Партия

— Шнайзель, ты всегда был тем, кого я не мог обыграть, — Лелуш прислоняется к стене под дулом пистолета Белого принца, который с легкой улыбкой и режущей глаза белизной перчаток вкрадывается в душу опальному принцу, словно проникая под кожу. Он вымученно стонет. Он снова проиграл. Он снова попал в этот плен сладких иллюзий Шнайзеля. Букет черных роз, только и всего, что возложат ему на могилу. Букет черных, абсолютно выцветших роз, что потеряли свой аромат. Ложь и правда теряются вихрем мыслей в голове, сметая границы. Он против всего, а мир против него взамен. Он — лживый герой, который станет лгать до конца. Его методы неправильные, но правильный итог. На зло он отвечает злом, но всякий раз скалится перед маской лживого лицемерного добра. Шнайзель так легко рушит все его планы. Сколько же масок он примерял, что все они ополчились теперь против него самого? Играл, делал вид, он лгал. Но все его грехи оставались безгрешны. Сейчас, среди зеркал всех этих масок, он не побежит в погоню от них. Он сыграет до конца. И он выиграет. Он поставит шах и мат самому себе. Король падет, как подкошенный, оставляя фигуры свободными и дарует им свободу и жизнь. Черные лепестки роз и кромешная мгла. Страшный пустой звон прошлого, да легкая искра, незаметно встающая на горизонте, победного конца. В шахматах главное подставить пешки и забрать главные фигуры, сделать короля бессильным, ведь без них — он ничто. Король — ничто… Лелуш до последнего вырывается из цепкой хватки старшего брата, он пытается, его невыносимо давят руки Белого принца, он задыхается от этой лицемерной улыбки, он уже сам готов молить его о смерти, лишь бы избавиться, наконец, от этого безумия. Слово тысяча острых ножей впиваются в грудь, отнимая стоны и вздохи, это невозможно. Он — принц тьмы и он до конца будет им. Так не жги же его своими фальшивыми теплыми лучами, холод которых кусает кожу, а глаза выжигает своим светом. Он иссушен, он несчастен, он полностью побежден… Он дышит, пытаясь не уронить достоинство в этой схватке. А он смеется, он улыбается, ему просто весело смотреть на мучения младшего брата. — Зачем… — хрипит Лелуш. — Убей… — Нет, Лелуш, я дарую тебе жизнь. Я не стану пачкать рук твоих кровью. Не потому, что я признаю добра. Это лучше… — он сладко улыбается… Так сладко, что Лелушу тошно от этой приторности. Он делает последний рывок. — Для тебя! — выкрикивает мучительно он, словно всего себя отдавая этому крику и устало падает. При правильной игре ничья неизбежна. Так где же он, Лелуш, оступился? Пальцы старшего брата перебирают в руках белоснежную розу, чей цвет режет глаза. Ему кажется, что его брат белый ангел с черными крыльями, а сам он — дьявол ада и греха. Приподнимается на локте из своего унизительного положения, смотрит на брата и готов оставаться непоколебимым, гордым даже на коленях. — Убей, — тон почти приказной. — Я не стану, — легкая улыбка, искусно очертившая губы. — Отдай мне свой… пистолет. — Убьешь меня? — Себя, — приговорено отзывается он. — Глупый… Младший… Брат, — шепчет Шнайзель, хватая его за подбородок и впиваясь слащавым взглядом, таким презрительным, что Лелуш возмущенно задыхается и выгибается в позвоночнике, пытаясь вырваться из плена отвратительных белых рук. — Ты всегда пренебрегал мной, Шнайзель, никогда… Не признавал меня! Даже в шахматах! — голос Лелуша срывается, когда с его губ невольно срываются упреки. — Ты хорошо играл, Лелуш. Но ты всегда терялся, только я взгляну на тебя. — Я тебя… Терпеть не могу, — восклицает он из последних сил, тяжело дыша и снова падая…. В ночной тиши раздается стук каблуков. Медленный стук каблуков и больше ничего. Под проникающим в окна лунным светом, Шнайзель оборачивается и, приложив ароматно пахнущие лепестки розы к губам, улыбается. — Но запомни, Лелуш. Что ты бежишь не от меня. А от себя. А потом тяжело захлопывается дверь, и он остается один. Помилованный, что для него тяжелее смерти, ровно как и поддаться на «подачки» в шахматах в виде мата. Он отступил в игре, а в жизни, он остался лежать живой. Под холодным лунным светом, не уставая дрожать и стискивая руки в кандалах. И продолжая ненавидеть всей душой, продолжая ненавидеть всем сердцем. Как и противопоставление зла и добра, что жгучими шрамами покрывают его кожу. Он горько усмехается и закрывает глаза. Он сам понесет свое наказание. И роняет тяжелую усталую голову на каменные плиты темницы.