Tonight

Я откидываюсь на подушку. Белоснежное одеяло откинуто. Да оно и не нужно. Разгоряченное тело просит прохлады. Я тяжело дышу. Рядом, откинувшись на подушке, так же дышит Перди. Я чувствую, как карие глаза пожирают меня. Этой ночью он все-таки добился своего. Он добился своего… Накидываю на себя одеяло. Разворачиваюсь на живот и резко начинаю реветь. Как я могла?! Я не должна была лечь под него! «Твою мать…» — вырывается из меня. Я не должна была повести себя как шлюха из бара. Этого не должно быть! Не со мной!!!  — Ну и зачем все это? Зачем все эти слезы? — я чувствую по голосу басиста ухмылку. Вместо ответа я сжимаюсь в комочек и тихо хнычу. Рука парня ложится мне на плече. Он подвигается ко мне и наклоняется к моему уху.  — Все успокойся, — шепчет он. — Тебе же понравилось. Любая на твоем месте радовалась бы. Я бью руками по подушке. Начинаю вновь реветь в голос. И зачем он это сказал! Опять сравнивает меня с теми шлюхами, которые под любого лягут. Но я не такая! Я люблю его! Мое тело сотрясается от рыданий. Рука парня на мгновение застывает в воздухе, показывая его нерешительность. Но она тут же разворачивает меня и прижимает к голой груди Эшли.  — Придурок, пусти меня! — пытаюсь вырваться я.  — Прости, — Эш сильнее прижимает меня к себе. — Прости, если я обидел тебя. Прости за сравнение с толпой шлюх. Прости, если сделал больно.  — Пусти меня! — говорю я, но прижимаюсь к парню. Я так не хочу, что бы он меня отпускал. — Да за что прощать-то? Прощать не за что. Хотя, скорее некого…  — Как не странно, это услышать было легче, чем твое прощение. Я слышу эти слова и снова начинаю реветь. Мне хочется кричать, ломать и разбрасывать вещи. Хочется выплеснуть годы обиды наружу. И что из этого я сделаю? Да ничего! Потому что я застряла в объятьях этого ковбоя. Я бью ему по груди, стараюсь выкрутиться из его рук. Пинаюсь ногами. Но ничего не выходит. Он только крепче прижимает меня к себе. Его шепот внезапно нарушает молчание.  — Я люблю тебя. Из глаз еще больше льются слезы. Зачем ты говоришь мне это?! Что бы утешить? Так нет дорогой, мне становится только хуже.  — И скольким же девушкам ты это говорил? — я прерывисто произношу свой вопрос.  — Только тебе. Каждую ночь. Когда ты скрываешься за оградой. Когда я засыпаю и просыпаюсь. Когда иду к тебе в кафе в твою смену.  — Врешь! У тебя были девушки куда лучше, чем я. Им-то ты точно говорил! Зачем я тебе? — мой голос утопает в шумных всхлипах.  — Я люблю тебя, и мне больше ничего не нужно. Ты знаешь, что я прожужжал девчонкам и Энди все уши. Но я многого не договаривал.  — И что же ты умолчал?  — Что я люблю тебя. Наши губы смыкаются в поцелуе. Он нежный и сладкий. Не такой, как все. Те были жаркими и страстными. Губы Эшли действуют на меня лучше любого успокоительного. Тело такое теплое, а кожа бархатистая. Он пахнет кофе. Карие глаза то закрываются, то внимательно смотрят на меня.