"Разговор Семь-Пень-Дыра и Баб-Ягуна"

- Скажи, а почему у тебя никого нет? Вон, даже у Жикина какая-то дама сердца появилась. - А у него еще в Тибидохсе всегда их много было. - Нее, на этот раз - любовь. Вчера видел его — мамочка моя бабуся — едва узнал! Джинсы, обычный свитер. Никакого щегольства. И с мешком картошки! - С мешком картошки?! Точно любовь! Веселый смех. - А если честно? Что, у нас девчонок хороших нет? - Не хочу. - Из лопухоидов не хочешь? Так у нас и своих полно. Вон, например, Дуся Пупсикова — милая и хозяйственная. - Светлая. Даже очень. Хорошая слишком, заботливая. И как ты её со мной представляешь? Я ведь типичный темный! - А Попугаева? Кружка с чаем поднялась в воздух и разбилась о стену. - Ого! Мамочка моя бабуся! Я же просто так спросил... Ну, извини. А кто тогда? Зализина? Смех. - Лизу? Нее, я для нее слишком...никакой. Не заботливый, как Валялкин. Не роковой, таинственный и циничный, как Бейбарсов. Просто серость. С дырами, - и сам засмеялся своей шутке, - она таких не любит. - Да-а. А кстати, насчет любви... Так сказать небольшое лирическое отступление. Вот недавно гуляли с Катей по крышам. Я бы предпочел на пылесосе, конечно. У меня, кстати, новенький — более высокая мощность, харизматичная труба, эксклюзивный корпус... - Ты про прогулку рассказывай. - Ах, да. Вот значит идём - и слышим звуки флейты. И знаешь, так хорошо стало, мамочка моя бабуся! Будто крылья выросли! Так бы и взлетел, без своего любимого пылесосика... - Не отвлекайся. - А я и не отвлекаюсь. Так легко было, будто я невесомый. А Катька на меня так смотрела... - Как на клинического идиота? Тишина. - Ну ладно, извини. Что там дальше? - А там, на краю крыши, двое сидят. Девушка, красивая, с летучими волосами. И парень. Волосы светлые, в хвост собраны. Девушка на флейте и играла. - Светлый страж? - Ну да. А потом парень сказал ей: «Смотри, то облако похоже на мусорный бачок!». Она смеется: «Да-а, далек ты от романтики!». И уходят. Помолчал. Потом продолжил: - А мы сидели. Катя улыбается и говорит: «А ты у меня более романтичный. Как-то прихожу домой, а в комнате, из шлангов от пылесоса, огромное сердце сплетено. Так приятно было...». И за руку меня берет. В тот момент я понял, что означает «бабочки в животе...» - Ты реально сердце сплел? - В том то и дело, что нет. Шланг новенький потерял, понимаешь ли. Наложил слабенькое заклятие оживления — может, думаю, сам выползет. А тут купидончик каталог драконбольный принес. Я на кухню, что бы с этим обжорой расплатится, ушел. И забыл. А шланги между тем дележ территории начали, да заклятие кончилось они и застыли. - Вот значит как. А Катьке романтика... Тишина. - Кстати, давно хотел спросить — а что это за банка на столе? Которая трясется ещё. Он молча протягивает руку, стучит по стенке банки и она становится прозрачной. А там...маленькая кобра. С огромными рубиновыми глазами и яркой чешуёй. - Очень редкая. И ядовитая. Яд даже на чешуе. - И за-за-зачем? - Подарок. У Нее такой точно нет. - Так ты... - Дошло наконец-то? Я думал, подзеркаливал. Улыбается. - А я блин беспокоюсь, мамочка моя бабуся! И как вы? Он мотает головой. Не говорит. Он хочет сохранить это ощущение абсолютного счастья в себе. Не хочет ни с кем делиться. Это только его. И Её...