***
Середина ночи. В комнате кромешная тьма, хоть глаза выколи. Повсюду слышится сопение одногруппников, а Юнги ворочается в кровати и недовольно кряхтит — не спится, да и соседи-кролики мешают, только и слышно одни ахи да вздохи за стеной. Он лёг сегодня как можно раньше, потому что ужасно устал — до этого две ночи подряд записывал трек. А сегодня организм дал слабину, и уже в полдвенадцатого ночи Юнги валялся в кровати и пытался сомкнуть глаза. В комнате было тихо, но вот по всему общежитию стоял ужасный гул — снова Тэхён с Чонгуком устроили игры на выживание. Юнги безнадёжно вздыхал, накрывался одеялом с головой, но, чтоб этого Тэхёна за ноги повесили, даже это не помогало. Это ходячее шило в заднице ужасно громко смеялось своим низким бархатным голосом, носилось по помещению и, видимо, по пути ещё и умудрялось падать. А затем всё успокоилось. Однако, только Юнги хотел выйти в коридор, чтобы направиться в одну секретную комнату и справить там нужду, природа всё-таки зовёт, резко передумал и захлопнул дверь, укладываясь снова на кровать. Всё потому, что посередине коридора валялся Тэхён — так и есть, он ебанулся на полпути к своему убежищу, а на нём лежал Чонгук. Всё бы ничего, но ведь эти мелкие пиздюки сосались в дёсны, и теперь Юн понимает, почему так было тихо — Чонгук, кажется, знает отличный способ заткнуть Тэхёна. А Юнги вот не знает способа теперь уснуть после такого гомосятского шоу. Он недовольно ворчал себе под нос, повернулся после лицом к стене, накидывая до самых ушей одеяло, а затем прикрыл глаза и постарался уснуть. Через полчаса в комнату зашёл Хосок, старался не шуметь и осторожно прилёг к себе на кровать. Юнги благодарил Чона за то, что вёл себя тихо, хотя он намного громче этих гейских пиздюков вместе взятых. Но ради сна хёна, Хосок был тише воды, ниже травы. Юнги продолжал делать вид, что спит: прислушивался к сопению Хосока на кровати рядом, улыбаясь, ведь считал, что Хосок даже во сне светится — слишком солнечный, тёплый и позитивный; затем слышит шум воды из крана в ванной, а после — короткие тихие стоны за стеной. Мин сначала не понимает, что это вообще такое, но стоны становятся слышнее с каждым разом. Да и проблема в том, что стены будто картонные — по утрам вибрацию соседа можно было принять за свою. Вот и сейчас, Юн отчётливо слышит, как Тэхён сладостно стонет, чёрт его дери, как скулит и просит вставить ему глубже. Юнги чертыхается, затыкает в ушки пальцы, потому что встать и взять наушники слишком лень, а слушать, как ебутся мелкие — не самый кайф. Хосоку вон хорошо, думает Юнги, спит как убитый, похрапывает, а Юнги мудак, раз уже почти час не может сомкнуть глаз. Но, это, оказывается, были ещё цветочки. Юнги быстро надоедает лежать на спине со вставленными в уши пальцами, поэтому он их вытаскивает, снова поворачивается лицом к стене, потому что так спать удобнее. Он матерится еле слышно, чтобы Хосока не разбудить, проклинает всё на свете, потому что Чонгук с Тэхёном за стеной не успокаиваются — теперь отчётливо слышно голос Чонгука: — … ну же, порадуй папочку, детка, заглотни глубже… — Да твою мать, заглотни ты уже, Тэ, а ты выеби его, Чонгук, по самое не хочу. Заебали… — не выдерживает Юнги и произносит достаточно слышно, а затем бурчит себе под нос. — Блять, как же уснуть-то?! — и тяжело вздыхает, укутываясь в одеяло сильнее. На мгновение Юнги показалось, что ебучие соседи услышали его и успокоились, но это только «кажется», потому что через несколько секунд послышался противный скрип кровати, слишком громкие стоны Тэхёна и пошлые шлепки. Юн готов был повеситься, либо забраться на стену, чтобы это сумасшествие прекратилось. Однако, когда старший услышал, как Тэхён простонал имя Чонгука, всё действительно стихло. Юнги даже удивился, привстал немного, приложив ухо к стене, но в соседней комнате реально уже спали. — Ну правильно, наебались, а теперь спят довольные, сучки же, а, — возникает Юнги. Он снова ворочается в кровати, недовольно бурча, ведь одеяло на пол соскальзывает. На часах время уже перевалило за три ночи, а Юнги продолжает лежать с прикрытыми глазами и ищет в голове смысл жизни. Мин вновь открывает глаза, а потом прислушивается к шуму, потому что слышит, как кто-то приподнимается с кровати и садится. — Хэй, хён, что случилось? Проснувшийся Хосок внимательно смотрит на уж совсем бодрого для глубокой ночи старшего, шепчет и ждёт, пока ему ответят. — Я не могу уснуть, — с обиженной интонацией произносит Юнги. Он сам приподнимается с кровати, сонным взглядом разглядывает Хосока, который выглядит совсем мило, когда зевает и трёт кулаками сонные глаза. Юнги улыбается краешками губ, немного зависает, разглядывая голые коленки Чона, а затем почти подпрыгивает на месте, потому что Хосок резко встаёт и воодушевлённо смотрит на него. — Я знаю, что надо сделать, — шепчет Хосок. Младший быстро подрывается и уже через секунду оказывается в далеко не просторной кровати Юнги и крепко обнимает его, укладывая рядом с собой. Юнги охуевает от происходящего, открывает немного рот, догоняя всю ситуацию, а затем начинает закипать. — Хосок, съеби в очко, маленькое дерь… И затыкается, потому что сон начинает одолевать всё тело. Юнги чувствует, как крепче прижимает его к себе Хосок, как тот улыбается, целуя в самую макушку, и как успокаивающе ведёт ладонью по спине. Юнги даже не замечает, как проваливается в царство Морфея и утыкается носом в шею младшего. Хосок лишь довольно улыбается, ведь он знает, как помочь Юнги-хёну заснуть.***