Луффи/Хенкок

      После двухлетних тренировок на острове Русукаина Мугивара полностью был готов снова «выйти в свет». Корабль пиратов Куджа вез его через Калм Белт, а Луффи сопровождала сама императрица амазонок. Она, как всегда, пыталась заговорить с ним, но смущалась, заливалась краской и отворачивалась. Ей и так было невыносимо смотреть на возлюбленного, а он за эти два года стал еще прекраснее и так возмужал! А приобретенные им за это время шрамы, особенно тот, что на груди, только еще больше облагораживали его героический облик. За два года разлуки она и так вся истомилась дальше некуда, а теперь ее терзало осознание того, что им уже очень скоро вновь предстоит расстаться, возможно уже навсегда.       — Спасибо тебе, Хенкок, — растянулся в улыбке Луффи, — я у тебя в долгу!       — Ах! — вздохнула императрица. — Пустяки… — она вновь отвернулась, готовая зарыдать.       — Эй, ну че такое-то? — прямо перед ее носом возникла озадаченная физиономия Мугивары.       — Ах, Луффи… Я… — Хенкок стыдливо закрыла лицо руками и отчаянно замотала головой.       — Да просто скажи, если тебе что надо, зачем плакать-то? Тебя что, кто-то обидел?       «Он беспокоится за меня! Как это мило!» — подумала Боа и тут же начала предаваться мечтам об их свадьбе.       — Ладно, потом скажешь, если что надо, — похлопал ее по плечу парень.       — Луффи… я… у меня… — Хенкок пыталась собрать в кулак всю свою храбрость, ей ужасно, просто невозможно тяжело было произнести это вслух, но она уже так размечталась… — Луффи, у меня есть к тебе одна просьба! — отчаянно выдохнула она.       — Да говори, че такое-то? — Монки уже скис от этого бессмысленного разговора, но проявлял чудеса терпения и понимания.       — Сможешь ли ты пойти на такое ради меня? — гордая императрица еле сдерживала слезы.       — Да на что пойти-то?       — На то самое…       — Я же сказал, что не женюсь на тебе, — отрезал Мугивара, заранее пресекая бабские разговоры про семейную жизнь и прочее, что его совершенно не интересовало. К тому же он уже не раз говорил ей об этом, но она была слишком настырна, а это Луффи не особенно нравилось.       — Я знаю, что ты не женишься на мне, — всхлипнула Боа, — но скоро мы расстанемся и… И я совершенно в отчаянии! Потому и решилась предложить тебе такое, ах!       Луффи, чувствуя, что более определенного ответа от нее все равно не добьешься, чтобы поскорее разрешить непонятную ситуацию, заявил:       — Если не надо жениться, то я готов хоть сейчас сделать все, что ты попросишь!       — П-правда?       — Мужик сказал — мужик сделал! — авторитетно заверил будущий Король Пиратов.       — Если ты не можешь стать моим спутником жизни, тогда… — Хенкок набрала воздуха в легкие и выпалила: — Тогда подари мне хотя бы эту ночь, полную страсти!       — Не вопрос! — улыбнулся в ответ Луффи и задорно подмигнул.       — Ты правда согласен? — не верила своим ушам императрица, чувствуя, как замирает ее сердце.       — Да правда, правда. Ты скажи, чего делать-то надо?       — Луффи! — Боа бросилась возлюбленному на шею и горячечно зашептала ему в ухо: — Природа подскажет тебе, что делать.       — Ну и классно, че, — ответил парень, заранее радуясь тому, что за него что-то сделает природа, а ему не придется париться самому.       Хенкок крепче обвила его руками, прижимаясь все плотнее. Кровь ударила ей в голову, заставляя против воли произносить постыдные слова, умоляя ненаглядного мужчину овладеть ею.       — Луффи, я вся твоя, — сгорая от стыда, возбужденно вздыхала императрица. — Возьми же меня!       — Так вот чего тебе надо, — догадался наконец наш сообразительный. — Ты мне дать, что ли, хочешь? — решил уточнить он на всякий случай.       — Ах, как вульгарно! — вновь закрыла лицо Хенкок, чувствуя, что сейчас умрет от такого позора.       — Эйс еще до отъезда с какой-то девчонкой из деревни тискался, — радостно сообщил вдруг Луффи. — Он говорил, что когда тебе дают, это классно! — вспомнил наш герой-любовник и тут же пришел к выводу, что раз старший брат такое делал, то и ему непременно надо попробовать, тем более, что тот утверждал, что после этого он уже гарантированно будет считаться настоящим мужиком. — Что ж ты раньше-то не сказала, что хочешь?       «Знал бы ты, милый, как я давно хочу тебя и томлюсь…» — изрекла бы в ответ Хенкок, но не могла, так как уже почти бесчувственно тонула в океане любви, из последних сил хватаясь за соломинку, в качестве которой сейчас выступала шея возлюбленного.       — Эй, ты чего? — Монки подхватил оседающую, полуобморочную женщину на руки и, недолго сомневаясь, потащил к кровати.       — Луффи, — шептала она в полузабытьи, — ты же подаришь мне ночь страсти?       — Я же обещал, — уверенно сказал он. — Так что все путем!       — Милый…       — Ну так что, покувыркаемся? — спросил он и, даже не скинув сандалии, залез с ногами на постель, где томно развалилась страждущая любви императрица.       — О-о, как по́шло, — простонала Хенкок. — Ты такой грубый, но ми-и-илый!       — А чего такого-то? Эйс говорил, что все крутые мужики это так называют, — пожал плечами Луффи. — Ну так чего, давай кувыркаться?       — С тобой, Луффи, все что угодно, — неожиданно пришла в себя правительница, поднялась и решительным жестом сорвала с себя платье.       — Круто! — не успел оценить Мугивара, как был прижат к довольно пышной императорской груди. — Мягонько… — пробубнил он, чувствуя, что становится нечем дышать. — Эй, Хенки, полегче…       Луффи пытался сконцентрироваться на ощущениях. Ему было тепло, мягко и приятно. До сих пор Хенки, хоть он ее и видел голой, его как-то не возбуждала. В купальне он вообще чисто случайно свалился к ней сверху и не ожидал, что увидит что-то такое «интересное», не то что в тот раз, в бане Алабасты, когда Нами устроила «момент счастья» подглядывающим парням, распахнув полотенце. Тогда он даже кровь носом пустил вперед Санджи! Не успел он призадуматься над тем, было ли все дело в том, что ему была интересна именно голая Нами или просто настрой был подходящий, как разгоряченная императрица с завидной ловкостью стала избавлять его от одежды. Опьяненная доступностью объекта вожделения и отчаянием от скорой разлуки с ним, она плотно прилепилась к освобожденному от одежд телу своим и умоляла о поцелуе, словно бы не гордая правительница, а просящая подаяния нищенка.       — Ну ладно, давай поцелуемся, — согласился Луффи, прикрыл глаза и забавно вытянул вперед губы трубочкой.       Хенкок жадно припала к его губам, как к живительному источнику, и слилась с ним в божественно прекрасном поцелуе, во время которого так увлеклась, что от избытка страсти начала покусывать ему губы, а поскольку последние принадлежали резиновому человеку, они оттягивались так и эдак, что со стороны выглядело не то комично, не то зловеще.       Но вот женщина завладела его языком, показывая своим такое проворство, что Луффи был удивлен до глубины души: ему в жизни в голову никогда не приходило, что язык нужен еще для чего-то кроме разговора или пения и того, чтобы пробовать еду. А еще он понял, что у Хенки тоже был вкус, правда он так и не понял, вкусный или нет, но он, определенно, был. Возможно, эту загадку ему бы и удалось разгадать, продлись это чуть дольше, но тут любовница отстранилась, не в силах отпустить так увлекшую ее часть, и язык растянулся следом.       — Ффо фы делаеф… мм… — дергался Мугивара.       — Прости! — охнула женщина, выпуская столь ценный для него предмет, тут же шлепнувший хозяина по щеке.       — Ну раз мы уже поцеловались, то давай теперь кувыркаться! — с этими словами Луффи подскочил на кровати и повалил Хенкок на спину, нависая над ней.       — Но мы только начали ласки, — уверенность императрицы снова вся выветрилась после божественно прекрасного поцелуя, и она вновь смущенно отводила взгляд.       — Да все путем, — заверил Монки, задорно потряхивая своим хозяйством, — он уже бодрячком.       Хенкок хоть и была невероятно смущена, скосила любопытный взгляд на его мужское достоинство, которое, что уже очевидно, было в полной боевой готовности.       — О… уже… — взволнованно выдохнула она.       — Да это же минутное дело, ты че, не знаешь, что ли? Раз, и стоит! — Луффи весело рассмеялся: — Это что, вот во втором гире, когда я кровь разгоняю, иногда секунды хватает! Знаешь, как тот дядька с голубем тогда удивился, когда увидел? Он даже от удивления проиграл!       — Луффи, — Хенкок, хоть и некстати, вдруг пришла в голову очевидная мысль, любопытство от которой пересилило всякое смущение, заставив ее спросить: — А он у тебя тоже… ну… тянется?       — У меня все растягивается! — похвалился Луффи. — Яйки тоже. Хочешь, покажу?       — О-о…       — Вот, смотри, — он потянул рукой за член и вытянул его. — Вот так могу, еще вот так, — показывал он разные трюки со своим причиндалом. — Можно еще узлом завязать, но это не особо приятно.       Хенкок восторженно следила за этими действиями, как зачарованная. Ни у одного мужчины на всем белом свете нет больше такого удивительного достоинства, как у обожаемого ею Луффи!       — А хочешь, я его больше сделаю? Говорят, женщинам нравятся большие!       — Ах нет, Луффи, ты мне нравишься таким, какой ты есть, — неуверенно начала Хенкок. — К тому же слишком большим ты можешь сделать мне больно.       — Ну как знаешь, — пожал плечами Монки и собрался приняться за дело, но сперва предстояло разобраться, как это сделать. Жалея о том, что Эйс в свое время не объяснил поподробнее, как правильно присунуть, Луффи все же справедливо полагал, что прекрасно справится с этой задачей и сам. Ведь на протяжении всей истории справлялись же с ней как-то все мужчины.       Хенкок, видя его мучения, протянула вниз руку и помогла попасть куда следует. Погрузившись, Монки ошалел от счастья: было так здорово, аж крышу сносило. Это было еще прикольнее, чем кататься на морском короле! На мгновение ему даже показалось, что он почти начал понимать Санджи.       Пристроившись поудобнее, он попробовал двигаться. Полуобморочная от счастья партнерша непроизвольно подмахивала в такт его бестолковым движениям. Наловчившись и немного освоившись, Луффи одновременно пытался руками окучивать ее груди. Из глаз Хенкок хлынули слезы счастья, она рыдала от переизбытка эмоций: наконец-то свершилось их заветное соединение. Они были идеальной парой: он неумело мял ее, двигаясь невпопад, а та представляла, что он лучший в мире любовник.       Как и следовало ожидать, юнец позорно быстро кончил. Любой другой на его месте готов бы был сквозь землю провалиться, так облажавшись перед партнершей, но не таков был Монки Ди Луффи.       — А ты чего, не все еще, что ли? — удивленно спросил он, приподнимаясь.       — Прости, но нет, — императрица была вся пунцовая. — Мне тебя так мало! — призывно простонала она, протягивая к нему руки.       — Ну вот, я же предлагал сделать его больше, ты сама не захотела, — Луффи озадаченно чесал в затылке. Сейчас ему сильно хотелось расслабиться и подремать часок, но не доведенное до конца дело требовало сосредоточиться. Он же настоящий мужик и не может все вот так бросить! — Старик Рейли говорил, что если что-то не получается одним способом, то надо придумать другой, — тут же нашелся он. — Я придумаю какую-нибудь технику, которая тебя удовлетворит.         Монки с серьезным видом уселся на постели в позе мыслителя и начал думать. Хенкок продолжала постанывать и томиться, лаская руками свои пышные груди: ей было жарко, она только-только основательно распалилась. В очередной раз почесав в затылке и потерев подбородок, Луффи пришел к выводу, что его осенило. Он внимательно оглядел свой обмякший член, слегка растянул и завернул штопором. После самодовольно улыбнулся: зря братишка смеялся, обзывая его способности бесполезными! Он им еще и в постели классное применение найдет и будет круче всех мужиков. Да-да, детка, он будет настоящим Королем Пиратов! Затем он враскорячку присел на кровати и крикнул:        — Второй гир! Гому-гому-член-вертушка! — и атаковал партнершу, засадив ей с наскоку это чудо секс-техники.       Хенкок стонала, кричала и билась в экстазе, пока Луффи на огромной скорости таранил ее раскручивающимся внутри причиндалом. Когда вращение закончилось, он ущипнул себя за яйца и член внутри нее вырос. И пускай парню недоставало опыта в плане любовных утех, в бою-то он был чертовски хорош и вынослив! Он еще ускорился, предвкушая полную победу над незримым противником, Хенкок под ним начала заходиться в конвульсиях от сладостных судорог внизу живота и сильно сжимать его внутри себя. Луффи же разогнался так, что никак не мог остановиться, кровь вновь и вновь приливала к разбухшему члену, не давая ему обмякнуть, несмотря на то, что он уже снова кончил и остался почти без сил. Императрица была на седьмом небе от счастья, она испытала фантастический множественный оргазм и мысленно превозносила возлюбленного все выше и выше. Монки же так перекайфовал от экстремального секса, что не оставалось никаких сомнений в том, что его ждет полный коллапс после окончания действия техники.       Завершение эффекта гира ознаменовалось новым мощным оргазменным фейерверком, от которого у Луффи потемнело в глазах. Он сполз с тела, растянулся, раскинув в стороны руки и ноги, широко улыбнулся, сказал: «Правда было классно!» и через пару секунд вырубился, подхрапывая. Хенкок трогательно прильнула к нему и долго еще ласкала спящего любовника, пока не заснула сама.

***

      Утром Луффи ждала непростая дилемма: повторить еще разок или побежать скорее к холодильнику за мясом. Пока он размышлял, Хенкок притянула его к себе, и тот без лишних затей сделал еще разок быстренько свое дело, после чего, оставив ошарашенную любовницу, которая только начала входить во вкус, рванул на кухню за едой со скоростью ракеты.       Весь оставшийся день вымотанный Луффи активно налегал на императрицины харчи и совершенно отказывался и дальше заниматься сексом, мотивируя тем, что это слишком утомительное занятие и ему неохота. Так что Хенкок пришлось удовольствоваться тем, что он согласился хотя бы поспать в ее постели и веселыми рассказами о его детских похождениях вместе с братьями, в конце которых он, смеясь, поведал о том, почему Эйс так поспешно уплыл, едва ему стукнуло семнадцать: дело было вовсе не в том, что он торопился выполнить данное в детстве обещание, а в том, что папаша той самой девчонки, с которой он тискался, постоянно гонялся за ним с топором, обещая прибить негодяя, если тот не женится.       Закончив рассказывать, Луффи снова соизъявил желание подкрепиться, после чего благополучно вырубился, оставляя удрученной любовнице последнюю радость: полюбоваться на него спящего. Хенкок снова нежно гладила его во сне, легонько целовала, боясь разбудить, хоть и напрасно: тот спал как убитый, а после, тесно прижавшись к нему, старалась не заснуть как можно дольше, чтобы насладиться моментом и запомнить все хорошенько. Как это ни грустно, но они уже приближались к конечному пункту их путешествия.