Они всегда жили в мечтах. Находясь в большой стране, в большом городе, населённом множеством людей, они были одни во всей Вселенной, но они были одни вместе. Самое прекрасное в отношениях между людьми, это найти свою родственную душу, того, кто мог бы разделить с тобой каждую твою проблему, понять тебя, даже не говоря слов. Ведь он — и есть ты. Самая печальная и ужасная трагедия теряет свой смысл, когда в этом замешан не ты один, а ещё такой же человек, чувствующий и видящий мир также. Тогда любое страдание делится на двоих и уже не кажется таким страшным.
Они оба, возможно, были разными по характеру, но, безусловно, были родственными душами.
Сидя на траве, где-то недалеко от города, но уже за его пределами, они наблюдали за высокими зданиями вдали, которые, казалось, могут дотянуться до тех звёзд, что были на расстоянии во множество световых лет отсюда. Но огромные дома светились разными яркими цветами и передавали свои краски небу, отчего звёзды становились менее заметными. То небо, что было тогда над ними, над двумя одинокими, но родственными душами, было другим. Оно было чёрным и усеянным миллионами ярких звёзд. Разлитый по этому небу, Млечный путь, был для них бесконечным и прекрасным. Трава, на которой они сидели, ещё не успела покрыться утренней росой, но была прохладной и бодрящей. Ничего не взяв с собой, они сидели на ней и рассматривали небо, руками проводя по тёмно-зелёным растениям. Белый клевер был отражением неба, ведь им было усеяно всё поле и он напоминал те самые, бесконечные, звёзды.
Холодный ветер дул на двух людей и они всё больше укутывались в свои лёгкие летние кофты, обещая себе в следующий раз обязательно взять плед.
Один из двух силуэтов, тот, что был темнее и меньше, не знал, что может быть так счастлив, просто проводя руками по воздуху, соединяя уже существующие созвездия или придумывая свои, новые соединения звёзд, которые складывались в целый рисунок, благодаря воображению. Ему нравился шум городов, нравилось быстрое течение жизни в них, но иногда он чувствовал себя, будто вне этого течения времени, где-то между, где-то совершенно в ином измерении.
Каждый раз, проходя мимо незнакомых людей, он чувствовал их взгляд на себе, даже в том случае, если они смотрели вовсе не на него, а просто в ту сторону. Он чувствовал, будто этот взгляд въедается в его душу, прожигая в ней нескончаемые дыры, чувствовал, что вот-вот, он упадёт всё глубже и глубже в них, потеряв навсегда возможность вернуться обратно. Снова подняться. Снова обрести свободу.
Он боялся этих людей, ему казалось, что они все наполнены ненавистью. Ненавистью по отношению к нему. И плевать, что на это даже не было причин. Эти причины лежали в нём самом, в глубине его, уже упавшего в бездну, сознания. Страх не давал ему выйти на улицу, он не хотел ощутить это снова, он не мог сделать и двух шагов, навстречу внешнему миру, он был навеки заперт в своём внутреннем.
По крайней мере, ему так казалось.
Казалось, пока ему не протянули руку. Оказывается, надежды спастись ещё могли быть.
Второй из этих двоих силуэтов, казавшийся более светлым в эту тёмную ночь, когда-то молча протянул руку второму, — ведь он, как известно, был более молчалив, — и дал понять, что потеряться и замкнуться в себе он сможет в любой другой раз. Не сейчас.
***
— Стеф, что там? — Прервал тишину более тёмный силуэт, указывая куда-то, в одну из точек на небе.
— Я не знаю, наверное, просто звезда, — ответил второй, не замечая отличия этого пятна от других.
— Нет. Она другого цвета и не кажется просто кругом.
— Планета?
— Возможно. Если это и так, то, возможно… Сатурн? — Спросил тёмный силуэт еле слышно, пытаясь согреть холодные руки ещё не совсем замёрзшим лицом, — если это Сатурн, — продолжил он, — то я рад, потому что он кажется мне немного другим, в отличии от остальных планет. Мне часто снятся сны, будто я застрял где-то между его колец и не могу найти выход. И там холодно.
— Это оттого, что ты много зацикливаешься на внутренних проблемах.
— Но разве смог бы я без этого писать? — Вопрос прозвучал, но не получил ответа.
Снова тишина. Настолько тихо, что слышно каждое движение мельчайших насекомых в траве. И свежий воздух витает в атмосфере, своим холодом проникая в лёгкие.
— А если, — теперь тишину нарушает более светлый силуэт, — представить, что ты путешествуешь по этим кольцам, ни капли не боясь темноты и холода? Сейчас тоже холодно, но, разве, не прекрасно?
— Там одиноко.
— Значит, полетели на Сатурн вместе.
— Хорошо.
***
Пока кольца, состоящие из мельчайших частичек льда, медленно совершают обороты вокруг огромной, светло-жёлтой, планеты, два человека сидят под большим небом и ждут рассвет.
Более тёмный силуэт бессильно падает на траву, устав сидеть в одном положении пол ночи. Его чёрные волосы разбрасываются по траве и он будто окунается в тот самый космос, наполненный множеством звёзд из клевера. Выдыхая воздух, он видит тёплый пар, растворяющийся в иссиня-черном небе и смотрит за его исчезновением.
Теперь вид на небо открыт намного больше, чем раньше.
***
Скоро рассвет.
Кто знает, будут ли они вдвоём сидеть тут следующей ночью? Может, они решат поехать дальше, в другие города и страны, на своей машине или, возможно, на поезде. Может, следующей ночью они будут ехать на верхних полках поезда, наблюдая за проносящимися мимо, деревьями и кустарниками, и наслаждаться моментами тишины и спокойствия. Они будут слушать стук колёс поезда и засыпать под его лёгкое покачивание.
И уедут отсюда. Навсегда.
