Чимин все равно чувствует себя неуверенно, даже осознавая то, что теперь, вроде как, у них с боссом другие отношения, нежели начальник и подчиненный. Ему бывает неловко, особенно, когда Чон, например, целует его посреди своего кабинета, не боясь, что кто-то войдет, шлепает по заднице, считая, что никто не видит, и смотрит все время с улыбкой, от которой уши начинают гореть, а щеки заливаться краской. Паку нравится думать, что Чонгук такой только с ним, но смущение и странное чувство тревоги не покидают его голову.
Беда не приходит одна, как говорится. В офисе появляется президент компании, вместе со своим сыном, который, к слову, еще в прошлый раз приметил милого секретаря в приемной. Он даже не удивился, что тот дорос до помощника директора, поэтому его интерес вырос в геометрической прогрессии. Пока Чонгук крутился вокруг президента, рассказывая о последних заключенных сделках и о состоянии дел компании, Хосок окучивал прекрасный цветок под именем Чимин. К слову, он не стеснялся ни отца, ни Чона, прямо в кабинете директора, на диване, возле стены, заигрывал с младшим, вызывая у того еще больше неловкости, которой с лихвой хватит на какую-нибудь провинцию.
— Ты очень красивый, — заявляет Хосок, растягивая губы в улыбке. — И, судя по тому, что ты стал помощником директора Чона, очень умный и способный.
— Спасибо, — скромно отвечает Чимин, стараясь не поднимать на старшего взгляд и заниматься порученным делом.
— Не скромничай, — усмехается Чон, приобнимая парня за талию, отчего тот даже в лице меняется. — Скоро я стану главным управляющим, поэтому мне понадобится такой помощник, как ты.
— Управляющим? — переспрашивает Чим, не понимая смысла.
— Да, — кивает Хо. — Чонгук должен будет мне передать дела в течении месяца.
— Но... — хмурится Пак, желая что-то возразить, но его перебивают.
— Поэтому я предлагаю тебе остаться со мной, я даже приму все твои условия, — по-хозяйски разваливаясь на диване, сообщает парень. — Можем обсудить это сегодня за ужином.
— Нет, спасибо, — с ноткой возмущения, произносит Пак. — Я привык ужинать дома.
— Можем поехать к тебе или ко мне, — нахально предлагает Чон, кладя руку на колено Чимина.
В этот раз Пак даже не успевает что-то ответить, потому что Чонгук оказывается рядом за долю секунды, недовольно глядя на сына президента. Если бы не Чимин, Гук бы уже и морду успел начистить, но вместо этого он что-то объясняет Хо, и забирает Чимина, уводя его в соседний кабинет.
— Ты со всеми так любезничаешь? — недовольно спрашивает Чонгук, прожигая в младшем дыру.
— Что ты предлагаешь мне сделать? Послать его? — хмурится Пак, скрещивая руки на груди. — Почему ты не сказал, что тебе придется передать дела сыну президента уже в этом месяце?
— Это как-то повлияло бы на наши отношения? — изгибая бровь, спрашивает Чонгук. — Или ты встречаешься только с теми, с кем выгодно?
Пак сразу меняется в лице, разочаровываясь в этом человеке. Ему казалось, что Чонгук все понимает, знает его куда больше, чем сам Чим, но, получается так, что он ошибался. Такое заявление старшего словно полосует по сердцу острым ножом, оно словно перестает биться, перестает качать кровь, внутри что-то ломается, с характерным треском и болью от острых надломов. И все это стоило того?
— Вас ждет президент, директор Чон, — хмуро отвечает Чимин, проходя мимо старшего и присаживаясь за свой стол.
Осознание того, что сказано это не тому человеку, к Чонгуку приходит тогда, когда он сидит в одиночестве в своем кабинете, безрезультатно листая документы. Он делает лишь видимость того, что занят, лишь бы его не трогали. А у самого кошки на душе скребутся и тошно от самого себя, потому что сказал он не подумав, и, кажется, убил все, что так красиво и быстро расцветало.
Надежды рушатся полностью, оставляя после себя руины, когда на стол Тэхён кладет заявление об уходе, которое просил передать Чимин пару минут назад. Чон срывается с места, догоняя младшего возле лифта, у которого он не задерживается, входя и нажимая кнопку первого этажа. Чонгук успевает протиснуться между закрывающимися дверями и нажать на кнопку "стоп", ловя недоумевающий взгляд помощника.
— Этим ты думаешь решить проблему? — тряся перед лицом младшего заявлением об уходе, спрашивает Чонгук.
— У меня нет проблем, директор Чон, — холодно отвечает Чимин, глядя в темные глаза напротив.
Пак вечно бы смотрел в эти омуты, вот только теперь внутри будто пепелище. И если каждый раз Чим готов был прощать, то теперь он не видел в этом смысла. Заявление, подобное тому, что сказал Чонгук, способно разорвать все нити, которые младший с любовью переплетал какое-то время. И пусть они ничего не обещали друг другу и не признавались в любви, Чимин дорожил Чоном, а тот смог нанести удар в спину, невзначай, неосознанно. Слишком больно. И такую рану придется долго залечивать.
— Я просто не хочу работать под Вашим руководством. И вообще, я не должен объяснять причину своего ухода, — добавляет Пак, крепко сжимая лямку кожаного рюкзака. — Думаю, Тэхён хорошо справится и с моей работой, он ведь способный.
— Я не отпущу тебя так легко, — заявляет Чонгук, комкая белый листок бумаги и швыряя его в угол кабинки.
— Извините, я спешу, — отвечает Пак, снова нажимая на кнопку лифта, но тот даже не дергается, цифры на табло не меняются и Чимину становится не по себе.
Паника накрывает с головой, Пак жмет на все кнопки, пытается достучаться до охраны, но тех будто ветром сдуло. И в итоге они остаются закрыты в стальной кабине, один на один, а компанию им составляет необъятный страх Чимина замкнутых пространств.
Ему еще никогда не было так страшно. Казалось, будто он умрет здесь, рядом с человеком, который растоптал его чувства одной фразой, а теперь пытается успокоить, сжимая в крепких объятиях. Чону, кажется, еще страшнее, потому что он впервые видит младшего таким. Он, в общем, и не знает, что делать. Все, что он может дать парню, так это успокаивающие объятия и не менее успокаивающие слова. А Чимину становится трудно дышать и слезы на глаза наворачиваются, но он обнимает в ответ, сжимая в кулаках ткань пиджака.
— Прости меня, Чимин-а, — шепчет Чонгук, успокаивающе перебирая волосы на голове младшего. — Я не должен был обвинять тебя в чем-то. Просто, увидев то, как смотрит на тебя сын президента, меня будто переклинило.
— Я ведь не давал повода, — бубнит куда-то в плечо старшего Чим, шморгая носом.
На самом деле этот разговор отвлекал Чимина от глупых мыслей и страха, сковывающего все тело. Чонгук же хотел дать понять, что он ляпнул это сгоряча, не подумав.
— Ты мне не доверяешь, — подняв на старшего красные глаза, обиженно произносит Пак. — Я, между прочим, тебе доверяю, иначе не пустил бы к себе в кровать, учитывая тот факт, что мы еще не на том этапе отношений.
— Я доверяю тебе, — чмокая парня в нос, убеждает его Чон. — Просто для меня это в новинку.
— Что?
— Ревность, — поясняет Чонгук, чуть улыбаясь. — Не знаю, как с ней бороться, когда вижу с тобой рядом кого-то еще.
— Мое заявление, — вдруг переводит тему Чимин, отстраняясь от старшего. — Подпиши его.
— Зачем? — хмурится Чон, внимательно глядя на парня.
— Я не стану работать с сыном президента, — опуская глаза, произносит Чим.
— Могу я узнать, почему?
— Потому что он — не ты, — отвечает Пак, будто это было очевидным для Чонгука, и сейчас это звучало больше, как упрек.
— Может, тогда ты согласишься работать со мной в Нью-Джерси?
— Что?
— Президент переводит меня в филиал Нью-Джерси, — отвечает Чонгук, улыбаясь. — Он считает, что пора мне поработать с зарубежными партнерами, набраться опыта. И я согласился, но с одним условием.
— Каким? — немного обиженно спрашивает Пак, потому что оказался не в курсе дел старшего, хотя считал, что между ними уже не должно быть секретов.
— Ты тоже едешь со мной, — договаривает Чонгук, ожидая от младшего реакции.
Чимин бы мог сейчас обидеться, ведь старший даже не спросил, хочет ли он этого. Чимин мог бы отказаться прямо сейчас, ведь Чонгук все решил за него. Чимин бы многое мог сделать, но вместо всего этого, он со счастливым лицом и улыбкой запрыгивает старшему на руки, смазано целуя в губы. Если есть возможность изменить что-то в данную секунду, то Пак ею всегда воспользуется. Чон вспыльчив, и Чимину это известно, поэтому он принимает его извинения и прощает. Чонгук, оказывается, очень ревнив, что откладывается осадком где-то глубоко, но никто не говорит, что от него нельзя избавиться. Чимин не позволит паре колких словечек что-то изменить навсегда. Он всеми силами будет стараться удержать ту маленькую нить, которая, все-таки, задержалась между ними и теперь вполне может образовать прочный клубок.
***
— Ты так медленно собираешься, — вздыхает Чонгук, восседая в кресле и наблюдая за плавными движениями парня.
— Я ведь могу что-то забыть, — бурчит Чимин, складывая в чемодан очередную партию вещей.
— Купим там, зачем тащить с собой всю квартиру? — не понимает Чон, подпирая рукой голову. — Может, заберем еще и кровать?
— Надо будет, заберем, — пыхтит Чим, кидая в старшего кофту, которая прилетает точно в цель.
— Негодник, — закатывает глаза Чон, подрываясь с места.
Словить запутавшегося Чимина в собственных вещах не составляет труда, поэтому в следующую минуту Чонгук заваливает парня на кровать, прижимая руки к мягким простыням.
— Мы не опоздаем? — интересуется Пак.
— Я знал, что ты копуша, поэтому приехал заранее. До самолета еще восемь часов, — отвечает Чонгук, улыбаясь. — Ты позволишь?
— Да, — коротко отвечает Чимин, ощущая теплые и влажные губы на своих.
Чонгук скользит языком между пухлых губ, страстно целует, отпуская руки младшего, постепенно избавляя его и себя от одежды. Чон любуется прекрасным телом, изучает каждый сантиметр, трепетно целуя, отчего у Пака тянет внизу живота и воздуха не хватает. Руки старшего скользят по крепким бедрам, сжимают ягодицы, возбуждая до предела. Чимин словно змея, вьется в руках Чонгука, наслаждаясь каждым прикосновением.
Чимин крепко стискивает зубы, когда старший проникает внутрь одним пальцем, давит на нежные стенки ануса, дает привыкнуть, коротко целует и шепчет что-то приятное на ухо. Второй палец проскальзывает также мучительно больно, но Пак лишь сильнее сжимает простыни, дергаясь от дискомфорта. А Чонгук старается принести как можно меньше боли сейчас, и думает о той боли, которую принесет после, если не растянет младшего как следует. Но у самого уже голова кругом, а возбуждение не дает покоя.
В комнате витает запах лесных ягод, до ушей доносится хлюпающий звук смазки, когда Гук добавляет еще один палец, а в ответ на свои действия слышит протяжный стон и видит, как выгибается Чимин, блаженно прикрывая глаза. Чонгук находит ту самую точку, после чего младшему уже не хочется чувствовать пустоту, и он сам требует.
Чонгук размазывает смазку по возбужденному члену и медленно проникает, сантиметр за сантиметром, наслаждаясь сладостным стоном Пака, от которого уже можно спустить в штаны. Чон медленно целует, толкаясь глубже, он чувствует, как внутри младшего узко и горячо, отчего температура резко скачет, а в голове отдается пульс. Чонгук двигается быстрее, выбивая из робкого Чимина красноречивые стоны. Пак борется с собственным стеснением, наслаждаясь приятными и глубокими толчками, и негромкими стонами старшего над собственным ухом.
Перед глазами появляются звездочки, когда Чимин пачкает себя и Чона в сперме, сжимая старшего внутри себя. Чонгука кроет от такой узости и его выдержке приходит конец. Он смахивает прилипшую челку и тянет Чимина на себя, укладывая рядом.
Пак чувствует горячее дыхание старшего и пытается нормализовать свое, позволяя вовлечь себя в новый поцелуй.
— Только не засыпай, — усмехается Чонгук, поглаживая щеку парня. — Идем в душ, — предлагает старший, помогая Чимину подняться.
Чимин марионеткой крутится в чужих руках, пока Чон намыливает парня, после подставляя под теплые струи воды. И "оживает" через некоторое время, начиная играться как ребенок, брызгаясь и не давая Чонгуку нормально помыться. В наказание за шаловливое поведение парень оказывается прижат к полупрозрачной стенке душевой кабинки. Сам ведь знал, что последует за его проказами, оттого и дразнил Гука, теперь сладко выстанывая его имя, когда старший входит одним резким толчком, лаская чужое тело руками.
— Продолжай в том же духе, и ты точно нормально ходить не сможешь, — говорит Чонгук в самое ухо, прикусывая мочку.
— Я на все согласен, — прикрывает глаза Чимин, чувствуя, как подкатывает пик удовольствия, когда толчки становятся резкими и грубыми, а чужая рука обхватывает его член у основания, не давая кончить раньше времени.
Ноги подкашиваются, но парня крепко придерживают за талию, а сам он упирается руками в стенку кабинки, подаваясь назад бедрами, насаживаясь как можно глубже. Но Чон специально дразнит, издевается, не позволяет устанавливать свои правила. Он ведет рукой по напряженному члену помощника, подстраиваясь под собственные толчки в узкое тело. Голова идет кругом, стоны вырываются наружу неосознанно, и Чимин снова пачкает себя в сперме. Чонгук толкается в расслабленное тело, оставляя засосы на прекрасной коже шеи и плеч, и кончает в младшего, после переворачивая того лицом к себе.
— Мы можем опоздать на регистрацию, — улыбается Чон, придерживая парня за талию.
— Тогда мне придется поторопиться, — хихикает Пак, наблюдая за реакцией Чонгука, когда он сжимает его член у основания, а после опускается перед старшим на колени.
У Чонгука все плывет перед глазами, когда младший берет в рот, когда ведет языком по напряженному стволу, помогая рукой. Он путает пальцы в чужих волосах, устанавливает свой темп, и низко стонет, спуская Чимину прямо в рот. Тот покорно проглатывает семя и коварно улыбается, целуя старшего в губы.
***
Чимин спит весь полет, плотно прижавшись к Чонгуку. Этот день его вымотал, как и долгий полет, поэтому он просто расслабляется, не открывая глаз до самого дома. Чонгук нежно будит парня, когда они паркуются у дома, и ведет внутрь, держа за руку.
— Тебе нравится? — спрашивает Чон, обнимая младшего со спины и целуя где-то за ухом.
— Может, посмотрим лучше спальню? — смеется Чим.
— Обязательно, — целуя в шею, отвечает Чонгук. — Но сначала разберем вещи.
— Слушаюсь, директор Чон, — соглашается Пак.
И куда бы они не поехали, Чонгук навсегда останется для Пака боссом: суровым, холодным — на работе, и мягким, нежным — для него, Чимина.
