You never work alone.

      Один из переулков полностью небольшими отелями застроен. Юнги коллегу к самому вычурному ведет. Там неоновая мигающая вывеска с красными журавлями и внутри интерьер весь какой-то китайский, но чисто и даже видно, что это не самое дешевое место. Юнги тут не стесняется, притягивает Чимина к каталогу с комнатами.       — Есть предпочтения? — спрашивает, зажимая его между стойкой администратора и своей худой грудью, сквозь одежду его бока гладит, так что администратору не видно.       И к заднице его ширинкой прижимается, через плечо рассматривает фотографии тематических номеров.       Чимин водит пальцами по страницам, разглядывает их преувеличенно долго, а потом говорит весьма драматично:       — Да всё равно, где! — и дрожь ловит по позвонкам.       Да он точно головой ударился! Это же не какой-то чувак из бара, это же Мин Юнги! Общая работа не мешала Чимину трахаться с Чонгуком и Тэхеном, но здесь почему-то это чувство никак не хочет отпустить и заставляет ерзать.       Юнги пожимает плечами, говорит:       — Хорошо.       И тычет во что-то наугад.       Расплачивается картой и вот они уже с ключом от номера стоят перед дверью, которую Юнги отпирает и пропускает Чимина вперед. Дверь он закрывает, вставляет карту-ключ в специальный разъем и номер тут же оживает. Под потолком загорается красная хрустальная люстра. Посреди номера кровать с балдахином просто королевская и шторы на окнах тяжелые, бархатные.       В резном столе у стены мини-холодильник скрывается. Зеркало над ним в золоченой раме просто огромное, занимает полстены.       — Охуеть, — оценив, Юнги присвистывает, тянет с Чимина пальто и снова в губы целует.       Чимин думает примерно то же самое, он охуел уже и не раз. И от того, что творит и от того, как Юнги целуется жестко, жадно, словно хочет его уже давно.       Чимин снова прерывает это, ему нужно просто немного выдохнуть.       — Я вообще там… пошутил, — говорит он, скромно опуская ресницы и трогает Юнги за плечо.       — В каждой шутке, малыш… — усмехается парень.       Расстегивая чужой ремень, смотрит в лицо. Расстегивает ширинку, пуговицу. Шагает вперёд, теснит коллегу глубже в комнату. Чим сжимает его предплечье, шагает назад, приоткрывает рот на очередном выдохе.       — А почему так страшно? — таращится на Юнги взволнованно.       — У тебя это ведь не первый раз? — спрашивает тот и в грудь толкает.       Они как раз до постели доходят, Чимин в её край ногами упирается и от легкого толчка спиной на богато расшитое покрывало падает.       Хотя упав, Чим сразу же приподнимается на локтях.       — Конечно, не первый… Просто, — и ползет назад, отталкиваясь пятками. — Кажется, что ты меня… сожрешь?       Юнги за штаны его хватает, тянет на себя, как удачно Чимин остаётся без них.       — Мм! — тянет Юнги в ответ, смотрит на голые ноги, на аппетитные бедра на стояк между ними, что даже сквозь трусы видно.       И вот тут наконец скидывает свою сумку на пол, куртку снимает, на край постели кладет. Толстовка туда же отправляется.       — Ты у меня тоже не первый. Я постараюсь оставить от тебя кусочек, — зубы показывает, улыбка хищной получается. Юнги это забавляет, кажется.       Чимин, как мышка, которую перед тем как съесть, точно погонять нужно. Юнги свои брюки тоже снимает и на постели оказывается в футболке и трусах, сильный контраст, по сравнению с европейским королевским антуражем. Особенно картинка на футболке, изображающая зомби, в этот интерьер не вписывается.       Чимина никогда раньше не возбуждали зомби. Это у него впервые. Это и пугает, и заводит. Это странно. Он резко садится и тянет футболку Юнги вверх, снимает её, выкидывает и выдыхает со звуком, оглядывая худые белые плечи. Видел ли он когда-нибудь такие же, столь же… красивые?       Он не понимает, что происходит у него в голове (да и во всем теле), но дергается вперед и впивается в губы Юнги жарче, чем до этого.       Юнги приятно поражает перемена в Чимине. Он не знает, что произошло, но рад. Чимин под его руками горячий, гибкий и его хочется до звона в яйцах. Юнги целует его жадно, но раздевает потихоньку, не торопится. Трусы с Чимина приспускает, рубашку расстегивает, распахивает и посреди груди шершаво ведет языком, отчего парень дрожит сильно, будто ему холодно.       Он ведет руками по рукам Юнги, трогает, изучает, жмурится, назад падает, на спину, смотрит, полуприкрыв глаза.       — Сожри меня… полностью, — просяще выдыхает и губы очень блядски облизывает.       Смех у Юнги тоже странный хриплый, отрывочный. Оставив поцелуй на животе Чимина, парень отходит от постели, чтобы в столе порыться. Возвращается уже со смазкой и презервативами.       Смазка щедрой густой лужей у Чимина на животе оказывается, от неё персиками пахнет и Юнги от этого почему-то ухмыляется.       — Раздвинь ноги, — это не просьба.       Куда бы Чимина не заносило по жизни, он себя не чувствовал такой шлюхой, как сейчас. И дело ведь не в лав-отеле и в том, что Юнги он не знает почти (видеть каждый день на работе и знать — это разные вещи). Чонгука он тоже, например, не знал. Но даже в том трезоме такого ощущения не было.       Парень стонет, жмурится, раздвигает колени, сгибает одну ногу и к тому же слегка приподнимает бедра. Прожигая его глазами, Юнги впихивает в него палец, смазывает его изнутри, зачерпывает еще смазки и уже двумя там оказывается.       Ладонь на колено кладет, отодвигает его сильнее в сторону, открывает Чимина сильнее. Ахнув, тот закидывает руку наверх. Уцепиться там толком не за что, только за край матраса. Он тычется лицом в свою же руку, в сгиб локтя, ещё выше держит бедра, отдает сразу. И Юнги пальцы в нём разводит.       Немного попозже и третий добавляет. Затем оставляет Чимина без прикосновений на несколько секунд буквально. А когда возвращается, то накрывает его собой, между ног устраивается, целует в губы жадно, горячо очень. Если Мин Юнги всегда так целуется, то должны по Земле ходить люди с его клеймом на губах, как помеченные.       Сейчас он живота Чимина членом касается, уже надев презерватив. Он в парня вжимается, размазывает смазку между ними и шепчет в рот:       — Я хочу трахнуть тебя везде, где возможно. Во все места, малыш.       Шлепком он заставляет приподнять задницу повыше. И погружается в неё. Чимин хватается за его затылок, находит то, что можно сильно сжать и сжимает, держит бедра, упираясь пятками в кровать и принимает член, открывая рот. Но не издает ни звука, пока Юнги до конца не входит, а там коротко, но емко разрешает:       — Трахай!       Юнги посмеивается, выполняет этот своеобразный приказ. Им тут спорить не из-за чего - оба одного и того же хотят.       Затем Юнги Чимина долго в постель втрахивает, сжимает его бедра до синяков и бока сдавливает. Кровать под ними мощная, но и она поскрипывает, когда парень на запредельный ритм срывается. Он хрипит на вдохах. Постанывает, когда взглядом по лицу Чимина скользит. Красивое оно, пиздец.       Чимин скулит под любовником, ерзает, в какой-то момент словно снова уходит от его ласк, а потом резко толкает Юнги на спину, перевернувшись, член его рукой трогает, дрочит слегка. Просто изучает, смотрит, оценивает, сверху насаживается, плотно коленями сжимая, резко, до звезд перед глазами, до вскрика.       Юнги это очень устраивает.       Он наклоняет Чимина к себе, на затылок давит, в губы кусает. Член парня в руке сжимает, дрочит его. Бедрами своими наверх подталкивает, стонет, когда их движения идут вразнобой, и они бедрами встречаются жестко, так что искры вышибает.       Чим кусается в ответ, словно у них соревнование, кто кого сожрёт, стонет туда же, словно это уже другое соревнование, рукой упирается в грудь и царапает, бедрами двигает всё чаще и дышит всё отрывистей, голова уже кружится от такого ритма.       — Юнги-яя! — со вскриком резко поднимается вверх, выпрямляет спину, скулит и кончает партнеру на живот, дрожа так круто, будто сейчас взорвется и разлетится на тысячу чиминчиков.       Юнги прорывается сквозь мышцы. За бедра на себя тянет с силой, кончает в презерватив. Напряженный он весь, как каменный.       И только спустя вздох обмякает на постели, дышит ровнее и Чимина разглядывает, по спине его ладонью ведет.       — Тшшш, — говорит.       Чимину это надо, судя по всему. Его колотит так, что Юнги приходится его к себе прижать, обнять за плечи. Чимин долго так лежит, вздрагивает, но потом, когда успокаивается, ведет рукой по белому предплечью:       — Я хочу ещё…       — Номер снят на час, успеем разок.       Юнги не против. Он раздвигает ягодицы Чимина. Там горячо и уже немножко тесно.       — Хочу… всю ночь! — капризно хнычет парень, сжимаясь внутри, словно вот так тоже капризы проявляет.       Юнги хлестко припечатывает его зад ладонями.       — Кого тут ебет, что ты хочешь, детка?       Вот ведь охуеть, как он его заводит!       Одним движением член входит обратно. По чувствительным стенкам внутри проезжается. Встаёт снова очень круто. Чимин вскрикивает, полосует парня по груди, переворачивается на бок, тянет за собой, обнимая его ногами и не давая выскользнуть.       — А неужели ты не хочешь? До утра… Трахаться… Со мной? — подается назад, чтобы Юнги лучше видел его лицо сейчас - очень блядское на самом деле.       — Похоже, что хочу…       Юнги в Чимина при этом толкается с силой, под ягодицами его держит. Чимин подается к нему весь, сжимает ногами так круто, будто хочет ими его сломать, а губами впивается в шею, потом еще и зубами тонкую кожу прикусывает, но принимает член в себя полностью, позволяет.       Юнги такой белый, что на нем все следы видны отчетливее некуда. Укус Чимина тут же кровью наливается, но ему наплевать, похоже. Он лишь ягодицы Чимина поудобнее перехватывает и бедрами часто двигает, как будто не было марафона несколько минут назад. От таких скоростей есть шанс без резинки вообще остаться. Скоро Чимин снова сидит на нем сверху, снова сжимает коленками, ещё выше подпрыгивает, поскуливает довольно.       Он уже трезв полностью, но от того и более резок, более горяч, а еще наглый ужасно, он останавливается резко и сжимает в себе член Юнги.       — Эй, хочешь кончить мне в рот?       Юнги на него смотрит с прищуром, пальцами в мягкую кожу на бедрах впивается.       — Сучка…       Чим ухмыляется.       — Тогда не кончай пока… А то точно придется платить за ночь! — он двигается медленно, нараспев говорит, улыбается сладко.       — Давай, дрочи себе.       Чимин ужасно заводит. Он красивый, его кожа лоснится от пота золотыми бликами, детское лицо имеет взгляд шлюхи со стажем. Этот странный контраст сводит Юнги с ума.       — Юнги-я, но я же кончу!       — Всю ночь, да? — выдохнув, Юнги смотрит на него внимательно.       И руки у себя под головой складывает как бы говоря, что он в это вмешиваться не будет.       — Всю ночь…       Чимин смотрит ему в глаза, поднимается и опускается, дышит через рот.       — У тебя классный член…       — Да что ты говоришь…       Юнги щурится на него, улыбается, слегка показывая зубы, бедрами ему навстречу двигает, но руками по негласному обещанию не трогает.       — Угу-мм, — тянет Чимин в ответ, поднимаясь. — Длинный, горячий, классный, — облизывает губы, падает вперед, выставляя руки по обе стороны от чужой головы. — Да ты вообще весь классный, когда не спишь, — подначивает и чуть резче бедрами двигает.       — Ой, да что ты…       Юнги все их шуточки с Тэхеном слышал, конечно. Мимо ушей их пропускал, считал глупостью, но сейчас отчего-то вспомнил. Это все ему стало напоминать нереальные американские комедии, где какая-нибудь королева красоты внезапно обращает внимание на последнего задрота в школе. Юнги этим ассоциациям даже улыбается, улыбка его лицо и правда меняет.       — Да, — не врет Чимин, двигаясь на его члене, разглядывая его лицо, — а у тебя… кто-нибудь… есть? — на каждое слово по движению.       — А это не твое дело!       Юнги на Чимина всё больше прищуривается, ему все тяжелее руками не трогать, всё тяжелее ритм поддерживать размеренный. И в голове не укладывается. Как Чимин может в такой ситуации столько болтать?       — А почему не мое? Мы трахаемся, — Чим прерывисто вздыхает, двигаясь. — Мне интересно…       Вот тут вот Юнги не выдерживает, под колени Чимина хватает переворачивается с ним по постели, перекручивается, с боем валит Чимина на спину, вжимает в постель.       — Да ты заебал! — и целует жестко.       Чим улыбается, словно этого и добивался.       Забывая про «всю ночь», Юнги его ноги под коленями до синяков сжимает, сгибает, трахает, а когда на грани начинает балансировать, выходит, отпускает парня. Презерватив с себя сдергивает и дрочит, Чимину в лицо глядя. Забрызгивает спермой его живот, хрипло застонав. Трогает напряженный член Чимина. И парень тоже кончает, хватая Юнги за предплечья.       Они потом лежат рядом на постели, которую даже не разобрали, Юнги дышит размеренно, спит почти. Звонок телефона нарушает тишину. Администратор напоминает, что номер нужно сдавать через десять минут.       — Блядь! Юнги как-то по-особенному ругается, у него лицо кривится, ему это даже идет.       — Вставай, — говорит он Чимину, когда телефонную трубку бросает. Сам встает, смотрит на парня. Его бы отмыть не мешало, но времени нет. Юнги ему упаковку влажных салфеток кидает.       — Приведи себя в порядок и пошли.       Но Чим отворачивается, перекатываясь на бок.       Быстро надев штаны, Юнги оборачивается и удивляется.       — Эй?       За плечо Чимина тянет, садится рядом, салфетку сам достает и стирает с него сперму, с груди, с живота, с члена, с бедер.       — Ты в порядке?       Мало ли парень протрезвел и пожалел? Может Юнги ему больно сделал? А может ему от выпитого плохо?       Чимин отворачивается, встает медленно.       — Да, иди. Спасибо, всё было круто.       Юнги хмурится, бросив салфетку на пол.       — Нет. Я тебя жду, и мы уходим вдвоем.       — Я не хочу никуда идти, — Чимин плетется в душ. — Скажи администратору, что я заплачу за всю ночь.       По мнению Юнги, ночевать в таком месте - отстой. Ночевать в таком месте одному - отстой в квадрате.       — Ладно.       Пока Чимин в душе моется, Юнги администратору звонит. Продлевает время и встречает Чимина сидя на разобранной постели с подушкой за спиной и телефоном. От телефона наушник к его уху тянется. Юнги что-то слушает и в такт музыке головой покачивает.       Чим возвращается голый, волосы вытирает, оглядывает любовника, проходит к бару - гулять, так гулять! - достает бутылку соджу и садится с ней прямо так на подоконник, постелив под задницу полотенце, ногу одну сгибает и пьет из горла. Через какое-то время Юнги глаза на него поднимает, смотрит молча, не мешает, но потом говорит:       — Пить одному — признак алкоголизма.       — А какая тебе разница? — хмыкает Чим, не поворачиваясь.       — А какая тебе разница, хён, — ворчит Юнги. — Если решил сорваться на меня, делай это хотя бы уважительно.       Он на него так смотрит пристально, уже давно взглядом под кожу будто проник и там по венам шарит вместе с кровью, в каждый уголок тела проникая. Чимин всхлипывает и закусывает губу и не видит, как в стекле его отражение заметно, как слезы по щекам катятся.       — Блядь, — ругается Юнги.       Телефон в сторону откладывает, к окну подходит.       — Ну иди сюда, — он Чимина с подоконника утягивает, на руки берет. Тот тяжелый, но и руки у Юнги хоть и худые, но неожиданно жилистые и сильные. Он его на кровать уносит, кладет там на матрас, одеялом накрывает, смотрит в лицо.       — Ни хуя не знаю, что у тебя случилось, но я уверен, если поспишь, станет легче.       Чимин что-то бурчит пока его несут, а в кровати вообще тыкается лицом в подушку и плачет со звуком, плечи дергаются сильно, всхлипы короткие, но частые.       Что в таком случае делать, Юнги не знает, у него с проявлением эмоций вообще проблемы. Он и развелся поэтому.       Он гладит Чимина по голове, потом под волосами на шее, и по спине ладонью хлопает осторожно. Сам сутуло рядом сидит и не понимает, что ещё сделать. Чимину стыдно ужасно и очень странно, он перепил кажется, перетрахался, перенервничал. Он запутался. Он чувствует себя впервые настолько использованным в постели, что даже противно от самого себя. Он смотрит на Юнги недолго, губу закусывает и снова отворачивается.       — Ну чего за горе-то?       — Я шлюха, да? — так горько ещё нужно уметь такое спросить.       Юнги хмыкает.       — Да я так не думаю.       А затем поворачивает Чимина на спину силой.       — П-почему?       — Почему я не считаю тебя шлюхой? Потому что ты не шлюха, — Юнги прямой, как рельса и ужасно логичный. — Так что прекращай реветь.       — Ты сказал мне, что это не моё дело, есть у тебя кто-то или нет. Такое говорят только шлюхам! — Чимин снова всхлипывает, но уже не плачет.       — Я тоже самое боссу на этот вопрос ответил на прошлом корпоративе, — Юнги фыркает. — Это мое личное дело. Но если уж тебе так интересно, если я произвожу впечатление такого мачо, — кривится непередаваемо, — я отвечу. Я не сплю сразу с несколькими людьми, не встречаюсь сразу с несколькими людьми и это не мое, знаешь ли. Так тебе понятно, что нет, я ни с кем не встречаюсь сейчас?       — Так понятно.       Парень вытирает красные щеки и нос.       — А у меня тоже никого… нет.       — Я запомню, — Юнги слегка улыбается. Ложится рядом, ноги вытягивает.       Чимин осторожно устраивается на его плече.       Мин Юнги спит как мертвый. Нет он дышит, конечно, но позы не меняет и в лице не меняется, он ничего не бормочет сквозь сон и слюни не пускает. Одинаковый абсолютно. Как мумия.       Он в офисе на обеде иногда так же на столе засыпает. Замирает весь, когда спит. И аура вокруг него такая же замершая. Чимин не знает, что он будет делать с ним утром и будет ли ему снова стыдно, но все-таки засыпает рядом, аккуратно ткнувшись носом в его шею.