Во тьме

Мориарти невесело улыбается, сплёвывает кровь на бетонный пол, не поднимая глаз на Майкрофта, стоящего перед ним. Тот, как и всегда, играет излюбленную роль мистера-совершенства: ни единой складочки на тёмно-сером костюме, ни единой царапины на блестящей, отполированной ручке неизменного зонта. Волосы разделены на идеально ровный пробор, гладко уложены. Всё, как и подобает правильному представителю правительства Великобритании. Рядом с ним Джим выглядит довольно жалким и забитым: под глазами страшные тёмные синяки от недосыпа и побоев, волосы его растрепались, дорогой костюм весь в пыли и грязи, а небритое лицо перемазано собственной кровью, хлещущей из носа. Он даже не пытается утереть её, как на первых порах - всё равно в следующую минуту она польётся вновь и усилия окажутся напрасными. Тело Джеймса покрыто бесконечными болезненными ушибами и ссадинами от постоянных ударов и пинков. Злой гений глухо надсадно кашляет и наконец поднимает глаза, скользит взглядом по лицу Майкрофта, устроившегося на достаточно безопасном расстоянии от преступника. Джим смотрит на него с непонятным выражением, глаза в глаза, и светло-голубой взгляд Холмса встречается с тьмой, неотличимой от мрака, куда Мориарти часто пялится, делая вид, словно ему наплевать на собственные незатянувшиеся раны. Холмса пробирает нервная дрожь, его знобит от этого дикого взгляда, словно направленного из преисподней. Этого не должно быть. Он не должен бояться какого-то Мориарти, помешавшегося на его младшем брате, он, по идее, вообще не должен бояться абсолютно ничего. Это выводит из себя - раздражает несоответствие собственным стандартам поведения. Это он должен контролировать свои чувства, а не они - его. Бессонных, наполненных тяжёлыми мыслями ночей было слишком много, так далеко затянула его бесконтрольная тревога. Майкрофт гонит от себя навязчивую мысль, зудящую в голове, но не может с ней справиться и вся его выдержка летит к чертям, ведь Джим почему-то очень напоминает монстра неизвестности из тёмного чулана. Да, Холмс-старший был довольно незаурядным в умственном плане ребёнком. Да, он сотни и тысячи раз убеждал себя, что он выше того, чтобы бояться выдуманных чудищ. Но о каком разуме могла идти речь, когда дверь, со скрипом распахиваясь, открывала за собой непроглядную тьму бесконечных полок, уходящих всё дальше, дальше, дальше... и среди этих полок сидело Оно - сосредоточие всего зла и всей бесконечной дикой боли на планете? И что прикажете чувствовать, когда это самое существо из кошмаров пялится на тебя своими чёрными, безумными, напоёнными страданием глазами? "Люди боятся не темноты, они боятся того, что в ней". В темноте Майкрофта поджидает неизвестность. С возрастом Холмс так и не смог побороть свою боязнь, какие бы усилия не прикладывал, что бы ни делал. Ничего он так не стыдится, как этой навязчивой идеи, этого чёртового психического отклонения. Взрослые мальчики, так легко управляющие судьбами целых держав, не должны бояться темноты. Это неправильно и глупо. Но подсознание Майкрофта так не считает. Всё показалось вдруг непроглядным и безнадёжным, захотелось выйти на улицу, под дождь, слиться с непогодой, почувствовать горьковатый городской ветер усталым лицом и больше не думать ни про Мориарти, ни про болезнь, ни про то, что ты вечно кому-то что-то должен. Это не похоже на Майкрофта. Этого не должно происходить. Только не сейчас и только не с ним. Но он тихо произносит нескольким людям за спиной человека на стуле: "Хорошо. Оставьте нас". После этой магической фразы мучители беспрекословно ретируются, хлопая железной дверью, оставляя их вдвоём, каждого со своими мыслями и своими страхами. На лице Джима на секунду отразилось что-то, очень похожее на тень облегчения. Раз Холмс выгоняет тех, кто ведёт допрос "профессионально", то избивать собственноручно он его точно не будет и ему предоставляется своеобразная передышка, несколько лишних минут подумать. Майкрофт никогда не марает руки сам, действуя только при помощи других. А в этом они невероятно похожи. Кажется, Майкрофт слишком задумался, потому что Джим, наконец, не выдержал, нервно хихикнул и выдавил: - Бесполезно, мистер Холмс. Скучно и бесполезно. Вы разочаровываете меня. - Что же вы находите бесполезным? - переспросил Холмс, втайне радуясь хоть какому-то звуку от бесконечно молчащего прежде Мориарти. - Всё это, - Джим скучающе обвёл взглядом пустую допросную комнату и картинно приподнял брови, вновь устремив глаза на стоящего перед ним. - Вообще-то, мистер Мориарти, мы пытаемся добиться от Вас... - Да, как и всегда, трудитесь на благо страны, так я полагаю? - лениво растягивая слова, словно нехотя, перебил Мориарти. В воздухе повисает гулкая тишина. Джим смотрит снизу вверх, прикованный к стулу, но кажется, что это Майкрофт уменьшился в размерах и затравленно глядит на свой приближающийся кошмар. Мориарти сводит его с ума. Мориарти заставляет его терять над собой контроль и вспоминать о том, о чём вспоминать совершенно не стоит. Холмс непроизвольно отодвигается. Среди людей собственную одержимость подавлять легче, проще маскировать наваждение. Но не в одиночестве. И Холмс сам не знает, зачем выдворил их из комнаты, лишая себя спасения, позволяя собственным демонам наброситься на истрёпанную душу с новой силой. Он ощущает их физически. Как акула, способная почуять кровь за несколько километров, Джим чувствует исходящий от Майкрофта страх, довольно и хищно улыбается, но тут же морщится от резкой боли на нижней растрескавшейся губе, смотрит исподлобья. Изучает, рассматривает, но ничего не говорит. И они продолжают играть в гляделки. Майкрофт смотрит на Джеймса и поражается масштабам надвигающейся катастрофы. Джеймс смотрит на Майкрофта и поражается, как они с Шерлоком не похожи, хоть и братья. Холмс только на первый взгляд выглядит идеально, но Джим пытается смотреть глубже, настолько глубоко, насколько это возможно в этой ситуации, чтобы попробовать что-то понять. Холмс явно мучается от чего-то. Это что-то, упрятанное глубоко за душу, грызёт его изнутри, недосказанное и затаившееся. Сегодня ночью он явно не спал, лицо прорезают глубоко залёгшие тени, вид уставший и смотрит он рассеянно, не так остро и внимательно, как обычно. Этим можно воспользоваться, но Джим не хочет. Просто ему нравится наблюдать за Майкрофтом, не нарушая молчания. Холмс ненадолго закрывает лицо руками, прячется за ладонями, как за стеной, словно это поможет, проводит пальцами по волосам. Позволяет себе эту вольность, показывает свою слабость врагу, но почему-то уже всё равно. Непонятное скребётся в голове, шелестит: "Ты можешь преодолеть страх? Да способен ли ты хоть на что-то? Ты всю жизнь боялся, Майкрофт, всю свою чёртову жизнь только притворялся важной персоной, а что получил в итоге?" Что ему ещё сделать, чтобы заглушить эти страдания? Майкрофт нервно оглядывается через плечо. Пялится во тьму, разглядывая мрак за спиной. Невольно ёжится от накатившего холода. Затем смотрит перед собой, в глаза напротив, в которых плещется это отражение чёрной безысходности, и ничего не меняется. Тьма у него за спиной, тьма прямо перед ним. Она везде. Он заблудился во тьме. Его окружает мрак. Адреналин в крови, кажется, достиг предельной концентрации, когда безумная мысль застала Холмса врасплох. И вновь он становится пленником навязчивой идеи, понимая, что если сейчас не сделает того, о чём думает, то будет жалеть об этом до конца жизни и окончательно помешается. Все повторяется, рано или поздно. Наконец Холмс, подумав, сдаётся и тихо подходит к Джиму. В глазах у него нет ничего, кроме лёгкой усмешки, как у человека, который понимает, что сейчас сделает большую глупость, но не может противостоять искушению. Джиму нужен Шерлок, а не Майкрофт, но это неважно. Сейчас - неважно. Мориарти не успевает ничего сообразить. Майкрофт склоняется над ним и легко касается своими губами его губ. Джим ошарашенно смотрит на Холмса, но не отталкивает. Этого он не ожидал. Вот так, без малейшего повода. Всё в этой жизни происходит просто так - Мориарти всегда в это верил. Как оказалось, не зря. И он, немного подумав, решается на это безумство. Хуже всё равно уже не будет. Он остался совсем один. А Холмс-старший оказался не таким уж неприступным, каким хотел бы казаться, и от этой мысли становится теплее, даже боль почти не ощущается. Джим очень хочет, но не может обхватить руками шею Майкрофта, он вообще практически не способен пошевелиться, скованный наручниками, и это ужасно раздражает. Всё контролирует Холмс, а Джим пока может только отвечать на поцелуй, не прикасаясь, тихо проклиная свои зудящие, разбитые губы. Майкрофт сжал зонт до побелевших костяшек на пальцах, едва дыша, боясь шевельнуться. Сердце билось гулко и размеренно, отдаваясь в висках, и из-за этого дико кружилась голова. Или совсем не из-за этого? Наконец Холмс немного отстранился, не отрывая взгляда от темноты глаз напротив. Мрак так близко ещё не подбирался. Майкрофт был на краю бездны, которая больше не пугала. Она словно притягивала. Мужчина тронул свои губы кончиками пальцев. На них отпечаталась кровь. Чужая кровь у него на руках, как же символично. Непроглядный страх понемногу отступил, уступая осознанию содеянного, которое накрывало волной, сбивая с ног, хотя Джим не выглядел разочарованным, даже наоборот. Это всё настолько странно, что кажется безумным сном, которому вот-вот предстоит раствориться в предрассветном сумраке, сгорая в солнечных лучах, легко золотящих причудливые тени под потолком, разгоняющих застоявшуюся тьму. - Что вы сделали? - не совсем нормальный смешок человека напротив вывел Майкрофта из размышлений. Человек напротив. Боже, они не более, чем просто едва знакомые люди. Весьма опасные друг для друга. Что он натворил?! Холмс выпрямился, в последний раз взглянул на удивлённого Мориарти и быстро покинул комнату допроса. В коридоре кто-то попытался его остановить, но он лишь нервно отмахнулся. У него ещё будет достаточно времени подумать, а сейчас ему нужен свежий воздух, иначе он точно задохнётся в этих стенах. Майкрофт окончательно успокоился, лишь выйдя на улицу. Достал из внутреннего кармана сигарету, прислонился к кирпичной стене, с удовольствием затягиваясь губительным дымом. Тот самый случай, когда этот яд жизненно необходим. Холмс поднимает лицо навстречу прохладному моросящему дождю, смывающему кровь и вкус Джима с губ, трёт уставшие глаза. Ненужный зонт бестолково болтается на руке. Он обрёл своеобразное утешение. Главное - больше не допускать чересчур близкого пересечения путей с Мориарти, за которого не стоило бы беспокоиться - его наверняка решат выпустить, как только допросы возымеют должный эффект. Есть ещё один способ манипуляции - Шерлок. Объект вожделения. Майкрофт не знает, как действовать иначе. Теперь будет непросто. Пожалуй, даже больно. Холмс мог бы сказать наверняка, если б хоть раз в жизни чувствовал что-то подобное. Увы, как сейчас далеко от него всё, кроме сомнений. Майкрофт возвращается в свой пустой дом, который больше не пугает затенёнными коридорами и переходами, засыпает быстро и на удивление спокойно. Впервые за столь долгое время.