Приходите, дети, к Ванечке гулять

Окрасилась ярким румянцем осина, Пылает рябина багряного дня. – В чём сила твоя? Отвечай мне, Россия! – В том сила моя, Что ты любишь меня.

      Осень может быть красива. Яркие, радующие взгляд листья деревьев, цвет которых варьируется от жёлтого до бардового. Ветра почти нет, а дождь не капает противными холодными крупинками воды целый день, да так, что хочется закутаться в одеяло и не вылезать до лета. Нет этой противной слякоти и грязных луж. Есть ворохи мягких листьев, в которые так приятно прыгать с разбега или, пробежав несколько метров, разбросать их в разные стороны. Такая осень очень приятна и красива. Так думал Райвис, сидящий дома у окна. Пейзаж разворачивался не самый приятный. Мелкий, но сильный дождь не прекращался уже несколько часов. Везде были лужи-океаны и моря грязи. Люди ходили хмурые и ругались друг с другом из-за сущих мелочей. Холодный ветер пронизывал насквозь и, словно желая вывернуть зонты наизнанку, забирался в тот относительно сухой уголок, который эти зонты создавали. Райвис вздохнул. Одна мысль о том, чтобы выйти на улицу, вызывала у него дрожь.       – А в России сейчас сухо и красиво... – мечтательно шепнул Латвия. И тут одна мысль посетила его светлую головушку. Правда, ненадолго. Сам Россия вызывал у него ещё большую дрожь, чем погода за окном. Ближайшие пол часа прошли в страшных и мучительных думах. Перед латышом стоял слишком сложный выбор. Два чувства яро боролись в нём: чувство жажды прекрасного и чувство панического страха. Но, когда взгляд Райвиса упал на развернувшийся у него под окном скандал, первое чувство всё же победило. Быстро упаковав вещи, Латвия, старался не думать о том, кого боится чуть ли не весь мир.       Вот знакомые места... Латыш вдохнул пряный воздух ранней осени. Пейзаж действительно завораживал: алые рябины, рыже-бордовые осины, пестрившие разными оттенками тёплых цветов клёны. Райвис невольно улыбнулся. Хоть Иван и приводил его в практически первобытный ужас, но страна у него действительно красивая и завораживающая своей неповторимостью.       – Лат-ви-я! – Райвиса прошиб холодный пот. Большие руки опустились ему на плечи, словно пригвоздив к земле.       – Г... Господин Россия... – попытался улыбнуться Латвия, хотя это было почти так же реально, как выдать замуж шестидесятилетнюю девственницу.       – Привет, – латыш не видел лица Ивана, но, кажется, он улыбался, хотя легче от этого не становилось. – Ты приехал ко мне?       – А... Ну... – Райвис не мог ответить на этот вопрос. Он даже не знал точно зачем приехал. Россия выжидательно смотрел на русую макушку. Чувствуя это, латыш мелко дрожал и пытался придумать хоть какое-то логичное объяснение.       – Ты чего трясёшься? – с некоторым интересом спросил Брагинский.       – Ничего!.. Просто... У Вас такая красивая осень... У меня идёт дождь, и грязь везде... – не найдя ничего более умного, Райвис решил просто сказать, впрочем, как и всегда, то, что думает.       – Вот как, – жуткой ауры не чувствовалось, но дрожь проходить не хотела. Повисла некая пауза.       – М... Может я пойду?.. – решился нарушить безмолвие латыш и уже попытался сделать шаг, но сильные руки намертво пригвоздили его к земле.       – Нет! – хихикнул Ваня и приобнял Латвию за плечи. – Пойдем лучше ко мне, а то у меня редко гости бывают.       Сказать, что Райвис был в шоке, значит ничего не сказать. В голове родились сразу тысячи мыслей, одна хуже другой. Однако, вместе со страхом появилось какое-то другое чувство. Жалость... Или же... Что-то такое тёплое... Латвия на миг подумал, что Россия не такой уж страшный. Но это был только миг. Те, вроде бы милые звуки, которые издавал Брагинский, были действительно пугающими.       Не дожидаясь ответа латыша, Иван быстренько посадил того себе на плечи и бодрым шагом направился к городу. Латвия просто выпал в осадок. Конечно, для него это было не ново. Россия часто тискал его, таскал на плечах и ерошил ему волосы. Однако, привыкнуть к этому не то что не легко, а просто нереально. Дрожа, Райвис прикидывал: сломается ли у него что-нибудь, если он попытается слезть с Ивана без желания последнего? Словно прочитав мысли латыша, Брагинский с явно счастливым выражением лица положил руки на колени Галанте, будто боясь, что парнишка упадёт. Новая волна дрожи прошлась по телу бедняги, а щёки почему-то налились румянцем. Делая вид, или в самом деле не замечая, состояния Райвиса, Иван уже подходил к автобусной остановке. К счастью для латыша и, видимо, к сожалению для России, автобус подъехал через несколько минут, и долго им стоять не пришлось. По крайней мере Ване. При входе в автобус Брагинский неохотно спустил Латвию на землю, правда тут же схватил его за запястье. Расплатившись, Россия буквально посадил Райвиса к окну, а сам плюхнулся рядом, излучая добро и милашество, почему-то воспринимаемые окружающими как нечто пугающее и угрожающее. Следующие два часа езды в автобусе прошли для Галанте подобно проверке прочности нервов. Россия самозабвенно тискал бедного латыша, не обращая никакого внимания на подозрительные и боязливые взгляды людей, которые ехали в автобусе вместе с ними. А вот Райвис обращал. И даже слишком. Почему-то при каждом взгляде щёки парня приобретали всё более насыщенный помидорный цвет, а маленькое сердечко по непонятной причине трепыхало, норовя выскочить из груди.       Небольшой обшарпанный дом, расположенный в тихом, почти безлюдном районе. Машины проезжают редко, в соседних домах в основном живут либо студенты, которым не хватает денег на нормальные квартиры, либо пенсионеры, желающие дожить свой век в тишине и спокойствии. В таких местах обычно очень спокойно. Именно там и находилась квартира России. Открыв дверь подъезда, он затолкнул Латвию в лифт. Через несколько секунд раздался всем знакомый звук, похожий на звон микроволновки. Скрежет ключей в замке и скрип дверных петель. Коридор, в котором царит полумрак. Далее последовала просторная гостиная, из которой вело несколько дверей в другие комнаты. Райвис нерешительно замер на пороге.       – Ну? Чего застыл? – Россия слегка толкнул латыша в спину, но этого хватило для того, чтобы Латвия переступил порог квартиры. Сам Иван устало разулся, повесил шинель на крючок в шкафу и бросил взгляд на латыша, молча давая ему некий приказ сделать то же самое. Вздрогнув, Галанте снял обувь, но форму оставил, не решаясь снять и её. Тут взгляд парнишки замер, упав на торс Брагинского, обтянутого мягким и тёплым на вид свитером. Россия потянулся и оглянулся посмотреть как там Райвис, не дал ли он дёру. Ваня по-доброму улыбнулся и взъерошил волосы парнишке. К щекам последнего почему-то хлынула кровь, окрашивая упомянутую часть тела в ярко-малиновый, а тело вновь пробила дрожь, только её причиной был уже не страх. Брагинский удивлённо поднял брови, но не придал этому большого значения. Пожав плечами, Россия пошёл на кухню, захватив с собой латыша и оставив того в гостиной. Райвис послушно плюхнулся в довольно мягкое кресло, ожидая дальнейших действий Ивана. Тот принёс бутылку с водкой и две рюмки. Глаза Латвии решили посмеяться над Польшей, как бы сказав ему, мол: "Даже мы можем в космос, а ты нет!" Тело в который раз пробила дрожь.       – Г... Господин Россия... Может, я не буду?.. – в глазах латыша светилась слабая надежда.       – Будешь-будешь. Куда ты денешься~ Райвис обречённо вздохнул. Переспорить Ивана можно только в том случае, если он вдруг станет слепо-глухо-немым безруким и безногим инвалидом. Да и то остаётся большая вероятность, что он задушит вас шарфом. Тем временем водка льётся в рюмки, неумолимо приближая момент, когда сия жидкость вторгнется в желудок Галанте.       – Ну что? До дна! – улыбнулся Брагинский и опрокинул в себя рюмку с содержимым. Поколебавшись, Латвия последовал его примеру, от чего по горлу и груди разлилось тепло.       За первой рюмкой последовала вторая, потом третья... И ещё, ещё... Счёт сбился уже после восьмой. Несмотря на небольшой рост и детское телосложение, Латвия пил почти так же, как Россия, Англия, Пруссия и Дания вместе взятые. Шла четвёртая бутылка, Райвис уже давно не трясся и даже осмелел на столько, что смог нормально общаться с Брагинским. Последний же не пьянел, а если и пьянел, то этого заметно не было. Он лишь улыбался, поддерживая разговор. Так вышло, что речь зашла в очень странную для нынешнего состояния латыша и не очень приятной для обоих стран – о политике. Галанте всхлипывал и жаловался на тяжёлую жизнь. Словом, ежегодно яблоки приносят миру больше пользы, чем он. Иван на это лишь погладил Латвию по голове. Не придавливая, как обычно, а мягко, даже с какой-то нежностью. Райвис вздрогнул и вытаращил глаза от удивления.       – Г... Г... – безуспешно попытался воспроизвести имя Брагинского латыш, не забывая добавить извечное "господин".       – Поверь мне. Лучше так, чем когда тебя тайно ненавидит весь мир, – грустно улыбнулся Россия. Латыш вздрогнул. А ведь действительно. На своих веках Иван повидал немало боли и войн. Татаро-монгольское иго, война с Наполеоном, мировые и гражданские войны, распад СССР... Райвис невольно поёжился. Он бросил Россию, впрочем, как и все, кто входил в состав Социалистических Республик. Даже по сей день России не дают вздохнуть спокойно. Щёки Галанте залил яркий румянец стыда.       – И... Извините... Если я... Могу чем-то помочь... Ну... Я не имею в виду, что Вам может стать лучше, но, может... – мямлил Латвия, но запнулся, не закончив сбивчивую фразу. Глаза Ивана потеплели, на губах застыла добрая, ласковая улыбка, а рука переместилась с макушки на скулу, скользнув по щеке и задержавшись на подбородке.       – Мой маленький Латвия. Спасибо, – Россия приблизился к лицу латыша, от чего тот покраснел ещё сильнее. – Ты же больше не бросишь меня?       Райвис смог только кивнуть, трепеща всем телом. Брагинский засветился широкой, какой-то детской радостью и аккуратно поцеловал Галанте в уголок губ. Глаза латыша расширились от шока, хоть и нельзя сказать, что шок был неприятным. Латвия, сам того не осознавая, вцепился в рукава свитера Ивана и быстро провёл языком по пересохшим губам. Брагинский же неумело обнял хрупкое тело Райвиса и притянул его к себе. Латвия чувствовал, что его уносит куда-то в туман. В туман, где чувствовались лишь большие руки Ивана и его тепло. Брагинский вновь погладил Галанте по голове, возвращая его в подлунный мир. Латвия же глубоко вдохнул и, сам не поняв как, несмело поцеловал Ивана, ожидая чего угодно, но уж точно не того, что Россия ответит ему.       Надо сказать, что Брагинский шикарно целуется. Те, кто отказывается, просто не знают, что теряют. Сказать, что поцелуй был пьянящим, значит оскорбить Ивана и уменьшить удовольствие минимум в десять раз. К сожалению, хоть они и страны, но тело человеческое и требует тех же благ, что и обычные люди. Лишь поэтому, когда кислород в лёгких закончился, поцелуй всё же разорвался. Тяжело дыша и слегка подрагивая, Райвис в смущении опустил голову, пытаясь спрятаться в шарфе и свитере России, на что тот добро хихикнул и погладил латыша по голове, совсем немного надавливая.       – Райвис~ А знаешь в чём моя сила? – спросил Иван, перебирая светлые прядки на голове латыша, на что тот тихо промычал что-то вроде "почему". – А в том, что меня кто-то любит. Мой народ, ну и.. Ты, верно?..       – К-конечно! – краснея, вскинул голову Латвия, пересекаясь взглядом с Россией, мгновенно утонув в его глазах. Иван улыбнулся. Мягко, нежно, излучая добро и по-детски чистую и искреннюю. Брагинский аккуратно, почти невесомо коснулся губ латыша, тут же перейдя на шею, вызывая в теле Райвиса сладкую дрожь.       – Г... Господин Россия... – тихо выдохнул Галанте. Иван лишь приложил палец к губам и притянул латыша ещё ближе.       Ночь подходила к концу, а в доме только наступила тишина. В квартире Ивана царили мир и спокойствие. Обоим странам было тепло и уютно. Идиллию не нарушало ничего. Даже, на удивление, к ним не стучали соседи. Райвис уткнулся носом в грудь России и погружался в приятную полудрёму, а Брагинский нежно перебирал русые пряди на латышской голове. Им хорошо, ничто не нарушит их мирный покой. По крайней мере ближайшее время.