Две души в одном теле

      Он сидел в густой тьме на огромной постели. Да и зачем нужен свет, когда прекрасно видишь в темноте. Погружался в свои мысли всё глубже. Топил себя в воспоминаниях. ..... Чёрные глаза тускнеют, а веки прикрывают их; каштановые волосы взлетают, когда хрупкое тело замертво падает на пол; а родная и сладкая кровь тёплыми каплями капает с руки, остывая в полёте. Он падает на колени, хватает тело и прижимает к себе, потихоньку осознавая происходящее. Кричит. Кричит что есть мощи, громко, отчаянно, и от этого крика взрываются все стеклянные бутылки и столики этого бара. Тех, кто осмелился и посмел подойти ближе, оторвало от пола и впечатало в стену ударной волной. Не шевелится, безжизненный; на груди расплылось огромное пятно тёмно-алой крови; такой кукольный, тряпичный, словно марионетке обрезали ниточки, и он поломанный, расслабленный, равнодушен к этому крику и всему происходящему, равнодушен к тому, что его прижимают к груди и отказываются верить в это. ..... – Ты когда-нибудь влюблялся? – Ну да, вот ещё. Зачем? Наслышан я уже об этих влюбляниях. Не хочу, чтобы без кого-то жить было невозможно. Мне такое не нужно! Да, ему это не нужно. И всё же, жить теперь невозможно, но он продолжает. Не может умереть. Это его проклятие. За то, что убил человека, за то, что разорвал его душу, за то, что убил любимого человека, отмеченного его меткой. Злость, а точнее ярость, кипит, на Мая. Какого хера лапы свои распустил? На Блэка. Какого хера Уила притащил в бар? На себя. Какого хера позволил сущности взять над собой верх? ..... Он кричал, просил спасти его и отшвыривал каждого, кто подходил ближе, чем для него нужно. – Ран, отдай его! – рявкнул Блэк на полукровку, который не подпускал к возлюбленному охранников Мира. – Никогда! – дрогнувшим голосом крикнул Ран, прижимаясь щекой к остывающему лбу Уила и покачиваясь, словно убаюкивая его. Появившиеся светлячки начали подлетать к ним, облепляя Уильяма. – Нет! Не смей забирать его! – рычал полукровка, пытаясь отогнать насекомых, но любимый всё равно исчез под их свечением. Ран резко поднялся на ноги, выпуская тьму, которая потихоньку начала окутывать бар. – Остановись, – послышался ласковый, тихий мелодичный голос. Светлячки проникли в его тьму, не позволяя ей распространиться. Полукровка яростно повернулся в сторону голоса. На одном из диванчиков бара сидела хрупкая девушка. Острые уши выглядывали из-под локон зеленоватых волос; длинная и тонкая шея; острый подбородок; молочно-зелёные глаза, что были направлены на Рана; тонкие руки, что были длиннее, чем у людей, гладили каштановые локоны парнишки, чья голова покоилась на её коленях; шёлковое одеяние словно маленький водопад, сливалось с диванчика и разливалось на тёмном паркете. Взгляд у неё был безразличный, но пронизывал насквозь. – Не забирай его, – предупредил её Ран. – Мне он не нужен, Рандольф, – спокойно отозвалась Флора. – Ты отдашь его им? – полукровка повёл подбородком к кучке стражников, гневно сверля её чёрно-красными глазами. Флора чуть опустила голову, смотря на Уила, и ответила: – Да. Здесь нечего спасать. Что ты сделал? – Я только что убил его.. – прошептал полукровка, словно всё ещё не до конца веря в это. – Нет, Рандольф. Ты убил его раньше, – так же спокойно и даже как-то безразлично ответила Флора. – Ещё когда разорвал его душу. А смертный приговор подписал ему тогда, когда решил остаться в нём, позволяя слияние, не обращая внимания на множественные предупреждения, даже того же Лияна. Человек так и так бы умер. Так что, не терзай себя. Да ты и сам хотел убить его, что и сделал. Когда Блэк выловил его из тьмы границы, это уже не был Уил. Только его малая часть. Ты поглотил большую часть его души. Поэтому его тело продолжало умирать и могло подпитываться только тобой, так как в тебе его частички света, что ты отбирал у него. А ты из-за его света - мутировать, сливаясь с теплом и светом его души. Даже сейчас твоя сущность борется с этим инородном теплом, боясь обжечься. – Я дам душу, только верни её ему, убереги его от меня.. – Твоя частичка осталась в нём, а это значит, что вы всё ещё связаны, и, ещё как я заметила, на нём твоя метка. Регенерация уже идёт, – продолжала Флора, поглаживая Уила по голове и взглядом указав на его грудь. – Но даже если ты и согласен на самый зверский поступок: вернуть разорванную душу, обрекая его не на жизнь, а на существование в постоянных муках, этого сделать нельзя. Душа непригодна для тела, а тело для души. Потому что ты отравил его кровью, что он пил для тебя. Рандольф, ты буквально изничтожил любимого человека. Вы оба глобально повлияли друг на друга. – Убереги его от меня, – снова попросил Ран, с болью смотря на Уила и зарывая пальцы в свои чёрные волосы. – Сотри ему память, пусть не помнит обо мне, пусть живет нормальной жизнью, которую я отнял у него. ..... Ему спокойно и тепло с Уилом, но это не любовь. Он не собирается отдавать за него жизнь и страдать, если тот исчезнет, как поступают все влюблённые или любящие. Ничего не чувствует. Да, когда-то это было так.. Но не теперь. Сейчас он, не раздумывая, отдал бы свою жизнь за него, сейчас он страдает, потому что тот исчез. Когда-то, ему было мало вечности, но теперь он бы променял её даже на одни сутки с Уилом. Он не знает, когда именно полюбил его, но точно знает, что не выживет без него. Ран судорожно выдохнул во тьме, опираясь локтями о колени и свешивая кисти меж раздвинутых ног. Мутация завершилась ещё той ночью, через несколько часов после того ужасного случая. – Почему ты окутал себя тьмой? – послышался ласковый, тихий мелодичный голос. Полукровка медленно открыл глаза. В пространстве летало несколько светлячков. – Потому, что я и есть тьма, – ответил он. – Без тьмы не может быть света, так же и наоборот. Светлячки оживились, маленьким ураганчиком проносясь во тьме. После чего, шёлковый подол еле слышно зашуршал о каменный пол, и тьма расступилась. Флора встала возле окна, смотря на полукровку молочно-зелёными глазами и так же тихо и спокойно продолжила: – Зачем ты делаешь это? Ты не сможешь повлиять на самого себя. Прошлое не изменить. Полукровка только прикрыл глаза, снова окутывая себя тьмой, а Флора, чуть улыбнувшись и сверкнув глазами, снова зашуршала шёлком и ушла, мягко ступая по каменному полу. Ран вновь оказался в этом же помещении замка, но через воспоминания нитей времени. Но прошлый Ран чувствует чужое присутствие и, прижимая к себе Уила, тут же исчезает. Полукровка рычит и снова кутается тьмой. Через несколько мгновений та вновь рассеивается. – Не оставляй меня так.. – слышит он любимый голос. Ран с трепетом поворачивается к постели, на которой лежит он сам, вместе с Уилом. Полукровка видит, как он же аккуратно притрагивается к губам любимого, в слабом поцелуе. Видит, как Уил тут же отвечает ему, распаляя его, а он медленно стал вытягивать из его груди золотую нить души. Уил дёрнулся, заскулив и сморщившись. – Тише.. – шепчет он ему в губы. – Не делай этого! – закричал Ран на самого себя, совсем забывая, что его невозможно услышать. Уильям обмяк, глаза стали закрываться. Полукровка видит, как он же оскалился и начал впитывать в себя эту золотую нить наивной и до слепоты любящей души. – НЕ СМЕЙ! – взвыл он на себя. Прошлый Ран почувствовал его и тут же оказался рядом со скопившейся тьмой, хватая самого себя: – Кто ты? – Не смей трогать Уила! Ты погубишь его! – в отчаянии кричал он на себя прошлого. – Ран.. – простонал Уил в полуобморочном состоянии. Полукровка ударил "самого себя", но тот Ран почувствовал это всего лишь как слабый разряд. Он снова хотел нанести удар, но его вырвали из прострации. – Ран! Эй! Рандольф! Тот раскрыл глаза и вцепился в ворот помешавшего ему. На него испуганно смотрел Лиян: – Не делай так больше! Ты же мог застрять! Нельзя вмешиваться в прошлое! Ран не ответил и просто устало отпустил воротник друга, снова прикрывая глаза и не обращая на него внимания. Он глубоко вздохнул, проникаясь внутренним огоньком души, которую с силой отбирал у любимого, чем и погубил его. С ним частичка Уила, трепещет в груди, как бабочка, которых тот любил рисовать на цветах. Тоска и боль разъедают его, как ржавчина разъедает железо. – Демон, – окликнул Рана знакомый голос, и он тут же ринулся к его обладателю. Полукровка схватил за горло Мая и припечатал его к стене, подняв от пола: – Как ты смеешь проникать в мой дом! – Это я впустил его, – подал голос Лиян. Ран от удивления отпустил того, смотря на друга: – Что? – Не хилый такой "дом", учитывая древность этого чёрного замка, – не дав ответить Лияну, усмехнулся Май. Полукровка зарычал и снова схватил того за горло. – Что? Хочешь отомстить за то, что я целовал Уила? – Хочу истерзать твою душу, – прорычал в ответ Ран и с силой проник рукой в его грудь. Но не так, как это было с его любимым. Тело Мая словно было из теста, и рука полукровки тонула в нём, погружаясь всё глубже. – Ааа, так же, как ты это сделал с Уилом? – морщась, прохрипел Май. Ран только зарычал в крике, сильнее просовывая руку, но не чувствуя там чужую душу. – Тупорылое дерьмо, я же тебе говорил, что до моей души ты хер доберёшься, – всё так же морщась от боли, усмехнулся Май. – Потому что у меня её нет. Ран уставился на него, остановив проникновение, а Май желтея глазами, ударил его тыльной стороной ладони, словно в пощёчине, от чего тот вписался в противоположную стену. – Прекратите оба! – закричал Лиян, сжимая кулаки, и чуть светящимися глазами гневно начал смотреть то на друга, то на Мая. Злить тёмного эльфа обоим не хотелось, но Рану сейчас плевать. Он снова схватил желтоглазого. Только у одних существ не было души. У хранителей границ завесы. Они не имеют ни запаха, ни души, даже самой жалкой и обугленной. Пустышки. Следящие за церберами. Вот почему от того несло псиной, и Ран решил, что тот оборотень. Май сбивал этот запах ароматным кофе, которое всегда держал при себе, если рядом был Уил, чтобы тот не учуял. Единственное, когда тот почувствовал запах, это когда они встретились в парке, а Уил подумал, что это просто пахнет собакой, ведь там гулял какой-то парень с питомцем. Поэтому и не придал этому значения, а Ран, сидевший в нём, не был настолько силён, чтобы полностью учуять Мая, но предупредил, что тот подозрительный и отгораживал Уильяма от него, да только не получилось.. – Долго держать меня так будешь? Или тоже поцелуй хочешь? – оскалился Май, которого Ран всё ещё держал вплотную к своему озлобленному лицу, яростно сопя на него. – Чего в не границе шлялся, пустышка? Место своё потерял? Иди, прибирай за псами. – Я охранял душу, которую ты всё равно разорвал! – уже начал злиться Май. – Сообщили, что пошло нарушение. Слияние душ. Вот я и пытался отгородить Уила и приглядывать за ним! – Херово пытался! – взревел Ран, выпуская когти. – Не обвиняй меня в своих промашках, полукровка! – рявкнул Май, отталкивая его от себя. – Ты нарушил кучу правил! Проник в тело, что занято душой; позволил слияние; и убил человека! Дважды! Рана затрясло от ярости и боли. От того, что Май прав. Он сжал кулаки, протыкая собственные ладони выступившими когтями, и пытался дышать как можно ровнее. – Так, к чему мы собрались.. – вдруг неуверенно подал голос Лиян. – Позови его. Май хмыкнул, с презрением и отвращением оглядывая полукровку, и свистнул. Через пару мгновений, послышалось рычание цербера. – Вызвал свою псинку, которая потерпит поражение? – глухо усмехнулся Ран. – Я позвал его не для того, чтобы тот забрал твою душу в преисподнюю, хотя как по мне, ей там самое место, после того, что ты сделал. У меня нет души, но даже я не в силах совершить такое зверство, какое ты сделал с Уилом, – ответил Май, после чего фыркнул: – Полукровка.. Что с тебя взять. Так что можешь оставить свою никчёмную душонку при себе. Мой щеночек тут в качестве проводника, а ни охотника. На этом моя работа окончена. Прислушивайся к рычаниям, когда будешь вне своего замка, а то, мало ли, у меня ведь отличная память. Он похлопал по голове невидимого для Рана и Лияна цербера и, презрительно хмыкнув, ушёл, вновь присвистнув псу, чтобы тот последовал за ним. – Я вообще тоже был "за", по поводу его нормальной жизни, но он оказывается такой же упёртый баран как и ты, – сказал Лиян. – Ли, ты... – в недоумении уставился Ран на друга, сбитый с толку резкой сменой темы, но не договорил. – Ран. Полукровку словно прошибло током. Он обернулся к арке выхода из своей спальни. Там стоял Уильям, хотя должен был быть уже в своём Мире, вернувшись к нормальной жизни и забыв обо всём, что Ран сотворил с ним. – Хотел избавиться от меня? – с прищуром спросил он. – Не говори так.. – на грани слышимости ответил Ран. – Вернувшись с поездки, братишка приехал в мою квартиру и обнаружил её пустой, с переломанной мебелью. И отец решил, что это было ограбление с похищением, так как он выше поднял компанию, но звонка от выкупа так и не поступило, – пожал плечами Уил и усмехнулся, – Квартирку же я переломал. Газеты шумят не на шутку, – Уильям раздражённо блеснул глазами, – Но ведь отцу это только на руку, он ведь всегда хотел отличную рекламу для компании, а теперь о ней пишут чуть ли не на каждой странице жалких газетёнок. Почему ты мне не рассказал, что они мне не родные? Ты ведь знал это и не сказал, – закончил он и начал медленно идти на Рана. – Не хотел причинять тебе очередную боль, потому что чувствовал её, знал, как из-за стресса твой организм поставил защитный блок, когда ты был ещё ребёнком, – сдавленно ответил полукровка. – Ну и плевать. Так ты не ответил: хотел избавиться от меня? Почему мне рассказывают о том, что ты хотел забрать у меня память, Ран? – медленно и всё ближе и ближе подходил к нему Уил. – Забрать у меня самое важное и дорогое? – Уильям.. – тихо выдохнул Ран, чуть мотая головой. – Так значит, я прав? – сильнее прищурился Уил, останавливаясь возле полукровки на расстоянии вытянутой руки. – Нет, это не так. Я хочу для тебя нормальной жизни. Я ведь отнял у тебя её.. – под конец предложения его голос надломился, но он не в силах был отвести взгляда в сторону. Уил вглядывался в его глаза цвета спелой вишни и очень многое видел там. – Мне там нигде не было места. Та жизнь была не моей. – Уил, та жизнь твоя. Нормальная жизнь, среди людей. Безопасная. Твоё место та... – Моё место рядом с тобой! – перебил его Уил, хмуро глядя на полукровку. – Или так считаю только я? – Нет, не только ты, – в пол голоса ответил Ран. Уил сделал шаг к нему и встал на носочки, потянувшись к губам, но остановился буквально в нескольких миллиметров, от чего на чувствительной коже чувствовался разряд. Он отстранился: – Твою просьбу почти выполнили, но Флора сказала, что твоя метка не позволит кому-либо повлиять на мой разум и воспоминания. Только поэтому они не забрали у меня это, но.. – Уил поджал губы, а после продолжил. – Даже если бы они и могли стереть мне память, я бы не позволил им забрать у меня самое дорогое. – А я бы и не смог без тебя, – сказал полукровка. Он почти не узнавал Уила, тот плохо был похож на себя. Нынешний Уил умеет злиться, не робеет и не краснеет. Смотрит дерзко, с вызовом. Но его милая привычка поджимать губы, осталась, вызывая тем самым ещё большее желание целовать их. Хотя куда ещё больше, Ран бы по возможности вообще бы никогда не разрывал поцелуя и не отстранялся от его нежных губ. Но он не смел поддаваться порыву. – Прости меня, – Ран чуть наклонился, прижимаясь ко лбу Уила своим. – Прости меня, малыш. Я у тебя всё отнял.. Нормальную жизнь, саму жизнь и душу.. Я... Уил немного отстранился, заглядывая в его глаза, и приложил свой указательный палец к его губам: – Шшш.. – он скользнул взглядом вниз, по телу Рана, а когда снова поднял глаза, то те были полностью чёрными, демоническими; положил ладонь на грудь полукровки, где тот чувствовал маленький, греющий его огонёк души Уила и прошептал: – Береги мою душу. Ран не выдержал и приник к его губам своими, прижимая к себе всё такое же хрупкое тело. Уил сразу же пылко ответил на поцелуй, шумно вдыхая и скользя руками по любимому телу. А когда более-менее насладился его губами, оторвался от них и, перебравшись на шею, прокусил её, оставляя свою метку. Ран откинул голову и сильнее прижал к себе Уила. Когда тот чуть отстранился, томно и жадно глядя на него, облизываясь, он шепнул, заглядывая в его демонические глаза: – Я люблю тебя, малыш. – И я люблю тебя, очень-очень, – как-то по-особенному улыбнулся тот. Они подошли к узкому окну, через которое расстилался вид до дальнего горизонта, а на небе поднималась огромная луна. – Как там с отцом и братом? – спросил Ран, обнимая Уила со спины и прижимаясь губами в каштановые волосы, вдыхая запах своего теперь уже "полукровного" человека. – У меня нет ни отца, ни брата, – отозвался тот и обвил своими руками руки Рана, что обнимали его за талию, сцепляя пальцы в замок. – Понимаю, раньше бы я такого не сказал, но сейчас.. Так как я теперь демон, но только на половину, попросил об услуге: им сотрут из памяти то, что девятнадцать лет назад, им принесли трёхлетнего мальчишку для "присмотра", мать которого после так и не вернулась. – Твоя душа... – Моя душа у тебя, любимый. Она в надёжных руках, береги её. Мы же одно целое, две души в одном теле, связаны навсегда. – Навсегда, – отозвался Ран и снова приник к нежным губам. Они ещё долго целовались под алым светом восходящей луны, вспоминая своё знакомство и улыбаясь через поцелуй.

Хочешь сказоньку на ночь? ... Мне вот вообще неинтересно смотреть на эти бессмысленные полоски ... Я голоден ... Ну вот и рисуй свои вонючие цветочки! ... Здесь - это в твоём теле, голове, душе, сердце ... И слова поперёк вставить не можешь! ... Чем дольше мы вместе, тем сильнее чувствуем друг друга ... Не зли меня ... А ты разве не чувствуешь тепло от того, что рядом кто-то есть? Что я с тобой каждую секунду? ... Я здесь, Уил. Засыпай ... Не говори, что ты хочешь к кому-то кроме меня ... Не подходи ко мне ... Я люблю тебя, малыш ...

Нелепое и неожиданное знакомство, которое привело их к этому моменту. А должно ли быть так, как сейчас? Но они не задаются этим вопросом. Обнимая сейчас друг друга, чувствуют, как тонут. Выныривать не нужно. Они с радостью вдвоём идут на дно в омуте своих чувств. Нелепость и наивность привели их к любви, что вспыхнула и никогда не погаснет. И у них есть вечность, чтобы проверить это. – Хочу снова полетать с тобой, – восторженно сказал Уил, разрывая поцелуй и заглядывая в любимые глаза цвета спелой вишни, спиной отходя к окну. – Уил, мы не в проекции моего воспоминания, – начал было Ран. – Тогда тебе тем более лучше успеть поймать меня, – подмигнул тот и, усмехнувшись, оттолкнулся от края, падая вниз и расправляя руки. Через несколько мгновений, он чувствует крепкие объятия и прижимается к горячим губам. Снова чувствовал, как в падении они рассекают воздух, как ветер треплет волосы и свистит в ушах. Пробила невероятная дрожь. И если до этого, эта дрожь была от страха, то сейчас - от восхищения. – Помню, ты хотел пойти к тому "опасному" озеру? – напомнил Ран, обнимая Уила и указывая на гладь воды, в которой отражалась невероятно огромная луна, что окрашивала воду в алый цвет. Они стояли на том же обрыве, у подножья чёрного замка. – С тобой я хоть в какую опасность пойду, – ответил Уил и, повернувшись к полукровке, посмотрел на него почерневшими глазами, ухмыляясь. – Ещё успеем, – улыбнулся Ран и, подтянув его к себе за талию одной рукой, второй провёл по скулам, опускаясь к шее и ключицам, после чего нежно поцеловал его и обнял. Уил прижался к любимому поплотнее, утыкаясь носом в его шею и вдыхая родной запах рассвета. Бессмертная жизнь Рана, которую он считал до недавнего времени - проклятием, стала теперь для него даром. Ведь это бессмертие он разделит с любимым человеком. Это теперь их Мир и это их выбор. И если спросят: "а должно ли так быть?", услышат простой но твёрдый ответ. Их бессмертная жизнь только началась, они успеют проверить вечность на прочность, ведь жизнь в этом Мире, где "сказки" совсем не такие, как в представлениях детей, а разные существа так и норовят захрустеть тельцем, опасность найти будет не проблема, но если они это сделают, то проблема будет уже у этой "опасности". Ночь с багровой луною, Как сургуч на конверте. Пока ты со мною, Я не боюсь смерти.