поведению учила тебя миссис Паркинсон, Панси — укоризненно произнесла миссис Малфой. Холодно. Впрочем, как и всегда по отношению к ней. — Извините, я правда не хотела, просто ситуация — она вышла из-под контроля… — начала было оправдываться брюнетка. — И поэтому, Вы мисс, позволили себя поднять руку на мою невестку? — Спокойно. Презрительно. Впрочем, как и всегда по отношению к ней. — Знаете, Вам уже пора идти, правда мисс… крг, — тут она запнулась, но, как подобает истинной леди, тут же исправилась, — мисс Грейнджер? — Да, да, конечно — последняя, бросив беглый взор на свою будущую свекровь, поспешила скрыться от своей обидчицы. Та удостоила ее гневным взглядом, который как яд, забираясь по кожу, мог бы убивать медленно, мучительно, просто пожирать… — Не смей! Не смей разрушать мою семью! Все только стало налаживаться, а ты пытаешься нарушить этот покой. Впервые, слышишь, впервые все так, как должно было быть с самого начала, но нет — тебе опять нужно вмешаться в его жизнь. Знаешь, от тебя вечно какие-то неприятности! — чуть помедлив, она пробормотала. — Я всегда была против общения Драко с тобой… — Да нет же, нет! Я просто хочу помочь, понимаете?! Никто, никто, а тем более она, не знает его лучше, чем я! — девушка неуверенно взглянула на миссис Малфой, а потом, собрав все силы в кулак и решив, что терять ей особо нечего, пролепетала. — Ведь. ведь я люблю Драко… — Ах, так ты любишь его.?! — Ядовито. Яростно. Угрожающе. Именно так можно было описать взгляд Нарциссы. Она вздохнула и, видимо, сосчитала до десяти, чтобы не сообщать миссис Паркинсон о «неожиданной находке в недрах больничного крыла» — о трупе ее драгоценной дочери. — Значит, — уже более спокойно продолжила леди Малфой, — ты утверждаешь, что любишь моего сына? — Панси неуверенно кивнула. Может надежда еще есть, может Нарцисса все же передумала на ее счет, может… — Значит, найди себе другое увлечение. Не смей приближаться к моему сыну. Уяснила?! — Не может. — Но, миссис Малфой… — Почти плача. Не правильно. Миссис Малфой не любит слезы. Она любит своего сына. — Будь добра, милочка, сделай так, чтобы я тебя больше не видела, — и, чуть приблизившись к уху, — и Драко тоже. Это конец. Нарцисса Малфой ушла, сказав последнее слово. Она ушла, гордо подняв голову и расправив плечи. Она ушла, видя как та, с кем она минуту назад вела разговор, бьется в истерике, как в агонии. Ушла, как истинная Малфой. Впрочем, как и всегда, и не только по отношению к ней… *** — Драко, сынок! — миссис Малфой практически влетает в палату, как фурия, кем она и является в глазах других людей. Но не сына. — Мама, — юноша на мгновенье расплевывается в улыбке, но лишь на мгновенье, потому что вспоминает Ее. Его Грейнджер, — мам… — продолжает он тише, — со мной была девушка, не знаю, помнишь ли ты ее, хотя ее невозможно не вспомнить, — тут он усмехнулся, — Гермиона. Гермиона Грейнджер… — Да, Драко, мы помним ее, — в палату вошел отец, ведя ранее упомянутую девушку за плечо. -Но, если вы помните ее… — тут Драко непроизвольно задержал дыхание, — то вы помните, что она… -Магглорожденная? — продолжил Люциус и смутился, привыкши употреблять другое слово. — Да, но… -Но мы желаем счастья тебе сынок! — продолжила Нарцисса. — Давай же, дорогая, подойди к Драко, вы так долго не виделись! — сказав это, она начала подталкивать девушку к своему сыну, что в конечном итоге ей, конечно, удалось — девушка практически упала на больничную койку. И как только это случилось, она набросилась на парня, заключила его в объятья и прошептала: «Я скучала, теперь все будет хорошо…». И все вроде бы хорошо. Вроде бы. Что… как… я думал… думал она пошлет меня куда подальше, начнет кричать… простит потом, конечно, но сначала покричит. А еще и родители: к чему такая лояльность.? Может они поняли как это — потерять сына? Что ж, тогда верно говорят: что не делается — все к лучшему… И он обнял ее в ответ. И тут… Черт… груши… -Пошла вон… -Ч-что, — девушка подняла удивленный взор на парня. — Пошла. Блять. Вон, — он говорил спокойно, но в глазах полыхал огонь ненависти. Драко повернулся к родителям. — Это вы? Это вы подстроили? -Драко, дорогой, -мать накрыла его руку своей, но он резко ее выдернул, — я… мы не имеем понятия о чем ты го… -Хватит! Это вы? — он был готов вскочить с постели, хотя его физическое состояние говорило об обратном… -Я не понимаю… — продолжала оправдываться Нарцисса. -Это вы, черт возьми?! — он уже не сдерживался. Кричал. Громко. Неистово. -Я не… -Да, черт тебя дери! — все время молчавший Люциус сорвался на крик. — Не твоя это Грейнджер, не твоя! — схватив девчонку за руку и резко дернув ее на себя, сказал он. -А где.? -Сдохла, померла, погибла — выбирай что хочешь, но ее больше нет. Когда врачи приехали ее уже было не спасти. И… — Уходите, — потрясенный Драко сидел на кровати. Мальчик с пустым взглядом и огромной дырой в сердце, — уйдите, прошу, — последнее он уже прошептал… -Милый… — начала было Нарцисса, но муж жестом остановил ее и вывел женщин под руки из палаты. Сначала все было тихо, но затем больницу сотряс громкий рев. Такой бывает только у львов, когда они теряют свою львицу по вине охотника. В палате творился полный хаос: кое-как доковыляв до зеркала, Драко Малфой посмотрел в него и… его так начали раздражать эти его платиновые волосы, серые глаза, белоснежная кожа — все это было такое особенное, но ему это было не нужно, он хотел простоты, обычной, мать ее, простоты. Он слишком поздно это понял. У него участилось дыхание, пульс. Нет, блять, нет, не могла она умереть, она обещала. В памяти опять всплывают такие дорогие моменты из прошлого: — Драко, — она улыбается из последних сил. -Нет, Гермиона, не смей закрывать, слышишь, не смей! Я женюсь на тебе, слышишь, женюсь как только выберемся… -Хорошо, — смеется, и Драко видит кровь, — хорошо, — смеется и закрывает глаза. Закрывает глаза. Закрывает глаза. ЗАКРЫВАЕТ ГЛАЗА. ЗАКРЫВАЕТЧЕРТОВЫГЛАЗА. -Нет, — тихо. И костяшки врезаются в поверхность зеркала, — нет, — уже громче, а на костяшках остаются осколки трюмо и, кажется, вазы, которую он тоже ненароком задел, — нет, ты не могла ты обещала! Грейнджер, ты же, блять, гриффиндорка, чему вас там учили, если ты кидаешь меня здесь одного, ты должна, черт, обязана, жить. Ты мне обещала… мне… — ноги уже не держат, он падает на колени, но продолжает рыдать, вцепившись в волосы и коря себя, что разогнался, что не послушал ее, что не уберег, да лучше бы он чем она… В комнату вбегают какие-то люди, что-то вкалывают ему, кладут его на постель, но ему безразлично, он уже умер. Умер через пятнадцать минут после аварии. После того, как другое сердце остановилось. После того, как умерла она. Он потерял свою пышногривую львицу. *** -Как? — это было первое, что услышал Драко, очнувшись от наркоза. — Как ты ее узнал? — расплывчатое пятно, стоявшее к нему спиной и смотревшее в окно, стало преобразовываться и наконец Драко увидел говорившего, появление этого человека немало его удивило. И позабавило. -Что, Рональд, — он назвал его так, как она хотела. Это вызвало ожидаемую реакцию: резкий поворот и удивленный взор, — пришел позлорадствовать? -Нет, то есть да, сначала, да, но потом, когда я узнал о твоем состоянии и о Гермионе, я… — тут он замолчал, — но все же как? Черт, даже я не отличил Гринграсс от Гермионы под этим зельем… Я не понимаю, они… — Груши… -Что, прости, — Рон оторопел, — груши?.. -Да, Уизли, груши, — Драко в раздражении закатил глаза, сделал недовольное лицо и… остановился. Она бы не одобрила, — от нее всегда пахло так приятно, грушами… — он закрыл глаза и представил, что ничего этого нет. Что они опять у него в поместье. Что все хорошо… Вот только в груди как-то неприятно защемило. Он открыл глаза. -Тут, это… Джинни сказала тебе передать… Она сказала, что ты поймешь. А я… я наверно пойду… — оставив пакет на кровати, Рон пулей вылетел из палаты. Драко сначала просто таращился на это пакет. Затем, успокоив себя, что хуже уже быть точно не может, приблизил пакет к лицу и заглянул туда. На его лице появилась улыбка. Джинни тоже поняла. Он лег обратно на постель и прикрыл глаза. Может это все таблетки, которыми его накачали и ее запах, но у него было чувство умиротворения. Чувство, что она рядом. Вечерело. Парочки, не стесняясь никого, целовались на лавочках. Мамаши же, проходя мимо них, возмущенно вскрикивали, закрывая детям глаза, в душе понимая возлюбленных и помня, что несколько лет назад они точно так же показывали всем прохожим свои чувства, девушки примостились в кафе, обсуждая покупки и планы на вечер. А в центре города стояла больница. Есть в этом госпитале палата, самая лучшая. В этой самой палате лежит светловолосый юноша. Его волосы, обычно зализанные назад, пришли в художественный беспорядок, глаза его прикрыты, на лице полуулыбка, а в руке он сжимает пакет… Пакет с грушами.