Соседи по клетке

Использовать метроном уже давно не было необходимости - Ева разного рода упражнениями натренировала себя играть на барабанах ровно и четко. Однако с каждой минутой она все чаще сбивалась. Когда же сквозь наушники просочился звук хлопка входной двери, девушка и вовсе замерла. Три года назад такой же звук, как бы громко это не звучало, перевернул привычный ритм ее жизни. Парадоксально, не правда ли? В тот день она также села играть на установке, была очень увлечена этим занятием, поэтому услышав звук закрывающейся входной двери, она даже не подумала удивиться. Может быть, это Софья что-то заказала или вышла в магазин, несмотря на то, что выгнать ее из дома за покупками было задачей не из легких. Но все же подруга Жени знала, что когда девушка садится за барабанную установку, лучше ее не отвлекать. Как оказалось, это был не курьер, да и сама Софи никуда не уходила. «- Евгения! Ева! – Софья помахала руками перед увлекшейся своим занятием подругой. - Что? – Стянув с себя наушники, спросила юная барабанщица. - У нас гости, - и сожительница кивнула в сторону улыбающегося парня, чьи длинные волосы были собраны в низкий хвостик. - Привет. Меня зовут Антон, я ваш сосед, - его странного вида бородка лишь позабавила прихотливую в выборе музыкантшу.» Что-то теплое капнуло на руку девушки. Вернувшись в реальность, Евгения запоздало поняла, что это - ее собственные слезы. Тяжело вспоминать такие радостные моменты, когда знаешь, что они уже не повторятся. По крайней мере, не с этим человеком, это уж наверняка. «- Что это? Ты что, сфотографировал меня, когда я играла? – возмутилась девушка, рассматривая свою фотографию, красовавшуюся на экране телефона парня. - Не удержался, у тебя тут такое забавное выражение лица, - хохтнул тот в ответ. - Удали ее! Антон! – Ева попыталась выхватить телефон из рук собеседника. - Неа, - мотнул тот головой и хитро прищурился, - скажу больше: я выложу ее в инстаграм и отмечу тебя, если ты не согласишься стать моей девушкой. Ну, еще парочку забавных подписей… - парень уже было начал нажимать пальцами на экран, делая вид, что чем-то упорно занят. - Что?..» И это было самое романтичное признание в чувствах (по крайней мере, в тот момент Жене именно так и казалось). Вспоминать это все еще больно. Сколько еще должно пройти времени, чтобы девушка смогла отпустить эту ситуацию и спокойно вздохнуть? Чтобы научилась смотреть на Антона и не чувствовать внутри эту бурю противоречивых чувств, которые давят, душат и вовсе не позволяют сосуществовать параллельно в одном мире с бывшим молодым человеком. Казалось бы, прошел уже целый месяц, но слово «друзья» до сих пор бросает в дрожь, если речь заходит о дружбе именно с ним. И не понятно, по причине ли того, что Ева очень эмоциональный человек, или же потому, что Антон пробуждал в ней очень сильные чувства. Когда их отношения носили статус «активные», Женя могла часами смотреть на своего парня, когда тот сидел за компьютером и монтировал очередное видео, такой сосредоточенный и серьезный; время от времени он покусывал губу, хмурился - ей так нравилось подмечать эти маленькие особенности в нем. В такие моменты Евгения смотрела на него и думала, что именно этот человек делает ее самой счастливой девушкой на свете. «- Все хорошо? Ты так внимательно смотришь. - Мне просто очень нравится на тебя смотреть.» Слезы уже не капали, а стекали тоненькими ручейками по бледным девичьим щекам. Палочки были отложены, а сама Ева сидела на диване, прижимая к себе коленки. Она часто плакала из-за разрыва с Антоном, но только когда была наедине с собой. Всем своим видом заявлять о том, как сильно она переживает, девушка не хотела даже Соне. Ведь показать кому-то свою слабость – значит признать, что она у тебя есть. А быть слабой Евгения не хотела. Глубокий вздох. Девушка утерла слезы ладошкой и обвела взглядом тот бардак, который сама же и развела. - Софа будет ругаться, - тихо произнесла она и, вздохнув еще раз, встала с места и принялась разгребать вещи, попутно складывая в чемодан те, которые понадобятся ей с собой. Косметичка и увлажняющий крем - как последний штрих, и Женя с легкой улыбкой закрыла свой чемодан. Сбор вещей в итоге отнял у нее совсем немного времени, а нужно-то было всего лишь выплеснуть немного накопившихся эмоций, пусть и посредством слезопролития. Когда Ева поставила свой багаж рядом с чемоданом своей подруги, желудок девушки жалобно заурчал. Готовой еды дома не было: соседки предусмотрительно не стали оставлять в холодильнике ничего, что могло бы испортиться за время их отсутствия или потерять свежесть, а потому Евгенией и было принято решение заказать пиццу. Щелкнул замок входной двери, когда девушка уплетала уже второй кусочек мексиканской. Соня подоспела весьма вовремя. Признаться, у студентки был просто отменный нюх на разного рода вкусности. - Я тут это… немного проголодалась, - широко улыбнулась вошедшей подруге Ева, - Зато собрала вещи, - она кивнула головой в сторону двух стоявших у стены чемоданов. Хотя, по правде говоря, один из них был обычным рюкзаком, который легко можно повесить за спину и не париться – угадайте, кому же он принадлежал? - Что это на тебя нашло? Неужто совесть замучила? – усмехнулась Софи в ответ и плюхнулась на диван рядом с сожительницей, высматривая самый большой кусок пиццы, которая источала просто неимоверный аромат, пускай и успела уже немного остыть. - Говоришь как моя мать, - вдруг перебила аппетит соседки посерьезневшая в единый миг Евгения. Подобного рода настроение передалось и собеседнице. - А вот это было обидно. Для обеих девушек данная тема являлась каким-то краеугольным камнем. Если же в семье Софья практически никогда не была обделена вниманием, то ее душили гиперзаботой. И все, возможно, не казалось бы таким плачевным для нее, если бы только можно было исключить один момент - странную псевдо-дружбу с мамой. Поскольку девушка являлась единственным ребенком в семье, то кроме конфеток и все шишки так же доставались никому иному, как ей. Точно так же, как и жалобы на коллег по работе или (что еще хуже) на мужа, который, естественно, являлся отцом маленькой и ни в чем не виноватой девочки. У Евгении же все было совершенно наоборот – многие родственники не всегда могли принять ее, порой определяющие течение жизни, решения. Если походы в музыкальную школу и занятия игрой на фортепиано они еще и одобряли, то последующее увлечение барабанами никак не укладывалось у них в голове. А чего стоило видеть их лица, когда распространилась новость о первой татуировке на теле девушки по «глухому телефону», состоящему из всех родственников, включая двух старших братьев, которые, кстати, были уже женаты и имели своих отпрысков. В конце концов, не совсем понятно было, что же именно родители Жени вкладывали в такое понятие, как «быть взрослым», когда ставили своих сыновей и то, как сложились их жизни, ей в пример. Нетрудно теперь догадаться, почему же девушки поспешили вырваться из собственных гнезд и, скооперировавшись, уехали из своей маленькой провинции, мотивируя «побег» тем, что Софье придется тратить меньше денег на поездки в университет. Родители Евгении надеялись, что их дочь последует примеру подруги и, в конце концов, «возьмется за голову». Но как бы ни так – обе соседки придерживались такой точки зрения, которая ратовала за то, что каждый человек свободен в своем праве выбора. Легкая меланхоличная тоска поселилась в комнате и, кажется, затуманила молодые умы. Именно поэтому девушки, не сговариваясь, поднялись со своих мест и направились на балкон. Ева успела попутно прихватить пачку со столика на кухне, а зажигалка Софьи всегда покоилась у хозяйки в кармане. Девушки вышли на балкон, и лицо каждой из них сразу обдал легкий теплый ветерок, принося с собой немного сладковатый запах. И откуда бы ему взяться в столь загазованном городе? По небу медленно плыли редкие облака, солнце уже почти зашло за горизонт, окрашивая их в теплые оранжево-красные цвета. Закатные, такие яркие, лучи осветили лица подруг, отражаясь огнем в глазах девушек. На щеках Евы отчетливо стали видны небольшие подтеки туши, которые девушка забыла смыть. А быть может просто не хотела: надоело прятать следы своих переживаний. На небе можно было заметить еще бледный, почти белый месяц. Стоило открыть окно на балконе, как до ушей подруг долетел шум города, однако в такой атмосфере он не создавал дискомфорта, был почти незаметен. Несколько минут девушки простояли молча, наблюдая за плавным движением облаков и нежась в теплых лучах. Но вскоре солнце окончательно скрылось, и город будто бы кто-то накрыл темным полотном. Впрочем, это только добавляло некое ощущение сказки. И Софи, и Ева любили темное время суток. Сумерки невольно располагали к душевной беседе. Вот только с чего бы начать разговор? - Почему мы до сих пор не догадались притащить сюда хотя бы стулья? – осенило вдруг Софью, когда она своей рукой прижималась к дружескому плечу, в то время как опорой обеим девушкам служила оконная рама. - Я не знаю, - сухо ответила Ева, которую явно внезапно «вырвали» из копания в собственных мыслях. - Вообще, если повесить здесь жалюзи, то ближе к осени можно оборудовать что-то вроде кабинета. А то в моей скромной конуре вдохновение просто не может задерживаться надолго. Четыре стены явно его душат… Девушки молча сделали еще по несколько затяжек. Софья так и не услышала ответной реплики на свое последнее изречение, поэтому решила продолжить рассуждение вслух: - Но мне хотя бы повезло с тем, что комната на северной стороне, поэтому летом не так жарко. Хоть с чем-то повезло… - А? – Ева внезапно осознала, что все это время с ней пыталась вести диалог собственная подруга. – Черт, прости, - она прижала ладонь к лицу и провела по нему, словно пытаясь стереть что-то. Вероятно, таким способом она прощалась с собственной рефлексией по поводу Антона. Это не осталось незамеченным. - Чтобы смыть всю эту грязь с лица, как минимум нужна вода, - усмехнулась Софья, поворачиваясь спиной к окну и вновь облокотившись на раму, только теперь уже поясницей. Она давно уже заметила разводы от туши, что так неровно покоились на щеках подруги и портили красоту бледного лица. - О чем ты там говорила? Кто кого куда повез? – пытаясь что-то вспомнить, а в большей степени – перевести тему, спросила Женя. - Что дура ты, Женек! – Софья запрокинула голову назад и, сделав последнюю затяжку, резко выкинула бычок на улицу. – Тебе повезло, когда Антон обратил на тебя внимание и… - Дыхание резко сбилось, а к горлу подступил комок. - Я не знаю! - вовремя перебила Соню соседка. – Не знаю, почему мы расстались и… я вообще не знаю, зачем делаю те или иные вещи! Не понимаю, чего хочу от этой жизни. Болтаюсь, как говно в проруби – абсолютно бесцельно. Я не знаю, кто я! А Антон, он… он уже достиг чего-то. Он – личность. Я не подхожу ему. Буду только обузой. Ева выдала все это как на духу и тоже выкинула свой окурок прямо в окно, несмотря на то, что дабы не засорять окружающую среду, девушки уже сто лет назад организовали пепельницу из старой железной упаковки из-под развесного чая с жасмином. Софья не нашлась, что же ответить, поскольку откровенничать ее подруга не любила, а в данную секунду, естественно, ошарашила. Впрочем, как и сама студентка, которая старалась избегать задушевных разговоров и лишний раз излить душу в письменном виде с помощью «пера» в так называемый… «Дневник»? Нет, она не любила называть подобным образом данную вещь из бумаги с твердой обложкой, на которой был изображен лишь компас. Это могла быть записная книжка, судовой журнал, но никак не дневник – она с детства терпеть не могла это слово. В молчании они вернулись в общую комнату, отделенную от кухни лишь неким подобием импровизированной барной стойки. Соответственно, вид на тумбочки, шкафчики и все, что лежало на полках, всегда был открыт любому приходящему. Именно поэтому Софья не терпела беспорядка на кухне – могла завестись из-за каждой невымытой чайной ложки. Сама она, конечно, собственную посуду мыла с неохотой. Именно поэтому на столе в ее комнате вечное скопление кружек и тарелок. Но берегитесь, если оставили что-то грязное на кухне или в ее комнате сами – лучше сразу несите все в мойку и беритесь за губку, иначе мини-апокалипсиса не избежать. - О, послушай! – обратилась студентка к притихшей (а ведь это что-то новенькое) соседке. – Прекрати целоваться с коленками. Есть у меня кое-что, чтобы разогнать тоску. – Девушка направилась к одному из шкафчиков и, выдвинув небольшой неприметный ящичек, достала оттуда сверток. Удивительным был тот факт, что откровенно ненавидящая, когда трогают ее вещи, Софи спрятала травку в подобном «общественном» месте. Хотя, как говорится, мы вечно плохо видим то, что у нас прямо под носом. – Нам, конечно, завтра в путь-дорогу, но когда нас хоть что-то останавливало? Завершив процесс скручивания содержимого пакетика в так называемые «косячки», девушка убрала все, кроме последних, на прежнее место и направилась к расположившейся на кресле подруге. - Ты же знаешь о моем отношении ко всем этим штукам, - с отвращением взяла в руки Ева то, что протянула ей подруга. Она покрутила самокрутку туда-сюда между пальцами, проверяя ловкость рук мастера. Что ж, тест был с успехом пройден, поскольку ничего не вывалилось, а значит «табак» забит плотно. - Тогда с этим твоим «лицом эксперта» можешь просто смотреть на то, как я избавляюсь от всех насущных проблем, - Софья откинулась на спинку второго кресла и подожгла кончик идентичного свертка. Сделав большую затяжку и подержав воздух немного внутри легких, девушка, наконец, выдохнула. В комнате воцарился специфичный аромат жженой травы и чего-то еще непонятного. - Да ты издеваешься надо мной, ведьма! - Лишь помогаю проснуться утром с чистыми мыслями, - улыбнулась Софья, уже поджигая самокрутку в руках подруги. - Я все равно до сих пор думаю, что наркомания – это плохо, - порядком расслабившись, медленно выговорила Ева каждое слово. - Не будь столь категорична, - закатив глаза, произнесла блаженная Софья, рисуя что-то руками в воздухе, - ведь сама прекрасно знаешь, чем это тебе оборачивается.