Лифт

      Я набрала на домофоне номер квартиры, и дождавшись, когда мне откроют, влетела в подъезд. Репетитор привыкла к моим опозданиям, но это было уже слишком. Я вышла на семь минуть позже обычного, десять минут прождала автобус и почти час простояла в пробке. Итого набралось сорок минут, а телефон, который перед выходом машинально ложу в карман куртки, я благополучно забыла дома на тумбочке.       Дом, построенный в далекие времена единства республик, выглядел неплохо и снаружи, и внутри. В подъезде было чисто, на каждым этаже стояло по горшку с длинным растением, похожим на маленькую пальму, а уличные мастера по наскальной живописи не трогали светло-зеленые стены.       Только старый, отделанный внутри под дерево, и с кнопками, похожими на пуговицы мундира, лифт портил всю идиллию. Шум, который он издавал, перемещаясь между этажами напоминал злобное урчание голодного зверя, а звук закрывающихся дверей заставлял меня отпрыгивать к дальней стенке. Обычно я не пользовалась лифтом, а поднималась на восьмой этаж пешком, но я опаздывала, и, что бы выиграть хоть немного времени, нажала на раскрашенную черным маркером кнопку вызова. Я посмотрела еще раз на наручные часы, которые тугим ремешком обтягивали кисть. Опаздывала на сорок минут       Двери открылись и я, отгоняя от себя смутное чувство тревоги, которое преследовало меня всякий раз, когда приходилось пользоваться старыми лифтами, вошла внутрь.       Пахло табаком, потом и терпким мужским парфюмом. Я, отправив лифт на восьмой этаж, начала растягивать куртку и поправлять растрепанные ветром волосы.       Лифт ехал слишком долго, к горлу тошнотворной волной подкатывало волнение (не могла долго находиться в замкнутых пространствах). Я начала себя успокаивать. Восьмой этаж далеко, нужно время, что бы кабина поднялась туда. Стены, отделанные под белое дерево с темными, похожими в некоторых местах на человека с картины « Крик» разводами, давили с четырех сторон. Мое внимание привлекло одно из таких «лиц». Вглядываясь все сильнее, мне казалось, что я вижу глаза и приоткрытый рот, только вот эмоцию разобрать не получалось. Прищурившись, я все смотрела и смотрела, а лифт все ехал и ехал. Казалось, он и не собирался останавливаться.       Я бросила быстрый взгляд на часы и замерла. Время стояло на месте. Стрелка не сделала ни единого шага вперед. «Сломались, наверное, — подумала, я. — Но тогда почему лифт так долго едет?» Паника сковала горло. Ладони вспотели, кровь усиленно стучала в висках, а из глубины желудка стала подступать тошнота. Стены и потолок, казалось, сдвинулись. Стало труднее дышать. Я сняла с плеча вязанную сумку и села на нее.       Лифт мерно покачивался и рычал. Я достала маркер и нарисовала на стене палочку. Медленно досчитав до ста, сделала это снова. Я рисовала и рисовала эти черные палочки, а лифт не думал останавливаться. Исписав примерно, половину стены, я резко вскочила и стала нажимать на все кнопки. Десять гладких, как пуговицы на мундире, и еще три обгоревшие. Лифт все ехал. Я запрыгала по кабине, раскачивая ее. Мне хотелось одного: что бы чертов лифт перестал ехать. Но ничего не изменилось. Я плюхнулась на сумку и, обхватив голову руками, зарыдала. Рыдания срывались на крик, но я была абсолютно одна в этом маленьком мире из четырех стен…       Я отключилась, как мне показалось, надолго. Хотелось пить и желудок урчал. А лифт все ехал. Я попыталась встать, но силы словно выпили. Было лишь желание прекратить этот кошмар и проснуться. "Все, на лифте больше никогда не езжу. Никогда". Рыдания снова вырвались из груди. "Если я, конечно, однажды из него выйду".       По часам не прошло и секунды, но по экскрементам, которые ровно заполняли пол лифта, было ясно, что я здесь долго. Нос привык к запаху, а пить мочу и жевать бумагу из тетрадок оказалось неплохой идеей. Разум заплывал туманом. С каждым днем (да и есть ли дни там, где не движется время?) я слабела. На старых клочках бумаги неровным почерком я изложила свою историю, что бы моя семья знала, что случилось на самом деле.       Анна Георгиевна, пенсионерка, которая в прошлом преподавала в школе, а сейчас подрабатывала репетиторством, после звонка домофона открыла дверь. Опять несобранная, но достаточно умная ученица опоздала. Ох уж эта молодежь…       Лифт охнул при остановке. Двери со скрежетом открылись. Ее ученица сидела на полу с отрешенным лицом. Девочка сжимала до белых пальцев тетрадь. Вокруг нее, словно хлопья снега, валялись мелкие кусочки исписанной бумаги.