Что ты хотел сказать, а?

Я чувствую под собой песок и знаю что вернулся в Ад. Откуда? Из Ада конечно. Честное слово, фантазии у служителей Преисподни хоть отнимай, это же надо придумать такую кару! Вместо физической боли, которую я ожидал, и к которой был готов, они предоставили мне нечто совсем другое. Я теряю себя. Не знаю как ещё это объяснить. Наверное, оно чем-то похоже на твои приступы, Алан: меня будто накрывает волна, черная пустыня исчезает и я уже не Эрик, а кто-то другой. Я брат, мать, отец, друг, или же наконец возлюбленный какой-то убитой мной девушки, и каждый раз…Каждый раз, узнаю о её смерти. Когда я просыпаюсь, оказываясь опять на черном песке, меня всего трясёт, и по щекам бегут слёзы. Они не мои, я знаю, но какое это имеет значение? Мне в двойне больно от того, что меня таким видишь ты. И ведь это так глупо! Это полный бред, понимаешь? Ну какого дьявола, объясни мне, тебе понадобилось пасть вместе со мной?! Главное же, взял и убедил небеса, что якобы для тебя так будет лучше, что это понимаете ли, твой рай! Это же надо быть таким упрямым придурком… «Дело не в жалости!» Яростно защищался ты от моего гнева, когда я обнаружил тебя бродящего по МОЕЙ адской пустыне: «Я просто не могу, понимаешь ты или нет?! Не могу без…» Чтобы совладеть собой пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. «… Я хочу всегда быть с Эриком-семпай.» Виновато пожал ты плечами, поднимая взгляд с земли. «Вот и всё. И не отталкивай меня больше, ладно?» Тепло твоей руки на моём плече я чувствую ещё до того, как открываю глаза, а когда открываю-вижу твоё лицо. Ты молча смотришь на меня, слегка приподнимая уголки губ в знак поддержки, и заботливо стираешь, свободной рукой, холодный пот выступивший у меня на лбу. В этом одном движении, которое никак нельзя назвать небрежным, заключается столько нежности, что в груди больно сжимается то, что смертные с дуру называют сердцем, а из глаз рискует политься новый поток- на этот раз уже точно моих- слёз.Я никогда, слышишь, никогда не пожалею о том, что пытался сделать. Да, я хотел украсть у вселенной тысячу душ. Хотел, ну и что с того? Разве не она нанесла первый удар, решив украсть у меня тебя? Когда ясный взгляд по детски наивных глаз, после мимолётного удивления, окрашивается болью, когда весело улыбающиеся лицо искажается страданием- о какой справедливости, о каком добре может тогда идти речь? Всё это ложь. Сказки рассказываемые смертным на ночь, чтобы им спокойно спалось, не более. Мне лично, эту фигню всучить уже не выйдет… справедливости нет. Каждый сам борется, как может, за то, что ему дорого. Как сейчас помню тот день, три года назад, когда я впервые увидел атаку шипов, помню как вдруг по телу прошло оцепеняющие осознание того, что скоро настанет день в котором тебя просто не будет. …Тогда-то всё и изменилось…  — Эй алан, закончил уже эту чертову бюрократию заполнять? — Ммм, — Киваешь ты, складывая бумаги в стопку — Только-что, а ты? — Мне надоело, завтра допишу. — Я демонстративно зеваю в подтверждение своих слов, а ты только смеешься покачивая головой. — Кто-бы сомневался! — Да ладно тебе, не будь занудой, пойдём лучше выпьем, а? Как собственно я и ожидал, ты тотчас резко поворачиваешься, всплескивая руками в смешном таком, испуганном негодовании. — Эрик! Мы же договаривались! — О чём это ты? — Небрежно бросаю я, не особенно скрывая своей озорной улыбки. — Ну почему, почему ты всегда меня зовёшь, а? — Пытаешься ты ещё упираться, нехотя одевая пальто. — Я же не умею пить! И ты ведь знаешь… — Я легко выталкиваю тебя из офиса в направлении к выходу. –Знаешь чем это каждый раз заканчивается! — Ага, — Смеюсь я уже открыто, вспоминая прошлую вечеринку. — поэтому и зову…Шучу, дело не в этом. — Добавляю поспешно, сочувствуя твоему ошеломленному смущению. — Просто никак не могу смирится с тем, что за тринадцать лет совместной работы не смог ещё тебя научить. Я в конце концов наставник, или как? -Уже восемь лет как нет. — Добродушно возражаешь ты, но всё же слегка улыбаешься моему объяснению. — Ладно, пойдём, но на этот раз, на полу б- — Фразу эту ты так и не закончил. Я нёс тебя обратно в кабинет на руках, панически умоляя в слух, чтобы ты не закрывал глаза, не сдавался. В тот момент, больше всего на свете я боялся, что они никогда впредь не откроются. И ты безуспешно старался ради меня оставаться в сознании; отчаянно цепляясь холодными руками за галстук и воротник моей рубашки, сдавливая безнадёжные крики резкой боли. Тогда, уложив на мелкий бежевый диван то единственное, что придавало какой-либо смысл моему существованию… Я впервые за жизнь заплакал. Подумать только! Всего несколько минут превратили меня из хладнокровного слуги смерти в беспомощного ребёнка, просящего, рыдая, что-бы его не бросали. Бога я возненавидел. Этакий оптимистичный юноша даже сейчас не поверил бы мне, сказав я это вслух- поэтому не буду- но, видишь ли, он отрёкся от тебя, Алан, позволив самой смерти умирать. За это, я отрёкся от него. …Отрёкся. И клянусь, сделал бы это снова, поверни кто время вспять. «Ну да ладно, какой сейчас прок от печальных воспоминаний?» приподнимаюсь я устало, водя рукой по черному песку. «Бой ведь всё равно уже проигран…» Но кое-что…Кое-что всё-таки не даёт мне покоя. — Алан, — хм? — От направленного на себя ласкового взгляда я невольно, и неожиданно улыбаюсь. — Помнишь тот день, когда мне таки не удалось заставить тебя выпить? — Ну конечно, — грустно киваешь ты — по крайней мере, всё что было до…Ну в общем помню. Чёлка, как всегда непослушная, падает тебе на глаза, скрывая их, когда ты берешь меня за руку. — А что? — Ты ведь, уже можно сказать согласился, да? Но было какое-то условие, и ты не договорил, помнишь? Ты на секунду задумываешься перед тем, как застенчиво рассмеяться. Вспомнил. -Ну? — с нетерпением интересуюсь я, — Что хотел сказать-то? — Да ничего важного — Смущенно произносишь ты, убирая прядь с глаз, — просто хотел настоять на том…Что в отличие от предыдущих наших выходов, на полу должен с- — Этот обманчивый холод…Смерть превеликая, началось! Конечности немеют, а в голове распространяется какой-то туман.Я пытаюсь, как всегда, бороться с всепоглощающей чернотой, зная как ты расстраиваешься, когда я брежу, но разве возможно бороться со своей собственной душой? Со своей грязной безжалостной сущностью? Падая назад я ещё вижу как двигаются твои губы, произнося слова которые мне, видимо, уже не дано услышать…Жаль.