Вопрос доверия

В тронном зале дворца Одина в Асгарде всегда было многолюдно. Гул множества голосов, казалось, мог заглушить собственные мысли Локи. Прожив многие тысячелетия, по меркам мидгардцев, ему не стоило труда скрыть свое отвращение за надменной маской. Изучающий вгляд его скользил от одного лица к другому. «Жалкие лицемеры», – рассуждал он, разминая связанные руки, – «как только нужна помощь, они готовы целовать мне ноги, но как дело доходит до моей травли, наперебой сыпят проклятиями!». Почувствовав отвращение, Локи перевел взгляд на своего «брата». Тор стоял по правую руку от Одина, восседающего на золотом троне, и с видом напускной суровости буравил брата своими голубыми глазами. Фригг по левую сторону от трона не скрывала своей досады. «Жалкая женщина, думает, что любила меня как родного, винит во всем себя, не иначе». Один же, одетый в полное боевое обмундирование, полагающееся его статусу, не сводил равнодушного взгляда со свидетелей обвинения. Защиты на этом суде у Локи не было. Но и нужды в ней он абсолютно не испытывал. Что толку, независимо от его положительных деяний во благо Асгарда, его осудят. – Полное пренебрежение жизнями населения Мидгарда! – вещала Глин, посвятившая всю себя защите людей. – Сговор с Лафеем и Таносом! – выкрикнул нетерпеливо Хогун, забывая о тех случаях, когда Локи спасал всю их чесную компанию от смерти и от гнева Одина. Локи не мог предположить, что из этого страшнее для глупых подлиз его братца. Их речи снова утонули в общем гуле множества голосов. Откровенно скучая, Локи рассуждал о том, какие наказание приготовил для него Один. «Может быть, прикует к скале и натравит на меня огромную ядовитую змею?» – мысленно злорадствовал он. – «Ничего умнее я от него ожидать не буду». Он стоял, окруженный толпой асов уже продолжительное время, но усталости не чувствовал, как и заинтересованности. Небо Асгарда, глядящее в высокие окна тронного зала было прекрасного голубого умиротворяющего цвета, но и погода не вызывала у Локи никаких эмоций. Он просто ждал. Ждал своего приговора, на который ему также было наплевать, как и на все остальное. Один призывно поднял в воздух ладонь, и в зале наступила оглушающая, после такого шума, тишина. Поднявшись со своего трона, во всем своем сверкающем великолепии, он обвел оставшимся глазом всех собравшихся. – Йотун Локи Лафейсон, – громогласно вещал Один, и Локи с трудом сдержался от смеха, как официально! – Можешь высказаться в свою защиту, после чего мудрейший из судов вынесет свой приговор! Нагло ухмыльнувшись, «йотун Локи Лафейсон», поняв что слова его не будут иметь никакого веса, растянув губы в улыбке, произнес: – Жалею лишь о том, что не убил их всех. Локи хотел бы зажать уши от вызванного его фразой громкого возмущения собравшихся, но надо было сохранять свой невозмутимо-нахальный вид, к тому же руки его были связаны. Внешний вид его должен оскорбить асов сильнее жестоких слов о жалких мидгардцах. Локи с усмешкой посмотрел на Тора. Ненависть на лице брата позабавила его. «Как же он любит этих жалких тараканов, ползающих под нашими ногами!» Один, будто не услышав его слов, кивнул головой и огласил: – Высшим из судов Асгарда, Всеотец Один приговаривает тебя, йотун Локи, за все преступления перед жителями Асгарда и Мидгарда, к заключению в теле человека и направлению в Мидгард, где решать твою судьбу будут могущественнейшие из жителей этого мира! «Выбрать вместо тюрьмы жалкое человеческое тело! Решил меня унизить, а не наказать!». Свое удивленное лицо Локи не счел нужным скрывать от окружающих его лицемеров, но никаких слов для них у него не нашлось. Тор явно выглядел довольнее, однако суровость на его лице не испарилась. «Они все считают меня не достойным смерти или вечных мучений!» – со злостью думал Локи, в то время как окружающие его асы отступили от него, ожидая исполнения приговора. Один, подняв над головой свой тяжелый золотой посох и взглядом победителя смотря на Локи, продолжил свою речь: – Пренебрегая жизнями из других миров, предавая своих братьев, ты не заслужил ничего, кроме изгнания и жизни среди тех, кого презираешь больше остальных! Пусть же приговор исполнится!