You never work alone.

      В четверг Тэхён прилипчивой бабочкой достает Чимина.       — Хён, ну что вчера было? Ммм? Расскажи? А я тебе потом секрет расскажу! Мм?       Юнги на них из-за фикуса поглядывает. Он очень удивился, когда один проснулся рано утром. Больше так и не уснул, так что теперь отчаянно со сном борется, но даже в полусонном состоянии краем глаза за Чимином следит.       Тот стойко держится до обеда, Тэхёна почти игнорирует, чем откровенно злит, а потом тащит его в самую дальнюю кафешку от их офиса, куда ни их коллеги, ни их нуны, ни они сами раньше никогда не доходили. И шипит через стол:       — Тэ, я влюбился! — и лицо при этом злое, как будто он Тэхену за это сейчас врежет.       — Что?       У дизайнера ошарашенный вид, будто Чимин ему тут сейчас признаваться начнет. И может всего пару дней назад он об этом мечтал, но что-то в нём самом изменилось с того времени.       — В кого?       — В Сокджина, бля! — Чимин просит пива прям посреди рабочего дня. А что - конец рабочей недели. И начальства уже не будет. — В Юнги, конечно!!       В первую секунду парень даже про Сокджина верит, таращится на Чимина, глаза у него и так не маленькие, а теперь почти на лице не помещаются.       — В Юнги? Ну здорово, наверное, разве нет?       — Да в каком месте это здорово?!       Чимин почти воет, складывает руки на столе и роняет туда свою глупую красивую голову.       — Он же в меня не влюбится! Я же ему уже два раза дал!       Оглянувшись по сторонам, Тэ наклоняется к приятелю.       — Ну что за глупости, Чимин-а! Юнги вроде ни с кем не встречается. Он может вполне полюбить тебя!       Он Чимина красивым считает и милым, и до сих пор, наверное, влюблен в него немножко. И правда желает, чтобы у Чимина это взаимно было.       — Даже после двух раз?       — Даже после двух раз, — Тэхён улыбается.       А Чимин поднимает голову, выглядит очень несчастно.       — И как так вообще получилось? Мы же вместе работаем! Как мне теперь работать? Вот тебе хорошо, вы с Чонгуком хотя бы в разных кабинетах! Кстати… Про Чонгука…       Тут приносят пиво и Тэ пытается спрятать в нём своё смущение.       — Мы встречаемся.       — И?       — Я не знаю. Он хочет, чтобы я его… Ну…       — Что он хочет? Чтобы ты его выебал?       — Угу! — гудит Тэ в стакан.       Чим закатывает глаза.       — И ты сопротивляешься? Тэхён! Да я сразу на Чонгука только поэтому глаз положил! У него же на лице написано, что он любит и умеет трахаться со всех сторон, это же так круто, когда секс разнообразный!       — Да я знаю! Но он в Америке жил и такой опытный, понимаешь? А вдруг ему не понравится? Ну, со мной, — Тэ сползает вниз по стулу.       — Ну насколько я помню, — Чим задумывается.       У них какой-то обед под названием «успокой сомнения своего друга-идиота».       — Ты отлично трахаешься. Что ему может не понравиться?       — Я не знаю, — бурчит парень. — И просто боюсь. Не вернусь в офис. И давай не будем больше про Чонгука? Лучше скажи, как ты будешь Юнги-хёну о своих чувствах рассказывать?       — Не буду я ему ничего рассказывать! — куксится Чимин.       — Так и будешь трахаться, не признаваясь?       — Не хочу я ему признаваться! А вдруг он скажет, что это ему не нужно и перестанет со мной трахаться? Нет уж… — Чимин крутит бокал на столе. — Слушай, а может нам вчетвером переспать… Юнги согласится, как думаешь?       И он явно дразнит, всерьез об этом не думает, просто реакцию проверяет.       Тэ едва со стула не падает.       — Нет, хён, нет!       Он боится Юнги. Черт бы побрал этого Чимина с его безумными идеями!       — Вот и правильно! — Чим злобно сужает свои красивые глаза. — Вот и не засматривайся даже на моего айтишника! — и пиво залпом до конца осушает.       — Вообще охренеть!       Потом они решают заказать ещё пива и мясо едят. В офис они в итоге не возвращаются.       В конце рабочего дня Юнги шаркает к выходу, на улице себя по карманам хлопает, морщится, находя пустую пачку. Совсем ссутулившись, в магазин идет. На улице холодно, парочки жмутся друг к другу. Вот-вот наступит Рождество и дух праздника вокруг очень чувствуется, но Юнги Рождество не особо любит. Шумно, все галдят и радуются, а ему бы домой поспать и можно Чимина под бок, пожалуй, даже просто так. Он сентиментальностью никогда не отличался, тем более, что Чимин ушел с утра и похоже, что это просто секс, но он самое близкое, что у Юнги было за последние годы.       В магазине относительно спокойно, парень сигареты покупает и останавливается в подворотне, прикуривает и смотрит оттуда на оживленную улицу. Темнеть начинает и людей всё больше. Сжимая фильтр губами, Юнги набирает - «Я тебе ужин должен. Приезжай.». И на этот раз он и правда есть планирует.       Чимин уже порядком прибухнул, поэтому он читает сообщение вслух и тянет:       — Ужин? Да я уже поел три раза! — потом он трет глаза и смотрит на Тэхена. — Я хочу к нему поехать. Это… очень хуево, да?       — Это любовь! — пьяно хихикает тот. — Ты меня тут одного бросишь?       Они и поели, и выпили, в караоке сходили, снова поели и теперь снова пьют в закрытой комнате бара. Вроде как поговорить собирались, а потом в клуб танцевать.       — Я хочу к нему поехать! — Чимин бьется о стенку рядом собой.       «Где ты загулял, Тэхен-а?»       Чонгук словно чует.       — Ты к нему поедешь пьяный? — подначивает Тэ.       — Да, поеду! — решается Чимин, оставляет на столе деньги и целует приятеля в щёку. — А ты езжай и своего парня трахай!       К Юнги он едет без предупреждения, адрес запомнил сразу.       То утро начинается для Намджуна суматошно, ведь после того, как они с Сокджином всё-таки прогулялись по ночному пляжу Пусана, они ещё и в номере не сразу уснули и утром еле пришли в себя. Он еще нормально себя чувствует, ведь не пил накануне столько, сколько пришлось Сокджину выпить за ужином. Он босса аспирином с утра отпаивает и позавтракать похмельным супчиком они успевают до важной встречи. День пролетает в делах, как один миг.       В аэропорту Нам широко зевает.       — В гостях хорошо, а дома всё же лучше. Давай проспим завтра весь день?       Джин прижимается сбоку, сладко вздыхая.       — А в субботу доедем до мамы? Я все-таки хочу забрать кольцо… Мне без него немного неуютно.       — Хорошо, моя жемчужина…       Джин кладет руку Намджуну на затылок, сжимает и разжимает, массирует.       — Кстати я тут так подумал, что в этом месяце выдам тебе большую премию…       Парень мычит удовлетворенно, затылком к руке прижимается.       — Вот и преимущества романа с начальством!       — Хорошо, что ты говоришь о преимуществах, а не о недостатках, — подначивает Джин, перебирая его волосы.       — Недостатков я не нашел. Так что можешь мне о них рассказать.       — Хм, надо себе тоже премию выписать. Какой я классный директор. Красивый. Без недостатков… Хм!       — И правда.       Они посмеиваются. Намджун приоткрывает один глаз.       — И все это досталось мне. Может я спас страну в прошлой жизни?       — Я не знаю насчет тебя… — Джин не стесняется прижаться к нему поближе, — но я точно спас целый мир, раз мне достался ты.       В самолете Джин спит на плече секретаря. Тот спит, примостившись щекой на его макушке. В такси они опять спят. И дома спят. В том же положении. И надо сказать, это удобнее всего оказывается, Намджуну даже сны в таком положении комфортные снятся, что-то про весенний пикник в парке, когда лепестки вишни вокруг его любимого саджаннима кружатся.       «Я напился!» — пишет Тэ, как будто Чонгук его об этом спрашивает и фотку себя в пальто нараспашку отправляет. Он уже вышел из бара. Одному там не прикольно. А на улице фонарики разноцветные и суета предпраздничная. Гораздо веселее.       «Скинь мне, где ты, я тебя заберу!»       Тэ звонит своему парню, а то печатать холодно.       — Я на Хондэ. Ты приедешь? Правда?       Гук как раз за рулем.       — Правда. Сейчас сверну на мост. Где ты конкретно? К метро можешь подойти?       Тэхен нос в воротник пальто прячет и бубнит:       — Но тут так красиво. Может погуляем? — он по сторонам оглядывается, двигаясь к метро.       — Хорошо, буду через семь минут у третьего выхода. Не замерзни, — говорит Чонгук и отключается.       Добравшись до места быстрее, Тэ успевает завести новое знакомство с парнем, что флаеры раздаёт. На них пальто одинаковые и это повод для знакомства и смеха, конечно.       Гук подходит сзади и обнимает Тэхена в кольце рук, не ошибившись, приподнимает над землей и уносит от парня, даже не спрашивая, кто это и что это.       — Ой!       Тэ сперва не понимает, что происходит, пугается даже, оглядывается ошарашенно, наконец осознает, что это Чонгук и перестает дрыгаться, затихает.       — Это что такое было?       — Похищение, — смеется Чонгук, целует парня в скулу и опускает на землю. Тэ со смущенной улыбкой пихает его в бок.       — Гулять?       — Гулять!       Тэ берёт Чонгука за руку и тащит в толпу. Когда пьяный, он веселый и не зажимается от чужих взглядов, как в первую их прогулку. Опять своего парня за парными вещами тащит, покупает им красные одинаковые шарфы, сразу их на себя и Чонгука наматывает.       — Мне кажется, я тебя люблю! — сообщает между делом.       Чонгук икает от неожиданности.       — Ч-что?       Состроив очень важный вид, Тэ головой качает, конец шарфа ему на плечо закидывает и говорит вместо того, что Чонгук услышать хочет:       — Пойдем и съедим такояки! Я хочу-у такоя-яки! Я люблю такоя-яки! — точнее, поёт.       Чонгук закусывает губу, чтобы не треснуть от улыбки, подхватывает Тэхена за талию и ведёт в японскую закусочную, где с очень сосредоточенным видом жарит такояки, на палочке ко рту Тэ подносит, предварительно подув, чтобы не обжегся.       Парень широко открывает рот, но все равно шипит, потому что горячо, ладонью машет. Но ему вкусно.       — Попробуй тоже! И хватит лыбиться!       — Фкуфно! — говорит Чонгук, пробуя, но улыбаться не может перестать. Сегодня вечер внезапных заявлений от Тэхена. Такие, судя по всему, часто будут случаться.       — Поехали со мной на Рождество к моим родителям? Я сначала хотел отменить поездку, но…       — Ч-что? — Гук хлопает глазами.       — Я знаю, надо было тебя спросить, — Тэхён новый шарф в руках комкает, нервничает. — Но мама так ругалась и это как-то само вырвалось. Я сказал, что ты один отмечаешь, и она поняла, но сказала тебя тоже привезти… Извини, Чонгук-а, правда. Извини?       Чонгук запихивает в рот такояки, жует и думает.       — Ох. Интересное будет Рождество…       — Ты… можешь не ехать. Я придумаю что-нибудь.       Их взгляды резко встречаются.       — Я поеду! Поеду, Тэхён!       — Только тебе не понравится. И не говори, что я не предупреждал, — вздыхает дизайнер.       Родители у Тэхёна прогрессивные. Его отец известный фотограф, мама художница, и у него четыре старшие сестры, которые наверняка наперебой будут завлекать Чонгука в свои сети. Мама на него насядет с вопросами о том, как Тэхён живет один. Отец отпустит какую-нибудь двоякую шуточку. И всем, абсолютно всем в его семье понятно, что Тэхён не просто друга на рождество приведёт.       — Я в армии был самым младшим в гарнизоне! — хмыкает Гук. — Если я это выдержал, остальное точно фигня!       — А я не был в армии и вообще не хочу туда.       — Надо сходить?       — Ну да, долг стране, все дела… Ты же ходил.       Чонгук улыбается.       — Тэ, ты такой красивый, зачем тебе в армию?       — Все должны отслужить! — парень воинственно машет палочкой. — А ты ревнуешь? Боишься меня с чужими парнями оставлять?       На палочках они уже сражаются скоро.       — Ну и что такого? Ну да! Да! Что такого? Нельзя?       Тэ пихает такояки в рот Чонгука.       — Будешь ждать меня два года?       — Не буду! — вредно вдруг заявляет тот, добавляет минуту спустя. — Пойду командиром в твою роту!!       Тэ скептически смотрит на него и дразнит:       — И тебя возьмут?       — Почему нет? Мне предлагали служить дальше по контракту! Я отлично стреляю, быстрее всех бегаю, и ты мои мышцы видел?       — А я тебе нравиться не перестану, когда стану качком? — Тэ бровями двигает вверх-вниз и улыбается широко.       Тогда Гук закатывает глаза, стараясь не ржать.       — О, нет, Тэхён, не смей этого делать!       — Ну, а что ты хотел? Все из армии качками возвращаются! — парень довольно жмурится, затем вздыхает, ноги под столом вытягивает так, что они ног Чонгука касаются. — Но это еще не скоро будет, не переживай!       — Мне придется качаться сильнее, чтобы ты выглядел на моем фоне моей прекрасной феечкой, — Гук качает головой.       — Доедай скорее, я хочу ещё на фоне фонариков сфотографироваться! — смеется Тэ.       Немногим позже они сладко целуются в одной из темных безлюдных подворотен.       Чимин стоит под чужой дверью, слегка протрезвев и почему-то сомневается. Если прислушаться, за дверью музыка играет, сам Юнги не так давно домой пришел и теперь сидит, втыкает в компьютер. Он, как и Тэхен на дому тоже подрабатывает, каждую свободную минуту, пока не спит, конечно.       Наконец Чимин звонит, но не знает, с каким лицом перед айтишником предстать. Юнги ему в таком виде открывает, как будто и не ждал никого, на нем треники и футболка. Волосы после душа влажные.       — Проходи.       Чимин смотрит на него как-то странно, проходит в квартиру, разувается и очень хочет сразу прижаться к этому парню… Но вдруг тот не поймет? А Юнги его специально не трогает. Иначе никакого ужина.       — Что хочешь съесть? Выпить? — Юнги запах алкоголя чувствует, носом ведет, принюхивается сильнее, потом уголок губ в ухмылке приподнимает. — Или ты не голодный?       — Я весь вечер с Тэхеном ел и пил, — выдыхает Чимин. — Я приехал… не на ужин.       — Трахаться? — уточняет Юнги, просто потому, что больно странный у Чимина взгляд и сам он странный какой-то, зажатый, на себя не похожий.       — По… говорить, — парень выдыхает, подходит ближе, глубже заглядывает в глаза. Голос вздрагивает. — И побыть… с тобой.       Юнги ему кивает, тянет с него пальто и в глаза смотрит.       — С чего начнем?       — С этого, — Чимин подходит и просто тычется лбом в его висок, руками обнимая за спину.       Юнги дышит глубоко, сам замирает, что делать, не очень представляет. Но потом аккуратно Чимина за талию одной рукой придерживает.       — Что-то случилось?       — Ты случился, — шепотом говорит Чимин, комкая в руках его футболку.       — Ага, — говорит Юнги, как будто понял.       На деле он ни черта не понял, поэтому ведет Чимина за собой в комнату на тот самый диван усаживает, сам на корточки перед ним опускается, за коленку трогает, в лицо снизу вверх заглядывает.       — Я рад что ты зашёл, — говорит ему.       И хотя голос у Юнги вечно ровный и нотки недовольные никуда не деваются, он улыбается и это всё меняет.       Чимин пьяно наклоняет голову на бок.       — Я тоже рад, что я зашел. Я… смотрел на тебя на работе. Полдня смотрел и… Жалел, что ушел вчера ночью…       — Мог не уходить, если не хотел.       Для Юнги логично делать то, что хочешь и не делать то, что не хочешь. Он колено Чимина сжимает прежде чем на ноги подняться.       — Я нам выпить налью. Надеюсь, ты не против пива?       — Я весь вечер его пью.       Чимин вытягивается на диване, залезая туда с ногами, пока Юнги за пивом ходит. Скоро он возвращается с подносом, на котором две бутылки пива и два стакана. Ставит его на стол у дивана, сам с Чимином рядом садится, наливает, Чимину стакан протягивает.       — Чувствуй себя, как дома.       Парень подползает поближе и устраивается со стаканом под боком.       — А за что выпьем?       — Не обязательно за что-то пить, — ворчит Юнги, размышляет недолго. — Но давай за мир во всем мире!       Чимин хотел другой тост, поэтому дуется, но пьёт.       Юнги посмеивается про себя. У Чимина лицо очень «говорящее», особенно, когда тот пьян, а он без сомнения пьян.       — Ты останешься на ночь? — после выпитого спрашивает и ладонь свободную Чимину на бедро кладет, поглаживает медленно.       Парень смотрит на него из-под ресниц и облизывает губы.       — Да. Ужина опять не получилось, поэтому ты должен мне завтрак!       — Или обед.       Завтра пятница, но чёрт знает, чем закончится этот вечер и во сколько они уснут.       Юнги Чимина за подбородок берет, для этого приходится бедро в покое оставить, большим пальцем по пухлым губам проводит, скользит глубже. Не теряясь, Чим обхватывает палец губами, как леденец, подается ближе, почти заваливается на Юнги и смотреть не прекращает.       Юнги целует его, не вытащив палец из его рта, уголок губ языком облизывает, по щеке носом линию ведет, а по другой, освободив палец из чужих губ, такую же влажную линию оставляет. Тогда Чим вздрагивает весь, хватается за худое плечо, ресницы тоже дрожат, как и пальцы.       — Юнги-я.       — Я тебе нравлюсь, да? — хрипло говорит тот. — Я не против.       Чимин весь напрягается.       — Не нравишься ты мне! — отрицает очевидное и жмется ближе.       Юнги заглядывает ему в лицо.       — Да что ты говоришь? — ухмыляется.       — А я? — Чим словно его не слышит уже, залипая на его тонких губах взглядом. — Я тебе нравлюсь?       — Ты всем нравишься, милашка-Чимин.       У парня перехватывает дыхание. Вроде бы стоит даже обидеться. Или нет? Юнги зарывается рукой в рыжие волосы, сжимает их. Чимин вздыхает и тычется в шею айтишника.       — А ты хочешь чего-нибудь, кроме секса? От меня…       — Я ничего не жду от тебя, Чимин-а. Просто будь рядом. Этого достаточно, — Юнги его по голове гладит, по шее под волосами.       У него сегодня настроение такое лиричное, он спокоен, как змея на солнышке, главное палкой в него не тыкать, что Чимин сделать пытается.       — И не смотри ни на кого другого, — а это вырывается неожиданно даже для Юнги.       Пригревшись рядом, Чим дышит ровнее.       — Юнги, ты такой… красивый, — тихо говорит, имея в виду далеко не внешние данные, потому что не смотрит на него сейчас, а чувствует и дышит им.       На это Юнги хмыкает неопределенно, ему такого уж точно никто никогда не говорил. Он лоб Чимина губами трогает.       — Да ты горишь, детка. Пойдем в постель. А потом с дивана за собой в спальню тянет. Она у него просто огромная, а в кровати вчетвером можно спокойно поместиться. Чимин плетется следом.       — Ты мне не веришь?       — Верю. Но ты и правда горишь. Тебе нужно поспать. А утром продолжим этот разговор.       Уже лежа под одеялом, Чим довольно вздыхает. Все-таки когда лежишь с человеком в постели не для того, чтобы трахаться - это уже что-то значит.