Пациент заслуживает лучшего (с)

Он просто ненавидел этот день, когда не сумел победить свои чувства. Ненавидел за то, что его раскрыли, пытаясь найти в себе силы возненавидеть и того человека, что это сделал, тоже. Ненавидел обливающееся кровью больное сердце и своё отсутствие иной мотивации жить, кроме как желания защищать и помогать. Защищать и помогать. Защищать и… - Тони! – выдернули его из этого непонятного состояния. – Тони, мы решили, что ты сделаешь это сегодня. Больше тянуть нельзя, ты же понимаешь? - Я… - гений опустил веки. – Я не хочу вспоминать это снова. - Ты должен, - с нажимом повторил голос из ниоткуда. – Иначе я не смогу тебе помочь. - А мне нужна помощь? - Твоё сердце не выдержит, если ты постоянно будешь держать всё в себе. - И что? - Как – «что»? Разве ты хочешь умереть? - Не знаю, - Старку не хотелось ни слушать, ни смотреть на этого человека, который заставлял его открыться. Зачем он копает? Какое ему до него дело? Для чего он вообще пытается вскрыть всё то, что у Тони накипело, въелось ржавчиной и кровью в душу так, что она сама уже стала вполне осязаемым предметом? - Не знаешь? – человек мог бы встать, но не делал этого. Старк почувствовал, что рядом с ним сидит профессионал. – Ты достаточно силён, чтобы просто покончить с собой. Ты пережил плен, выбрался, сумел пожертвовать собой, чтобы спасти других… - Я не жертвовал собой, - возразил Тони. – Я ведь жив. - Но тогда ты не знал, что выживешь, верно? – спросили у него. Старк тяжело вздохнул. Зачем человек пытается убедить его в том, что он не так уж плох? Зачем? Он же знает правду о самом себе. Себя он знает лучше всех. - Не знал, - ради эксперимента согласился Тони. - И ты не собираешься умирать сейчас. Значит, что-то ведь тебя здесь держит. Что? - Я не знаю, - повторил Старк. - А я знаю. Ты заботишься о Мстителях, как о своей семье. Ты даже с Пеппер расстался из-за этого. И ты стремишься к тому, чтобы тебя завалили на какой-нибудь миссии. Зачем тебе это? - Хватит, - Старк рывком сел в кресле, нахмурился, не открывая глаз. – Я не хочу об этом. - Нет, хочешь, - настоял парень. – Расскажи, что у тебя на душе. Расскажи то, что рассказывал Беннеру. - И ты тоже уснёшь? – гений приоткрыл глаза. – Мне это не нужно. - Нужно, - снова возразили ему. – Я вижу. Здесь, на этой базе, люди пережили кучу дерьма, но только тебе нужна помощь. Прямо сейчас. - У Ванды погиб брат. Займись лучше ею. - Ванда молода и очень даже легко пережила его смерть, несмотря ни на что, - покачал головой парень. – А вот ты меня беспокоишь. Очень серьёзно. - В каком это смысле? – Старк приподнял брови. - В прямом. Ты болен, и это не просто простуда или ранение. Это нервы, стресс, твоё самокопание – ничего хорошего из этого не выйдет. Тони. Ты доведёшь себя, и в лучшем случае тебя подстрелят, когда начнёшь сдавать, а в худшем – дело дойдёт до инфаркта. Поверь мне, это не то, что тебе нужно. Кто тогда будет защищать и заботиться о Мстителях? Кто? Мы останемся совсем без защиты, если тебя не станет. - Я устал, - после паузы откинулся на спинку кресла Старк. – Просто устал, - и начал массировать виски. - Расскажи обо всём, что тебя тревожит, - скрывая вздох облегчения, попросил парень. Тони сделал глубокий вдох, снова опуская веки. Короткая пауза. - Я был… на конференции. А потом… - он закусил губу, запоздало пытаясь себя сдержать. – А потом – лифт в Швейцарии… - надтреснутым голосом. Не дрожащим, а надтреснутым, будто у Тони заржавели ещё и эмоции, обращённые к самому себе. И понеслось: после описания событий в Майами он рассказал об отравлении, о плене, о Пеппер, которая бросила его, о самых худших его опасениях, когда он увидел тест на беременность у неё в кармане пальто, о своих угрызениях совести, когда он думал, что Поттс забеременела. - Я думал только об одном: что я натворил? Что я наделал? Почему я допустил это? Почему она ничего мне не говорит? Почему она должна страдать и постоянно находится в опасности, просто из-за того, что она – мать моего ребёнка? – Старк жмурился, боясь открывать глаза и боясь даже говорить громче. Каждую секунду ему казалось, что если он сделает что-то из этого, то поймёт, что его слушатель просто уснул и поэтому так «внимательно» к нему относится. Но то ли Тони удавалось очень хорошо себя обманывать, то ли его и правда слушали – его окутывала «аура» внимания и участия. Наконец, все чувства выплеснулись. Старк больше не знал, о чём ему говорить. Всё, даже то, что он держал в себе с детства, нашло выход. Он был уверен, что больше ничего никогда не вспомнит, потому что рассказал действительно всё. Совсем. Не будет такого, что однажды он остановится и охнет – как же можно было забыть о том случае! - Поэтому… - охрипшим от долгой речи голосом. – Поэтому я просто… - и Тони неизвестным образом нашёл в себе силы приподнять веки. Сэм Уилсон сидел напротив, внимательно за ним наблюдая. - Ты и правда меня слушал… - потрясённо пробормотал гений. Темнокожий супергерой улыбнулся, подсаживаясь к нему и протягивая стакан с водой и какое-то драже. Тони отпил немного воды, понимая вдруг, как сильно пересохло в горле, а потом взял в рот шарик и опустил в отчаянии веки. У драже был вкус невыразимого стыда. Хуже и быть не может. - Нет, нет, нет, зачем… - Старк уже потянулся к своим губам, чтобы выплюнуть в ладонь съедобный шарик, но Сэм удержал его руку. - Ты держался за сердце. Может, неосознанно, но с твоими паническими атаками, которых я в хороший спокойный день могу насчитать штук пять, лучше не шутить. Старк молчал, чувствуя себя стариком, развалившимся на куски на том же самом кресле, где он только что изливал душу. - Ты вовсе не стар, - угадав его мысли, сказал Сэм. – И я говорю так не потому, что это моя работа. - Работа? – всё в душе Тони было готово рухнуть в небытие. Какая ещё работа? - Я помогаю людям, которые прошли войну. Тем, кто видел в своей жизни больше, чем просто всё. Ты многого не видел, но пережил едва не больше, чем некоторые из них. И чего я не понимаю – так это того, как ты не ценишь себя. Того, как ты сам себя ненавидишь за всё хорошее, что сделал. Да, ты ошибался, но всё-таки… Тони больше не отворачивался и не закрывал глаз, пока с ним ласково и тихо беседовал Сокол. И даже не думал о том, что другие могли бы заметить его состояние намного раньше. Уилсон просто находился рядом, и Старк даже подумал о том, что стоило бы выделить побольше для финансирования того центра, где он работает, чтобы такие же хорошие люди, как Сэм, тянулись туда и помогали другим. Свет потихоньку дул струйками свежего воздуха, разгоняя тучи в его душе. Ласковая речь, похожая на журчание воды, смывала с души ржавчину, кровь и омывала сердце, которое будто оказалось в чём-то очень-очень тёплом. То, как Сэм забрал у Тони стакан, осторожно погладил по плечу – не жалея и не утешая, даже не поддерживая, но помогая набраться сил и стряхнуть с себя всё то плохое, что есть, - этому, наверное, учат на первых же курсах для таких специалистов. Старк стал замечать каждую улыбку Уилсона, которым раньше не придавал значения, когда проходил мимо него. Каждый его вопрос «ты в порядке?». Каждый тот раз, что он потихоньку отводил его за руку в угол и спрашивал, не нужна ли его помощь – потому что видел, как Старк часто-часто дышит, стараясь успокоиться и не допустить новой панической атаки. Каждый раз, как Уилсон неизменно подносил ему это драже, когда Тони блестел от пота, дрожащими руками проверяя свой телефон. Каждый раз, как он его выталкивал в больницу. А Сэм просто старался выполнить свою работу как можно лучше. Ни один его пациент не заслуживает того, чтобы остаться без помощи. Каждый пациент заслуживает лучшего.