С рождеством!

В Хогвартсе начались зимние каникулы. С ними пришел и долгожданный снег, послуживший близнецам Уизли главным подарком под приближающееся Рождество, так как одинаковые шарфы и свитеры, связанные заботливыми руками миссис Уизли, давно перестали приносить мальчикам прошлую детскую радость. Теперь, будучи старшекурсниками, Фред и Джордж находили эти самодельные вещицы бесполезными, в шкафу их скопилось непозволительно много. В канун праздника посылка с подарками в школу чародейства и волшебства была прислана скорее как извинение за то, что родители не смогут забрать их домой на свободное от учебы время – очередная поездка в гости к Чарли, но на этот раз без участия близнецов. *** - Мальчики, о чем вы только думали, когда решили без спроса ворваться на урок зельеварения и так бесцеремонно сорвать его своими глупыми фокусами?! – на повышенных тонах возмущалась Макгонагалл, переводя свой взгляд с одного Уизли на другого. - Но это был всего лишь маленький фейерверк в честь наступающего Рождества, - с невиннейшим лицом проговорил Джордж. - По-вашему, это – маленький фейерверк? – интонацией профессор выделила слово «маленький». – Да вы чуть не спалили все травы и ингредиенты профессора Снейпа! - Но не спалили же, - Джордж мило улыбнулся. Теперь на Макгонагалл в безмолвной просьбе смотрели две одинаковые пары глаз, так же одинаково задевающие учительницу за живое. - Ну, хорошо, - спустя пару минут нравоучений сердце её всё же оттаяло. Как можно противиться двойной дозе щенячьих глазок? - Я поговорю со Снейпом, - вздох, - Но вы пообещаете мне больше не шалить подобным образом, - пристальный взгляд. - Конечно! – синхронно ответили близнецы и поспешили подальше от профессора, опасаясь, что та может передумать и, к примеру, всучить им «предпраздничное» наказание, чего никак нельзя было допустить – у Фреда и Джорджа другие планы на завтра. - Конечно, - повторил Фред, когда они с братом отошли на достаточное расстояние в противоположный конец коридора, - Подобным образом мы больше шалить не будем… Ведь братья Уизли никогда не повторяются! Надежда на то, что их удаляющийся в сторону гостиной Гриффиндор смех не долетел до ушей МакГонагал, стремительно таяла. Вместе с тем таял и день, уступая место морозному зимнему вечеру. *** За окнами по-прежнему мелькали крупные снежинки, в камине потрескивали поленья – в гостиной их факультета было уютно и тепло. Фред, присевший на полу у огня, не давал ему потухнуть, время от времени подкидывая старые газеты. Пламя медленно пожирало бумагу, вместе с шевелящимися испуганными лицами на первой странице, которым совсем не хотелось сгореть вот так. А Джордж сидел на диване, позади брата, и с любовью наблюдал за движениями его изящных рук, за тенями, отбрасываемыми его ресницами, за длинными рыжими волосами – точь-в-точь как у него самого. «Так хочется преодолеть барьер, прикоснуться к нему, почувствовать его запах, стянуть с Фреда гребаный свитер, который он, как и я, вынужден носить… Еще одна глупая традиция семейства Уизли надевать на Рождество эти колючие вязанные кофты с первыми буквами наших имен, традиция, от которой мы все-таки еще не готовы были отказаться», - думал Джордж, не смея совершить то, о чем так давно мечтал. А мечтал он о том, чтобы брат ответил ему взаимностью, и тогда Джордж согласится на всё, готов будет сделать всё, что бы близнец его не попросил: оказаться под ним, выгибаться совсем по-женски, целовать нежно, отдавая всего себя во власть брата, доверять ему без сомнений, стонать так, как нравится только ему – он знал, что и как нравится Фреду, они часто делились секретами между собой, знали всё друг о друге с самого детства, как настоящие братья-близнецы. «Близнецы», - пронеслось в голове у Джорджа. Он понимал, как неестественно его влечение к… копии себя и, наверное, пожертвовал бы всеми своими магическими способностями, лишь бы избавиться от этих неправильных чувств. Как могла природа так посмеяться над ним и заставить проживать жизнь с тем человеком, в которого он без памяти влюблен, зная, что отношения между близнецами невозможны? - Сколько там на часах? – поинтересовался Фред, сгибая одну ногу в колене, чтобы занять более удобное положение, и со светлой улыбкой поворачиваясь к брату. - Половина двенадцатого. - Скоро Рождество. - Ага. - Тебе весело сидеть там, в темноте? Перебирайся ко мне. Я хочу, чтобы мой брат был рядом, когда часы пробьют полночь. Или ты забыл про… Джордж не дал ему договорить: - Про очередную семейную традицию. - Он поднялся с дивана и, выступив из мрака, приблизился к камину. – Помню я, помню. Мы еще ни одного Рождества не проводили раздельно. - Именно. Фред сдвинулся чуть левее, уступая близнецу свое место напротив огня. Приняв любезный жест с его стороны, второй сел и безотрывно уставился в серые, бездонные глаза напротив. Заметив на себе долгий и томный взгляд, другой Уизли усмехнулся и, по-дружески потрепав брата за штаны, не удосужился убрать руку с его ноги. Джордж опомнился и уставился на горячие языки пламени, пляшущие перед ним в игривом танце. Длинные белые пальцы, мирно покоящиеся на штанине, не давали ему покоя. Как бы он хотел сейчас прикоснуться к ним губами, еще раз убеждаясь, что руки у них с Фредом совсем разные. У брата были мозоли от частых полетов на метле, которых почему-то не было у Джорджа, хотя летал он не меньше первого. И этой царапины на ладони тоже не было… Руки Фреда всегда были теплыми, а у Джорджа вечно прохладными, а теперь еще и влажными – всему виной заставшее врасплох возбуждение, ему не было сил противиться. Вскоре по всему телу прокатилась волна жара. «Была-не была», - Джордж осторожно взял не дающую покоя руку и поднес к своим губам, глубоко вдыхая столь знакомый и родной запах. Его близнец, ощутив прикосновение, ошарашенно отпрянул. Не зная, что сказать, Фред на несколько секунд замер и попытался привести дыхание в норму. В одно мгновение его словно поразила молния, а в следующее – он уже набросился на брата с поначалу резким, но скоро смягчившимся поцелуем. От неожиданности у Джорджа распахнулись глаза – такой реакции брата на личные действия он ожидал меньше всего. Удара под дых – да, но не горячего языка, с нажимом врывающегося в его рот и заставляющего все мысли таять, будто воск зажжённой свечи. Две страстные тени переплелись на фоне древних дубовых половиц. Огонь в камине вспыхнул ярче. В легкие пробрался терзающий нутро горячий воздух. Стало слишком жарко. Обоим парням в одночасье стало наплевать, что в любой момент в гостиной может оказаться какой-нибудь гриффиндорец, которому не спится ночью, или Рон с Гарри, отправившиеся на поиски непонятной книги в запретную секцию библиотеки несколько часов назад. Джордж зажмурил глаза от непередаваемого наслаждения. Ничто бы не заставило его сейчас оторваться от столь желанного тела, прижимающегося к нему так, что ближе уже некуда, кроме...: - Джордж, - дрожащим голосом, - Это… Черт возьми… Неправильно… - последние капли разума давали о себе знать. Но слова сомнения быстро утонули в непрерывающихся поцелуях. Последовал короткий, первый стон, и Фред, не выдержав, отправляет свой свитер с буквой «Ф» остывать без раскаленной кожи в темном углу, за ним через минуту следует и второй с буквой «Д». И вот, близнецы, не помня как избавились от остальной одежды, прижимаются друг к другу обнаженными торсами. Легкий толчок – и Джордж опрокинут на спину. - Аа… - вырывается из его уст, когда брат трется своим членом о его. – Ну же… - звучит уже как мольба. Фред медлит. В отличие от второго, в последние дни он не тратил свое время в запретных секциях библиотеки Хогвартса, где вдобавок к зловещим книгам хранятся книги «для взрослых». Повинуясь какому-то неизвестному инстинкту, он смачивает свой член слюной и, забыв про чувства брата, пытается протолкнуться внутрь него. Раздается сдавленный полустон-полувсхлип, и Фред замирает, будто на себе испытав боль брата-близнеца. - Прости, - растерянно шепчет он на ухо Джорджу. Тот ничего не говорит. Казалось, даже не дышит. Всё замерло в холодном ожидании, комнату наполняло только потрескивание дров в камине и тиканье часов, которое точно отсчитывало синхронное биение сердец каждого из парней. - Я люблю тебя... Продолжай, - послужило сигналом Фреду к продолжению той пытки, что Джордж ждал последние несколько месяцев. Прошло больше десяти минут, прежде чем боль растворилась окончательно, уступая место неописуемому блаженству. Кто-то из братьев кричал, но различить их голоса в феерии новых, доселе неизвестному ни одному из них ощущений, представлялось нереальным. Больше руки Джорджа не мерзли, их согревали горячие пальцы Фреда, прижимающие костяшки к твердому полу. Лица на картинах, которые висели по периметру комнаты, возмущенно переглядывались – возня у камина не давала им спокойно уснуть, а исходящие оттуда крики заставляли изображения плеваться и в непонимании происходящего шептать в адрес близнецов обвинения. Но к глубокому сожалению живых портретов братья даже не задумывались о том, что их стоны могут кому-то помешать, и подавно не собирались прекращать процесс. Фред крепко обнимал любовника, целовал каждый сантиметр его кожи, за что тут же получал в награду долгие и громкие стоны. Он то ускорял, то сбавлял темп, и, упиваясь судорожными метаниями Джорджа под собой, чувствовал, что сдерживаться становится всё труднее и труднее. Обоим хотелось, чтобы долгожданные мгновения их близости тянулись целую вечность, но чувства были слишком сильны. Снова прикосновения. Несдержанные крики. Чужие губы. Первым с оглушительным стоном кончил Джордж, оставляя на спине брата красные следы своих коротких ногтей. Фред навалился на него всем телом, отстав всего на несколько секунд. Он ослабил хватку и зарылся носом в рыжие волосы своего любимого брата-близнеца. - Я люблю тебя, Джордж. И всегда любил... – эти слова вызвали у Джорджа Уизли блаженную улыбку. Он посмотрел в глаза напротив и, в сотый раз прильнув к мягким губам, обратил внимание на большие настенные часы: - Взгляни на время, Фредди! Рождество наступило! - С Рождеством, братец! – сквозь поцелуй. - С Рождеством!