Настоящая игра

Уайк все просчитал. Медленно, с удовольствием посвящает его в свой план, совсем как главный злодей в каком-нибудь навороченном детективе. Но из всего монолога Майло выцепляет только обрывок последней фразы: «… и тут я понимаю, что Вы убиты». Убит. Убит. Он убит. Как он может быть убит? Вместе с негодованием приходят слезы, которые он больше не в силах сдерживать. - Вы меня застрелите. Почему-то, пока никто не произносил слово «убит», пистолет казался ему чем-то угрожающим, но не имеющим к нему непосредственного отношения. Теперь же все изменилось. В мгновение ока - с ног на голову. - А Вы как думали? – ухмыляется Уайк. - За что? – Майло уже рыдает, полностью потеряв над собой контроль. Надежда выбраться из передряги сухим испарилась. Остался лишь слепой страх перед неминуемой смертью и горькая обида на такую вопиющую несправедливость. - Я все спланировал от и до, - слова так и сочатся ядом, когда Уайк швыряет их в пространство между ними, и Майло безмолвно наблюдает, как разгораются угли до того тлеющей в глубине чужих глаз злости. – Всегда мечтал поболтать по душам с парикмахером. Особенно с парикмахером, трахающим мою жену. - Я не парикмахер! – он срывается на крик, уцепившись за слово, даже не понимая его значения. Отрицая, отрицая. Нет, это не может происходить с ним. Нет, нет, нет… Уайк его не слушает. Для Уайка его протесты все равно что писк комара. Уайк в бешенстве и у него есть пистолет. - Это моя жена! – он впервые повышает голос, и Майло чувствует, как в ушах звенит от этого крика. Беспомощно смотрит в полные ненависти глаза. Нет, не стоит ждать пощады. Пощады не будет. Он молчит, все так же тупо уставившись на Уайка, когда тот говорит, уже тише, но от того слова звучат не менее жутко: - А Вы… Вы напросились на свидание со своей смертью. Майло парализован. Майло не может пошевелиться. Застывает, как кролик перед удавом. - П-пож… - начинает он, но в этот момент Уайк взводит курок, и мольба обрывается, сменившись воплем ужаса. Он слепо бросается наутек, не отдавая себе отчета в том, что бегство вряд ли спасет его от пули – тем более, что старина Уайк оказался не только ловким манипулятором, но еще и отличным стрелком. Бежит он недолго, на пути – стена. Сзади приближается человек с пистолетом. Майло падает на колени, сползает по стене, крепко зажмурившись. Ему не хватает смелости открыть глаза и еще раз посмотреть на дуло. Теперь, когда он точно знает, что пуля попадет ему в… Куда? В грудь или в лицо? Возможные места выстрелов откликаются противнейшей щекоткой. Сейчас где-то на его теле откроется дверь, через которую вылетит душа. - Пожалуйста, не стреляйте, пожалуйста! – повторяет он как сломанная пластинка. – Я просто сяду в машину и уеду, хорошо? Он все-таки открывает глаза, чтобы увидеть, что Уайк уже намного ближе. На его лице не осталось никаких эмоций. Даже ненависти больше нет. Он смотрит на него, как на мишень, как на что-то неодушевленное. Как на труп. Неужели все это из-за Мэгги? Мэгги, черт ее подери, она ведь сама уговорила его приехать. В голове вспыхивает безумная мысль, что, возможно, это был их план – ее и Уайка. Избавиться от него. А он на все это купился, потому что любовь – или сексуальное влечение – ослепляет. И теперь ему предстоит пасть жертвой этой любви. - Вы все не так поняли! – выкрикивает он, чувствуя себя никудышным актером, пытающимся удержать внимание привередливого зрителя. Голос охрип, но слова еще выходят, он еще себя слышит – значит, он еще жив, значит, не все потеряно, правда? У Уайка трепещут крылья носа, совсем как у зверя, почуявшего свежую кровь. Есть в нем что-то от змеи или от коршуна – смертельная грация хищника – и как он сразу не заметил? - Я не люблю вашу жену, – задыхается Майло, сквозь всхлипы толкая свой отчаянный монолог. – Не люблю женщин вообще. Они мне противны. Слышите? Ненавижу женщин, ненавижу вашу жену! У вас нет никаких причин для ревности… Последний шанс - унизиться, вызвать к себе отвращение. Может, тогда Уайк побрезгует марать о него руки? Если увидит, насколько он жалок, может, он вышвырнет его прочь? И тогда, бог тому свидетель, он уедет далеко-далеко и больше никогда не увидит ни Мэгги, ни ее чокнутого муженька-убийцу. - Ненавижу женщин. Уж лучше с мальчиком… Во взгляде Уайка что-то меняется. Майло не уверен до конца - может, это искаженное страхом восприятие играет с ним шутки - но поспешно продолжает, подхваченный волной нездорового вдохновения. - С мальчиком из школы. Был у нас один мальчик, Дули. Я... Я звал его Долорес. А женщин я ненавижу. Правда! Честное слово... Рыдания снова пересиливают, и он замолкает, хватая ртом воздух. За все это время на лице Уайка не дрогнул ни один мускул. Он стоит все так же неподвижно, направив на него пистолет. Тело сжимается в ожидании выстрела. Сейчас, вот сейчас. Оставить глаза открытыми или зажмуриться? Стиснуть зубы или разжать? Успеет ли он почувствовать боль? - С мальчиком, значит? – вдруг переспрашивает Уайк, вглядываясь ему в лицо. - Да, да, - он с готовностью мотает головой – это больше напоминает конвульсии. - Вы трахались? - Кто? Дуло пистолета описывает дугу, и он следит за ним, не отрывая глаз, как за молоточком в кабинете невролога. Посмотрите влево. Посмотрите вправо. ПАФ! В яблочко. - Вы с тем мальчиком в школе, - медленно, как умалишенному, повторяет Уайк. – Трахались? Майло тяжело дышит, соображая, что ответить. Почему-то ему кажется, что любой ответ Уайк воспримет как повод его застрелить. В голове сплошная путаница, перед глазами – туман. - Я не помню, - выдавливает он, боясь поднять глаза. Боясь увидеть в них свой приговор. - Не помните? – в чужом голосе появляются нотки веселья. Майло молчит, кусая губу. По лицу ручьями стекает пот. Уайка он видит расплывчато – мешают застилающие глаза слезы. - Ко мне, - командует тот. Не раздумывая над приказом, он тут же начинает подниматься, но дуло пистолета дергается, пригвождая его к месту. - Я что, просил Вас вставать? Ползите. Майло вскидывает на него полубезумный взгляд. Волосы спутанными прядями падают на лицо. - Ползите, - повторяет Уайк, поджимая губы. – Или, богом клянусь, я Вас застрелю. Майло верит ему и без всяких ненужных клятв. Он уже видел, на что способен этот псих. - Хорошо, - выдыхает он, на короткое мгновение перекрывая тревожный стук сердца в ушах. – Ладно. Он плюхается на четвереньки, ползет вперед, всем телом чувствуя на себе липкий, изучающий взгляд. Чувствуя себя ничтожнее таракана. Наверное, для Уайка он чем-то таким и является – жалким насекомым, которое нужно раздавить. Он останавливается, когда в поле зрения попадают черные, в тон костюму, ботинки. В следующий момент острый носок одного из них врезается ему в щеку, и он с испуганным вскриком заваливается на бок. От шока он даже не ощущает боли, хотя правая сторона лица пульсирует и кажется очень горячей. Рука вцепляется ему в волосы, безжалостно дергает, заставляя сесть, и он снова вскрикивает, но не решается поднять руки, чтобы защититься. В отличие от удара, это прикосновение причиняет сильную боль, и по лицу уже градом начинают катиться слезы. - Что Вам нужно? – спрашивает он, хотя это скорее не вопрос, а жалобное хныканье. – Господи, просто скажите, пожалуйста, я все… - Заткнись. Он давится всхлипами. Чужой взгляд гипнотизирует. Он кажется отстраненным и холодным, но Майло каким-то образом знает, что Уайк не упускает ни малейшего его движения, отмечает каждую черточку, прорезавшую его искаженное ужасом лицо, каждую неконтролируемую эмоцию. Пистолет упирается ему в здоровую щеку, но Майло все равно морщится, как от боли. - Отсосите мне, мистер Тиндл. Майло вздрагивает. - Что? – спрашивает он хриплым шепотом. Уайк закатывает глаза. - Расстегните мне брюки. Вытащите член. Возьмите его в рот. Вопреки всему, у Майло вырывается истеричный смешок. - Вы хотите, чтобы я… - Ради бога, быстрее. Не то я вышибу Вам мозги. На счет три. Раз… Майло возится с застежкой чужих штанов, и руки у него трясутся, как у алкоголика со стажем. Получается это далеко не с первого раза – пальцы то и дело соскальзывают, но, в конце концов, ему удается довести дело до конца. Он спускает с Уайка брюки, затем, после секундного промедления, трусы - и у него вырывается сдавленный выдох, когда глазам предстает почти полностью поднявшийся член. Старик что, сидит на Виагре? Он слышит смешок, и пальцы стискивают его растрепанную шевелюру, тыкая лицом в заросший седыми волосками пах. - Приступайте. Майло подчиняется этому вкрадчивому, приветливому даже голосу, еще недавно клокотавшему от ярости. Он не хочет снова злить Уайка. Злить Уайка было бы большой ошибкой. Просто делай, как он говорит, напоминает он себе, дрожащими губами обхватывая сочащуюся смазкой головку, чувствуя солоноватый вкус чужой плоти. Делай, как он говорит. Он скользит пересохшим ртом по члену Уайка, стараясь думать о чем угодно, кроме того, чем он занимается. Кто бы мог предположить, что он проведет вечер стоя на коленях под дулом пистолета, отсасывая престарелому мужу своей подружки? - Глубже, - говорит Уайк, надавливая ему на затылок, и Майло сдерживает рвотный позыв, когда набухшая головка члена тыкается ему в горло. Зато рот сразу наполняется слюной, и дело идет куда легче. Он заглатывает член на всю длину, стараясь расслабиться и сконцентрироваться на дыхании. Рука, стискивающая его волосы, немного ослабляет хватку. Майло прикрывает глаза, подчиняясь заданному ритму. Вверх-вниз, вверх-вниз. На самом деле, это не так уж и противно. Он просто делает то, что необходимо, чтобы выжить. - Хороший мальчик, - шепчет Уайк. Он дышит тяжелее, громче. От этого шепота у Майло по спине бегут мурашки, и вдруг что-то екает внизу живота. Неожиданно приятно. Он приглушенно стонет, посылая вверх слабую вибрацию. Уайк шипит почти по-змеиному, сильнее вколачиваясь в него, трахая его в рот. И Майло вцепляется пальцами в чужие бедра, подаваясь навстречу резким размеренным толчкам. Сверху доносится электрический писк на грани слышимости. Камеры. Неплохое будет домашнее видео у старого извращенца. И часто он так развлекается? На мгновение Майло открывает глаза, пересекаясь с ним взглядом. Уайк смотрит на него, бледно-розовый язык чертит дорожку по верхней губе. В глазах жестокость и похоть. Майло снова стонет, чувствуя, как пульсирует его собственный член, которому вдруг становится тесно в штанах. Незаметно разводит колени пошире, стараясь уменьшить растущий дискомфорт. Кровь приливает к щекам, когда он понимает, что с какого-то черта возбудился. Скорее всего, дело в адреналине. Естественная реакция организма на стресс. Но факт остается фактом: Уайк беззастенчиво ебет его в рот, и ему это, кажется, нравится. По какой-то одному богу известной причине. - Достаточно. Уайк отпихивает его от себя так внезапно, что он, потеряв равновесие, шлепается на задницу. Шумно, с надрывом дыша, Майло вытирает перемазанный слюной и хрен знает чем еще рот. Голова гудит и кружится. Перед глазами все плывет. Уайк смотрит на него сверху вниз. С неожиданной для человека его возраста грацией выпутывается из штанов, не сводя с него, задыхающегося и дрожащего, вездесущего пистолета, который Майло уже воспринимает как его неотъемлемую часть. Интересно, у него когда-нибудь устанет рука? Пока что-то не похоже. - На кровать. Приказ вызывает у него серьезное чувство дежавю. - Мне встать или…. - Можете лечь. И не забудьте раздеться. - Зачем? - Зачем? – Уайк усмехается. – Как Вы думаете, зачем? Майло облизывает губы, не отводя взгляда от несущего смерть черного круглого отверстия. - Вы что, собираетесь меня трахнуть? - Браво, мистер Тиндл. Вы не настолько глупы, как мне показалось сначала. - Трахнуть меня? – повторяет он, словно пытаясь отыскать в этих словах скрытый смысл. - О да, будьте уверены. Как Вам такая игра? Он молчит. Взгляд Уайка тяжелеет. - Чего Вы ждете? Майло кашляет в попытке прочистить горло. - Я не совсем понимаю, - продолжает Уайк. – Вы ведь сами сказали, что предпочитаете мужчин. Я Вас чем-то не устраиваю? - Нет, нет, - он в панике поднимает руки. – Вы прекрасно выглядите… В прекрасной форме! - О, так Вы и мои формы успели оценить? А как Вам, кстати, мой член? - Ваш член? - сипит он, поперхнувшись, но тут же берет себя в руки. – Отличный член! - Вот как, - Уайк улыбается краешком рта. - Скажите-ка, Вам понравилось чувствовать его внутри? Он, должно быть, молчит слишком долго, потому что палец Уайка нажимает на курок, и что-то со свистом пролетает у Майло над ухом. Не успев толком испугаться, он поворачивает голову, чтобы увидеть новехонькую дыру в стене. Майло втягивает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. - В следующий раз я выстрелю Вам в голову, - говорит Уайк, и левый глаз Майло непроизвольно дергается в ответ на угрозу. – Ответьте на вопрос. - Как… - палец Уайка снова ложится на курок, и он проглатывает окончание слова, стуча зубами так сильно, что едва не прикусывает себе язык. - Понравилось! Очень понравилось! – восклицает он с нездоровым энтузиазмом. Уайк фыркает. - Так-то лучше. Раздевайтесь. Майло больше не пытается тянуть время. Он просто хочет, чтобы все закончилось. Онемевшими пальцами стаскивает с себя пропитавшуюся страхом и потом одежду. Уайк следит за ним, не улыбаясь, буравит его холодным рыбьим взглядом. Раздевшись, Майло переступает с ноги на ногу. Отстраненно удивляется, почему от стыда под ним еще не загорелся ковер. - Сюда, - Уайк хлопает ладонью по кровати, и ему ничего не остается, кроме как проследовать на указанное место. - Ложитесь. Он, не говоря ни слова, вытягивается на спине. В комнате не холодно и не жарко – идеальная температура, но его трясет, как при ознобе. Затем Уайк берет пистолет и подносит дуло к его дрожащим губам. - Откройте рот. Майло мотает головой, и Уайк ударяет его по щеке. По той самой, куда раньше пришелся удар ботинком. Звон в голове. У Майло темнеет в глазах – может, он даже на секунду отключается, но сознание возвращается к нему так же быстро. Слишком быстро. - Открывайте. Он подчиняется, обхватывая ствол губами. Становится слышно, как стучат его зубы, задевая холодный, неживой металл. - Давайте, сосите. У Вас это недурно выходит. - Ммпф... – он все-таки пытается возражать, но Уайк загоняет дуло еще дальше ему в рот, и это оказывается решающим доводом. Майло закрывает глаза – слава богу, Уайк не настаивает, чтобы он держал их открытыми, и, содрогаясь, обсасывает твердый и холодный металл. - Готов спорить на что угодно, Вы сейчас скучаете по моему члену, - шепчет Уайк, и у Майло дергается кадык. - Вот так, хорошо, - слышит он, когда сухая жесткая рука гладит его по щеке. Уайк неспешно вынимает пистолет у него из рта. С интересом разглядывает повисшую на кончике струйку слюны. - Думаете, он уже достаточно скользкий? – спрашивает он, не глядя на Майло. Тот в ужасе распахивает глаза, когда до него доходит, что с ним собираются сделать. - Не надо, пожалуйста, не над… Он замолкает со сдавленным писком, когда влажное от слюны дуло касается его обнаженного бедра, прочерчивая дорожку вверх по чувствительной коже. - Страшно? Майло кивает, прерывисто дыша. По вискам струится пот, пропитывая подушку. - Ничего, Вы справитесь, - ухмыляется Уайк. – Это почти как ваша боязнь высоты. Весь фокус в том, чтобы не смотреть вниз. Пистолет ползет выше по ноге. Не торопясь, обводит далекий от эрекции член, утыкается в задний проход. Майло закусывает губу, сдерживая дрожь. - Не нравится? – спрашивает Уайк, разглядывая его с пристальным интересом энтомолога. - Пожалуйста... Пальцы ложатся ему на горло, сдавливают неожиданно сильно, вызывая придушенный хрип. - Значит, Вы предпочли бы, чтобы это сделал я? - Да… - шепчет он, не сводя с Уайка умоляющего взгляда. - Вы этого хотите? Не думай, просто соглашайся. - Да. - Хотите, чтобы я Вас трахнул? – уточняет Уайк. - Да. - Скажите нормально. - Я хочу, чтобы Вы меня трахнули. - Как шлюху? - Что? - Трахнуть Вас как шлюху? - Как шлюху, - повторяет Майло, сглатывая затекающие в горло слезы. Уайк отводит пистолет в сторону, и Майло шумно, обессиленно выдыхает. Однако радость длится недолго, потому что в следующую секунду на место пистолета приходит что-то куда более горячее и упругое, и толкается внутрь, причиняя ужасную, дерущую боль. От того, чтобы закричать в полную силу его удерживает только сжимающая горло рука. Вероятно, он снова ненадолго теряет сознание, потому что на миг в глазах снова темнеет. Когда же к нему возвращается зрение, пальцы больше не сжимают его шею, а Уайк тихонько смеется. - Ну нет, так не пойдет, - говорит он, склонившись над ним, и его подогретое водкой дыхание щекочет Майло ушибленную щеку. – Неужели так больно? - Да, - выдавливает Майло, борясь с внезапно напавшей на него дурнотой. Ниже спины все и впрямь горит от боли, но пока Уайк не двигается, ее, по крайней мере, можно терпеть. Но его сводит с ума омерзительное ощущение наполненности – и осознание того, что Уайк сейчас, именно в этот момент, находится у него внутри. - О, - тот изображает удивление. – Какая неприятность. Значит, Вы привыкли быть сверху? - Я... - Или Вы мне солгали, мистер Тиндл? Решили обвести вокруг пальца? - Пожалуйста, - всхлипывает он, в истерике хватая Уайка за свободную руку. Тот, как ни странно, не отнимает ее. – Пожалуйста, отпустите меня. Я все понял… Я больше никогда не вернусь к Мэгги. И вы меня не увидите. - Ш-ш-ш, - Уайк высвобождает руку из его дрожащих пальцев. – Зачем же портить игру? Рука накрывает его член, сжимает мягко, но уверенно. Уайк обращается с ним так же, как с пистолетом – с налетом многолетней практики, полностью контролируя процесс. Он дрочит ему без всякого стеснения, с интересом глядя в глаза. Наклоняется ближе, чтобы приоткрытым ртом поймать рваные вздохи, которые Майло сдержать не под силу. Майло чувствует растущее сладкое напряжение, неудержимое, абсолютно ему неподвластное. Он закрывает глаза - лишь бы не видеть этот пронизывающий до костей взгляд. - Ну, - говорит Уайк, сменяя властные прикосновения легкими, дразнящими поглаживаниями и вырывая у Майло дрожащий стон. – Теперь я вижу, что Вы мне не солгали. Вернемся к игре. Хотите узнать правила? - Правила? – шепчет Майло, все еще зажмурившись. От напряжения мышцы ног охватывает легкая судорога, и он вскрикивает, разводя колени шире. Его не заботит развратность позы – просто так легче терпеть. - Да, - Уайк разжимает мучающую его руку, и Майло прерывисто выдыхает, открывая остекленевшие глаза. – Я предположу, что все-таки хотите. В конце концов, все затевалось именно ради этого. Так что я спрошу Вас, мистер Тиндл, чисто для проформы: Вы готовы к последнему раунду? - О чем Вы? - О том, что любая игра рано или поздно кончается, - сообщает ему Уайк, похлопывая пистолетом его по бедру. – К счастью для Вас, я, как мы уже выяснили раньше, человек достойный. Поэтому я буду честным, и дам Вам шанс отыграться, хоть Вы этого и не заслуживаете. Рука скользит вверх по его бедру, снова обхватывает член. Уайк толкается вперед бедрами, и у Майло вырывается сдавленное «ооох!», когда вместе с болью его накрывает волной удовольствия. - Правила просты, - говорит Уайк почти не изменившимся голосом, если не считать участившегося дыхания. – Продержитесь ровно минуту, не кончив, и я Вас отпущу. - А если не продержусь? – шепчет Майло, когда Уайк снова толкается в него, одновременно пропуская вставший член через кулак. - Тогда… - Уайк наклоняется ниже, проводя кончиком языка по его приоткрытым губам. – Мне придется Вас застрелить. - Стойте… Майло дергается, на грани беспамятства пытаясь выбраться из смертельной ловушки, но слишком поздно – Уайк уже внутри него. Уайк сжимает и гладит его напрягшуюся плоть, держит его на крючке. - Готовы? Отсчет начался. Пистолет упирается ему в висок, дуло подрагивает в такт размеренным толчкам, в такт движениям сводящей его с ума руки, и Майло вжимается затылком в подушку, стонет, вертится как угорь на сковородке, но это нисколько не помогает справиться со штурмующими его со всех сторон ощущениями. Уайк смеется, глядя на его трепыхания, и ему одновременно отвратительно и хорошо слышать этот смех. Отвратительно, потому что Уайк первоклассно и обстоятельно смешал его с дерьмом, потому что происходящее совершенно неправильно и унизительно. Хорошо, потому что ни с кем и никогда раньше он такого не испытывал – острого, кусачего удовольствия от осознания того, что он находится в полной власти другого человека. Когда каждая клеточка поет от адреналина, и любое прикосновение, будь то удар или ласка, заставляет задыхаться и желать большего. Уайк отсчитывает вслух оставшиеся до развязки секунды – сорок пять, сорок четыре, сорок три – отсчитывает нарочито медленно. И Майло понимает, с глухими стонами то сжимая, то разводя колени, что этот раунд ему никогда и ни за что не выиграть. - Прекрасно, не правда ли? – шепчет Уайк, убыстряя темп, и Майло с хрипом запрокидывает назад голову, когда вокруг его позвоночника словно обвивается скользкая, смертоносная змея, щекочущая его изнутри. И никуда не деться от этой внутренней щекотки – безумно унизительной, безумно приятной. Тридцать семь, тридцать шесть… - Ч-что? – откликается он на грани беспамятства, подаваясь навстречу приносящим боль и наслаждение толчкам, чувствуя, как разверзается приготовленная специально для него бездна. - Смерть во время оргазма… - еще один толчок задевает что-то внутри, и Майло снова выгибается, вцепляясь в чужие плечи, стискивая их. – Тридцать шесть… Я говорил тридцать шесть? - Т-тридцать пять, сукин ты сын! Ох… боже... Уайк только усмехается. Его это забавляет. - Я как раз сейчас пишу об этом роман, - сообщает он, понизив голос. – Роман про убийцу-психопата. Тридцать три… Майло истерически, до икоты, смеется, сминая дорогую ткань чужого пиджака. - С себя… списывали? Уайк его игнорирует. - Он тоже умирает во время акта любви. Что может быть прекраснее? Я Вам искренне завидую, мистер Тиндл. Двадцать восемь? Нет, двадцать девять. Майло уже не может ответить. Он видит, как дрожит вокруг воздух. Воздух становится гуще, тяжелее. Изнутри поднимается жар, и каждый толчок, каждое сжатие пальцев на его члене плавит его, делает жар сильнее, нестерпимее. - Нет… - стонет он, когда понимает, что больше ему уже не вытерпеть и он сейчас кончит. И даже пистолет у виска, заряженный смертью, не в силах этого изменить. – Господи, нет… Он зажмуривается, крепче вцепляясь в плечи Уайка, а из горла вырывается хриплый отчаянный крик, когда его накрывает самый сильный, самый крышесносящий в его жизни оргазм. Рука Уайка замирает на его члене, и Майло чувствует горячую пульсацию глубоко внутри – пульсацию извергающегося в него семени. Этого оказывается слишком много. Это толкает его за черту. Майло падает в бездну. Сердце бьется о стенки горла испуганным мотыльком, когда спадает ослепляющее, лишающее разума удовольствие. Уайк вытаскивает из него опавший член, неспешно натягивает штаны. Выпрямляется. Наводит на него пистолет. На лице снова равнодушная маска. Майло всхлипывает, поджимая колени. Не отрываясь, смотрит на Уайка. Смотрит на пистолет. Его бьет дрожь. - Давайте же, - шепчет он, и по щекам безостановочно льются слезы. А потом горло перехватывает, и он уже ничего не говорит, только вздрагивает от сухих беззвучных всхлипов. Какое-то время они просто молча смотрят друг на друга. А потом Уайк нажимает на курок. ПАФ! В глаза ударяет ослепительно-яркая вспышка, выстрел бьет по ушам, заглушая его испуганный вскрик. Проваливаясь в темноту, Майло думает лишь о том, что всю жизнь верил в ложь, потому что умирать на самом деле оказывается совсем не больно. Когда несколькими минутами позже он приходит в себя, Уайк сидит рядом, уже полностью одетый, и с нелепой нежностью держит его запястье. Пистолета нигде не видно. Уайк смеется над ним. Объясняет, что выстрел был холостой. Майло выслушивает его, не говоря ни слова, уставившись в одну точку. А потом все-таки не выдерживает и начинать рыдать как младенец, размазывая слезы и сопли по лицу. Уайк выпускает его руку, отшвыривает в сторону, как дохлую рыбу. - Заканчивайте истерику и сходите в душ, - говорит он с легким пренебрежением. – Одежду можете взять из шкафчика. Через час я рассчитываю, что Вы отсюда уберетесь. От удивления Майло даже перестает всхлипывать. Таращится на него, открыв рот. - Вы меня поняли, мистер Тиндл? - Так Вы меня не убьете? – спрашивает он непослушными губами. Уайк ухмыляется. Неспешно подходит ближе, наклоняясь к нему, и Майло сдерживается, чтобы не отпрянуть, несмотря на то, что Уайк уже не держит пистолет. - Разумеется, нет. Иначе кто же передаст Мэгги, что в постели я – просто ас? - Я передам, - шепчет Майло, не сводя взгляда с гипнотизирующих его змеиных глаз старого хитреца. Уайк смеется – и вот он уже снова харизматичный сыщик на пенсии, а вовсе не беспощадный убийца. - Уж будьте так любезны.