Знакомство с родителями

      Джеймс и Лили шли по аккуратной дорожке, выложенной плиткой с забавными завитушками узоров. Фонари на длинных изящных ножках выстроились в ряд вдоль дорожки, освещая ту мягким теплым светом. От кустов роз, росших чуть поодаль, исходил нежнейший аромат, доносимый легким вечерним бризом. Вдали небо напоминало полотно маленького художника: брызги желтого, полосы оранжевого, бесформенные кляксы ярко-малинового постепенно расплывались кверху и переходили в более темные цвета. Впереди огнем пылал закат, в то время как над ними небо уже перешло во владения ночи, и начинали появляться первые звезды.       Лили прижималась к руке Джеймса, а тот пылал от гордости, сопровождая свою самую красивую на свете подружку. В этот вечер Лили решила надеть небесно-голубое атласное платье на тонюсеньких лямках и с белым поясом, красиво очерчивающим осиную талию. Джеймс же заставил ее надеть его куртку, ссылаясь на то, что стало довольно прохладно, а он не силен в согревающих и целебных заклинаниях, на что Лили лишь посмеялась, но куртку послушно накинула на плечи.       Джеймс каждую секунду думал о том, как же ему, черт побери, повезло в этой жизни. Эванс, самая лучшая на всем белом свете девчонка, идет с ним под руку в своем красивом платье и улыбается ему и только ему. А еще иногда целует. Такие моменты Поттер считает просто святыми.       Пару дней назад они покинули Хогвартс в самый последний раз, но уже встретились вновь, не выдержав столь долгой разлуки (Сириус долго хрюкал от смеха на этом месте, когда Джеймс объяснял ему причину, по которой не может в этот вечер «потусить с дружбанами»).       Джеймс чувствовал себя самым счастливым на планете (или хотя бы в Англии) человеком. Ему хотелось одновременно петь, плясать, писать романы и прыгать на скакалке, как маленькая девочка, а мир виделся в нежно-розовых тонах и каким-то сверкающим и переливающимся, да и вообще напоминал мыльную оперу или романтический мюзикл, вроде «Бриолина» или «Лака для волос».       Лили легонько потянула его за руку, привлекая внимание к себе. — Да, Лилс? — спросил он, глядя на девушку глазами, которые, если бы только могли, давно бы приняли форму сердечек, согласно внутреннему состоянию безмерно счастливого и безумно влюбленного Поттера.       Лили встала на носочки и легонько чмокнула Джеймса в щечку, отчего тот едва не растекся розовой лужицей. А затем она сказала то, что навсегда изменило его жизнь. — Джеймс, я хотела бы познакомить тебя со своими родителями.

***

— Бродяга, подай мне галстук! Подай, а не швырни, придурок! — Надо было уточнять.        Джеймс уже с полчаса вертелся перед зеркалом, разглядывая себя и пытаясь удостовериться, достаточно ли интеллигентно он выглядит. Белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, прямые черные брюки. Сириус сообщил, что Поттер похож на его престарелого дедусю на портрете в золотой, покрытой толстенным слоем пыли рамке в доме на площади Гриммо. Надо сказать, это вовсе не успокаивало Джеймса, у которого от волнения тряслись руки. А еще и этот галстук не хотел нормально завязываться. — Мерлиновы подштанники, да кто вообще придумал эти шнурки! — воскликнул раздосадованный Поттер, яростно срывая с шеи галстук, который, наверное, уже сотый раз не мог нормально завязать.       Сириус лениво встал с кровати приятеля, на которую завалился прямо в обуви, за что получил выговор от Люпина, скромно торчащего у стены с цветами в руках и молчаливым Питером под боком. Поттер же был слишком увлечен мыслями о знакомстве с родителями Лили, чтобы дать подзатыльник другу. — Профан! — самодовольно сообщил Сириус, подходя к Джеймсу и доставая волшебную палочку из заднего кармана. — Дай дорогу профессионалам.       Не успев и подумать о сопротивлении или возмущении, Джеймс лишь услышал, как Сириус выкрикнул что-то трудно выговариваемое, а затем из его палочки выскочила какая-то мелкая вспышка и плюхнулась прямо на брюки Поттеру. — Ты что натворил, болван?! — взревел Джеймс, созерцая свое бедро с подпаленными волосами, сексапильно выглядывающими, словно заигрывая, из дырени на брюках. — Ты думаешь, кто-то бы выпустил тебя в этих старушечьих панталонах? — ухмыльнулся Блэк, отходя от приятеля на более безопасное расстояние, чем замах кулака для удара. — Сделал все, что мог.       Поттер ошалело уставился на приятеля, хлопая глазами. — Сделал все, что мог? — переспросил он, едва не срываясь на писк. — Все, что мог?! А мне теперь что делать? Это были мои единственные приличные брюки! — Иди в трусах, — подсказал Сириус, снова плюхаясь на кровать. — Мамаша Эванс наверняка оценит. — Как и твой нос — мой кулак! — Джеймс, погоди, — вмешался в перепалку Люпин, переживая, как бы эти два остолопа не поубивали друг друга. Ему же Лили потом шею начистит, если он не отправит Поттера к ее родителям живым и невредимым!       Вручив цветы Питеру на хранение, Ремус прошагал к Джеймсу, предварительно достав из его шкафа джинсы. — Надевай. — Что? Ты чего, Лунатик? Я знакомлюсь с родителями Лили, а не по барам шляюсь, — удивленно и возмущенно одновременно выдал Джеймс. — Полу-официальный стиль — это то, что нужно, — с видом знатока сообщил Ремус. — Наденешь еще пиджак сверху — и будет отлично.       Джеймс неуверенно взглянул на Люпина, но тот выглядел настолько непоколебимо-невозмутимым, что Поттер решил ему поверить.       Стянув испорченные брюки, Джеймс быстренько надел поданные другом джинсы и заправил в них рубашку. Затем он воспользовался помощью Люпина, который оказался просто королем завязывания галстуков (и где он был все те сто миллионов раз безуспешных мучений с этой удавкой?). Оставалось последнее — пиджак. Неловко стянув его со спинки стула, парень просунул в рукава свои длинные и отчего-то нежелающие слушать команды мозга руки. Наконец пройдя испытание пиджаком, он окинул себя в зеркале взглядом с головы до ног. — Ну что, как я выгляжу? — бодро поинтересовался Джеймс, повернувшись передом к друзьям. В то же мгновение в комнате раздался оглушительный ржач Сириуса с характерным для того легким похрюкиванием в избытке чувств. — Ширинка, — тактично подсказал Ремус, пытаясь спрятать улыбку.       Когда все махинации с внешним видом Поттера были проведены (он даже вспомнил о существовании расчески), парень уже стоял на пороге своего дома, выслушивая последние наставления от приятелей. — Когда зайдешь к ним, сделай комплимент маме Лили, — сказал Люпин, поправляя на друге воротник пиджака. — И обязательно скажи, что она хорошо готовит. — Черт, я опаздываю!       Внезапно к трясущемуся от волнения Поттеру подлетел Сириус и влил что-то ему в рот из своей фляги. Джеймс закашлялся. — Что за гадостное пойло, Бродяга? — спросил он хриплым голосом. — Волшебное варево, которое помогает от всех волнений, — сообщил Сириус, освещая друзей своей ослепительной улыбкой. — Самогоном зовется.       Тут уж закашлялся не только Джеймс, но и Ремус. — На, закуси, — Лунатик методично пихнул Джеймсу в рот шоколадную конфетку, которую всегда таскал с собой.       Убедившись, что Джеймс полностью подготовлен, все пуговицы и молнии на нем застегнуты, волосы нигде особо сильно не торчат, стекла очков не зияют следами от пальцев, а цветы в его руках еще не успели завять, ребята дружно выпихнули его за дверь. — И не забудь пожать руку ее отцу, — выкрикнул на последок Люпин. — И в глаза ему не смотри: отцы всегда чувствуют в этом угрозу, — добавил Блэк.       Джеймс неспешно пошагал к ограде дома, откуда собирался аппарировать. Оставшиеся Мародеры томно смотрели ему вслед, временами обмениваясь комментариями. — Наш малыш вырос, — заметил Сириус, когда Джеймс споткнулся о камень и чуть не шлепнулся на землю. — Хотя ему бы не помешало научиться завязывать галстук самостоятельно, — заметил Ремус. — Ну что, ты готов? — спросил Сириус с многозначительной ухмылкой на лице. — Ох, не нравится мне все это, Бродяга, — задумчиво сдвинув брови, пробормотал Люпин.       Джеймс аппарировал точно за несколько домов от дома Лили. Он пару раз провожал девушку, так что примерно знал, куда ему надо шагать. А за несколько домов он очутился намеренно: все-таки ее родители были магглами, а напугать их не хотелось.       Поттер широко шагал вдоль ровного ряда участков с домами, красивыми и ухоженными, огороженными в большинстве случаев белоснежным деревянным забором с витиеватыми калитками. У одних из соседей Лили была собака — карликовый шпиц, напоминающий крыску, рыжего окраса с белыми пятнами на груди и хвостом-завитушкой. Но в душе этой крохотной собачонки жил настоящий охотник, до того эта крыска оглушительно лаяла и грозно бросалась на Джеймса, который аккуратно семенил вперед по дорожке, боясь раздавить наглую кроху своими ногами. И зачем только выпускать этих собачонок во двор без присмотра?       Лай шпица услыхала Лили. Она со смехом выбежала во дворик своего дома, наблюдая за тем, как ее парень старательно пытается не наступить на зверюшку. Как и всегда, она была абсолютно совершенна в своем легком белом сарафане и милых туфельках, а рыжие волосы были так симпатично собраны в пучок, что если бы Джеймс мог влюбиться в Лили еще раз, то давно бы это сделал. Вдоволь налюбовавшись мучениями Поттера, девушка легким шагом подошла к нему и, наклонившись к собачке, ласково почесала той за ушком. — Ну хватит, Долли. Не надо пугать моего парня, девочка, хорошо? — промурлыкала Лили, уже представляя себе возмущенную моську Джеймса (ее представления не были далеки от реальности). — Ты же знаешь, какая у этих мальчиков тонкая душевная организация.       Повернув собачонку в сторону ее дома и слегка подтолкнув, после чего та послушно засеменила в нужном направлении, Лили выпрямилась и легонько прикоснулась губами к губам Джеймса, отчего возмущенное выражение на лице парня тут же превратилось в полнейшее блаженство. — Ты ел конфеты с коньяком? — отстранившись от парня, беззаботно поинтересовалась Лили. — Лунатик с Бродягой угостили, — пробормотал Джеймс, поправляя очки, слегка съехавшие с переносицы.       Домик Лили был единственным во всей округе, не огороженным забором. Он буквально пылал гостеприимством, любезно зазывая к себе. Выложенная белым камнем аккуратная дорожка, отходящая от главного тротуара, вела сквозь небольшой ухоженный дворик прямо к крыльцу дома. По обе стороны от дорожки были разбиты изящные миленькие клумбочки, состоявшие из азалий и какой-то разновидности роз, которые Джеймс едва ли знал. Сам дом был небольшим, с приземистой крышей и довольно большим количеством окон. Он был светлым снаружи и внутри — Джеймс был в этом уверен — и сиял уютом и теплотой.       На крыльцо уже высыпали родственники Лили, поджидая парочку. Девушка шла, прижавшись к руке Джеймса, будто бы поддерживая его и говоря, что в ее родителях нет абсолютно ничего страшного. — Расслабься, они тебя не съедят, — шепнула ему Лили, когда они встали на вымощенную камнем дорожку к дому. Джеймс шумно выдохнул, искренне надеясь, что его подружка не ошибается.       Родственники Лили в данный момент состояли из трех человек. Мужчина средних лет и невысокого роста — отец Лили. Седина уже давно тронула его голову, но ничто не мешало ему держать спину ровно, с настоящей армейской выправкой. Лили рассказывала, что ее папа по молодости служил в морском флоте. Сейчас же у него был свой магазинчик недалеко от дома, в котором продавалась всякая бытовая утварь и был небольшой отдел рукоделия, которым заведовала мама Лили. Там она продавала всякие нитки, пряжу, иголки и прочие атрибуты настоящей рукодельницы, а также вещи ручной работы — шарфики, вязаные и шитые кофточки и даже детские игрушки.       Лили выпустила руку Джеймса, легонько подталкивая того к своему папе. Парень был достаточно высок, но он до того скукожился и сжался перед отцом Лили, что выглядел даже меньше этого мужчины среднего роста. — Здравствуйте, мистер Эванс, — пролепетал Джеймс, протягивая слегка трясущуюся руку вперед. — Ну привет, Поттер, — строго ответил мужчина, пожимая руку парня. Вид у папы Лили был несколько суров, но озорной блеск в глазах показывал, что все это лишь напускное. — Так вот, значит, каков тот парень, про которого мы столько слышали. Ты же ешь сороконожек? — мужчина сощурил глаза.       Джеймс с ужасом в глазах застыл на месте, не зная, что и сказать, и лишь пролепетал что-то невразумительное. — Джон, дорогой, не пугай бедного Джеймса, — вмешалась мама Лили, смерив мужа строгим взглядом. — Бедный юноша и без того сильно нервничает, — добавила она, с улыбкой глядя на рожицу, что скорчил ее благоверный. — Джеймс, милый, мы так рады тебя видеть, — с искрящейся теплотой улыбкой сказала женщина, обращаясь уже к Поттеру. — Лили действительно нам о тебе прожужжала все уши, — с усмешкой сообщила она, получив недовольный взгляд от дочери.       Мама Лили была довольно приземистой женщиной, но доброты в ней было с лихвой — это чувствовалось при первом же взгляде на нее. Открытая, душевная, энергичная, она была точной копией Лили. Вернее, наоборот, Лили была ее точной копией. Длинные рыжие волосы собраны в узел на затылке, закрепленный несколькими шпильками с имитацией жемчужин на концах. Овальное лицо, большие глаза, слегка раскосые, пронзительно-голубые (зеленый цвет глаз перешел Лили от папы), небольшой, слегка приплюснутый носик, вечно улыбающийся рот, от уголков которого расходились легкие морщинки смеха. Как и дочь, миссис Эванс была сегодня в белом. — Здравствуйте, миссис Эванс, — возвестил Джеймс, пожалуй, чуть громче, чем следовало бы. — Вы, э-э-э, чудесно выглядите. — Ох, ну что ты, — покрывшись легким румянцем, смущенно пролепетала женщина. — А еще, — продолжил Джеймс, явно воодушевленный реакцией миссис Эванс. — Вы очень хорошо готовите. — Милый, спасибо, конечно, — со смешком поблагодарила женщина, добродушно улыбаясь. — Но ты ведь еще не пробовал мою стряпню. А, впрочем, надеюсь, что ты не разочаруешься в итоге.       Джеймс был поистине смущен собственной нелепостью. Он, конечно, молодец, что вспомнил совет Ремуса, вот только не подумал о времени, когда ему нужно последовать. Пытаясь как-то замять свою неловкость, Джеймс протянул маме Лили букет белоснежных лилий — Это вам. — Ох, спасибо, дорогой, — вежливо ответила женщина, затем чихнула и быстренько передала букет дочери, которая тут же отнесла его подальше от матери. — Но у меня аллергия на лилии. — Ой, извините, — скромно потупился Джеймс. Как жаль, что под ним нет какой-нибудь зияющей дыры, в которую можно благополучно провалиться. — Я просто подумал, что, ну, Лили — лилии… — Меня назвали не в честь цветов, дурачок, — с легким переливчатым смехом сообщила Лили, подхватывая парня под руку и подводя к третьей персоне. — А в честь любимой оперной певицы папы.       Девушка оставила его перед испещренной морщинами, дряхленькой, скукожившейся от старости старушкой лет семидесяти-восьмидесяти, сидящей на небольшой скамеечке. «Моя бабушка Нэнси», — шепнула Лили напоследок.       Бабушка Нэнси довольно сильно смутила Джеймса. Как прикажете обращаться с доисторическими божьими одуванчиками, одно касание до которых может рассыпать их в прах? — Здравствуйте, — Джеймс вновь протянул руку, максимально широко улыбаясь. По правде сказать, он просто не знал, что ему в такой ситуации стоит делать: Лунатик не проинструктировал его насчет бабушек.       Старушка вперила взгляд своих слегка подслеповатых глаз на Поттера, будто оценивая, а затем перевела его на Лили. — Сюзанна, деточка, а что это за молодой человек? — Бабуля, Сюзанна — это твоя кошка, которая сбежала лет десять назад, — торопливо сообщила Лили, равняясь с Поттером. — А я Лили, твоя внучка. А это мой парень, Джеймс. — А, Дигги, — прокряхтела старушка. — Да-да, замечательно.       «Не обращай внимания, она все имена путает», — прошептала Лили, а бабушка Нэнси тем временем, казалось бы, решила наконец поздороваться с Джеймсом и стала протягивать свои дряхлые ручонки вперед. Поттер с двойной энергичностью предоставил свою руку, на которую тут же из открытого рта старушки выпала большая и слюнявая вставная челюсть. — Мама! — с укоризной воскликнула миссис Эванс, пока Лили, согнувшись пополам, звонко хохотала. — Ничего, Джеймс, не переживай, все хорошо. Ей просто не очень комфортно с ее вставными зубами, поэтому она их временами выплевывает, как дети соску.       Женщина торопливо достала платочек из кармана своей юбки, забрала вставную челюсть старушки из ладони оторопелого Джеймса и отнесла в дом. Отец Лили добродушно хлопнул парня по плечу, сообщив: — Считай это обрядом посвящения, сынок. Челюсть — это высшая степень доверия. Она, — мужчина указал в сторону беззаботно чавкающей губами старушки. — Она тебя одобряет.       С такими словами мистер Эванс подхватил под руку бабушку Нэнси и повел в дом. — А твоя сестра?.. — задумчиво спросил Джеймс, глядя на Лили, которая все пыталась отдышаться от смеха. — У нее встреча с Верноном — ее парнем, если помнишь.       Своей интонацией девушка сразу дала понять, что продолжать эту тему она более не намерена, и Джеймс решил не испытывать ее терпение. Он прекрасно знал, что сестра Лили его не очень-то жалует, а потому ничего не имел против ее отсутствия, хотя его несомненно беспокоило, что Лили по этому поводу столь сильно расстраивается.       Изнутри дом Лили показывал столько же уюта, сколько и снаружи, даже больше. Светлые обои, мебель, много-много комнатных растений в маленьких глиняных горшочках, большое количество обычных маггловских фотографий на стенах в рамочках. Ни одна горизонтальная поверхность не пустовала, будь то тумбочка или журнальный столик. Свечки, маленькие фарфоровые игрушки, книги, вязаные салфетки, вазочки с конфетами, цветами или фруктами — все создавало дополнительный уют. Казалось, Джеймс наконец-то очутился дома, ощущение которого он не испытывал уже довольно давно.       Его отвели в гостиную и усадили во главе стола, предварительно перенесенного с кухни и уже накрытого белоснежной скатертью. Напротив Джеймса восседала бабушка Нэнси. Пока Лили и ее мама вовсю расставляли тарелки, вилки, ножи, стаканы и блюда, Джеймс попытался было неуверенно улыбнуться пялящейся на него старушке, но та даже бровью не повела. Казалось, она смотрела куда-то сквозь него, и от этого ощущения Джеймсу стало не по себе. — Лили говорила, что ты спортсмен? — поинтересовался мистер Эванс, занимая свободный стул. — Да, — Джеймс буквально подпрыгнул на стуле от счастья, что наконец-то наступила его тема. — В Хогвартсе я был охотником в гриффиндорской команде по квиддичу.       Мистер Эванс задумчиво сдвинул брови. — Этот ваш квишиш… или как там его? Как в него вообще играть.       Джеймс весь прямо-таки просиял. — Это игра на метлах. В нем…       Парень принялся с увлечением рассказывать о «самой лучшей спортивной игре на свете», активно размахивая руками и используя столовые приборы в качестве обозначения игроков и ворот. Лили, маячившая туда-сюда с тарелками, краем глаза наблюдала за всем этим действом. Когда же наконец стол был полностью заставлен яствами, которые Эвансы так старательно готовили к приходу Джеймса, Лили, сев на стул рядом со своим парнем, вслушалась в «мужской разговор» повнимательнее. — То есть это волшебный баскетбол? — выдал мистер Эванс, когда Джеймс уже тысячный раз объяснял ему систему правил квиддича и все, что с ним связано. — Пап, не дури, — встряла Лили, когда Джеймс открыл было рот, чтобы вновь все заново объяснить. — Ты ведь прекрасно знаешь, что такое квиддич. Когда я еще, наверное, курсе на втором-третьем упомянула квиддич, — начала девушка, глядя на Джеймса, — он так заинтересовался, что даже купил в Косом переулке книгу про квиддич и всю ее перечитал до дыр. — Ну я же должен был услышать из уст Джеймса про его страсть, — беззаботно пожав плечами, сообщил мистер Эванс. — Страсть? Да не то слово! — воскликнула девушка. — Мне кажется, он бы и женился на своей метле, если бы это было законно. — Нет, ну женюсь-то я на тебе, об этом можешь не беспокоиться, — ляпнул Джеймс, отчего мистер Эванс закашлялся. — Ловлю на слове, — прищурилась Лили.       Как и предсказал Джеймс в своем преждевременном комплименте, миссис Эванс потрясающе готовила. Многочисленные разнообразные салаты и закуски, огромная тарелка молодого разварившегося картофеля, от которого шла легкая струйка пара, и жареная утка. Миссис Эванс с добродушной улыбкой наблюдала, как Джеймс с завидной скоростью поглощал то, что ему заботливо накладывала Лили. — Действительно очень вкусно, миссис Эванс, — протараторил Джеймс, в какой-то момент оторвавшись от своей тарелки. — Рада, что тебе нравится, — женщина осветила юношу теплой улыбкой, напоминавшей улыбку Лили, которую так любил Поттер. — Джеймс, а что ты планируешь делать дальше? Лили рассказывала, что ты собираешься стать мракоборцем. — Да, — с гордостью кивнул парень, откладывая вилку в сторону и выпрямляя спину. — Хочу приносить пользу обществу, защищать его.       Лили легонько дотронулась пальцами до его руки, не переставая улыбаться. Она видела, что ее родители прониклись к Джеймсу и уже считают его чуть ли не родным сыном. А еще она безмерно гордилась этим парнем, этим мужчиной, которого выбрала сама и ни разу не пожалела. — И когда ты думаешь получить работу? — поинтересовался мистер Эванс. — Чем раньше, тем лучше. Я хотел бы купить новый дом, чтобы я и Лили…       Он не закончил фразу, чувствуя, как к его горлу что-то подкатывает. И это не еда, слезы или о чем вы там еще подумали. Это был смех, который в ту же секунду вырвался на свободу, до боли напоминая крик чайки.       Повисла тишина.       Все Эвансы, кроме бабушки Нэнси, усердно мусолившей спаржу в своем беззубом рте, ошеломленно уставились на Джеймса, в ужасе закрывавшего рот руками.       Тишина длилась одну бесконечно долгую минуту или две, пока ее не разрезало тихое хихиканье с характерным похрюкиванием, исходившее от кресла, сдвинутого в дальний угол комнаты. Затем оттуда же послышалось сердитое перешептывание. — Заткнись, пожалуйста, ты нас выдашь. — Не могу поверить, что это все-таки сработало. — Бродяга, замолчи, они нас услышали.       Теперь все Эвансы и Джеймс вместе с ними удивленно пялились на то самое кресло. — Да, ты прав, — беззаботно подтвердил второй голос. — Нас обнаружили. Сматываемся?       Джеймс на удивление быстро смекнул что к чему. Он в одно мгновение подлетел к креслу и схватил что-то невидимое. — Ай, пусти, идиотина ты бестолковая! — завопил все тот же голос. — Ты ж меня задушишь.       Джеймс разжал руки, и через мгновение в комнате очутились еще двое парней — Сириус и Ремус. Сириус торжественно всучил Джеймсу комок какой-то серебрящейся ткани — мантии-невидимки — и громко заржал. — Ты б хоть себя видел, честное слово! — Зачем вы сюда приперлись? — мрачно спросил Поттер, крепко сжимая ткань в руках. — Хотели присмотреть за тобой, — широко ухмыляясь, сообщил Сириус. — А я боялся, что он что-нибудь натворит, — скромно потупившись, добавил Ремус, взглядом указывая на Блэка.       На мгновение Джеймс прикрыл глаза, шумно выдыхая. Затем он буквально швырнул комок ткани в лицо Бродяге и молча вылетел из комнаты на крыльцо. — И что я опять не так сделал? — хмыкнул Сириус, не обращаясь, собственно, ни к кому.       Только Джеймс покинул гостиную, как Лили подскочила со своего места и налетела на Сириуса с настолько грозным видом, что у того даже мурашки поползли. — Что ты дал Джеймсу? — Что? А, да так, порошок смеха. Добавил туда еще кой-чего для более позднего проявления эффекта. Круто же получилось, да?       Сириус широко ухмылялся напрочь, игнорируя взгляд Люпина, умоляющего его заткнуться. — А где Хвост? — У него какие-то дела. Вроде, его мама заболела, — пробормотал Ремус.       Лили резко повернулась к ним спиной и обеспокоенно взглянула на своих родителей. — Это Сириус Блэк и Ремус Люпин, друзья Джеймса. Я вам о них рассказывала. Я пойду к нему, — протараторила девушка, уже готовая сорваться с места и полететь к любимому на всех парах. — Стой, — мистер Эванс стал подниматься из-за стола. — Это мужской разговор.       Лили послушно села, удивленно смотря на исчезающего за дверью отца. О чем таком тот хотел поговорить с ее парнем?       Джеймс стоял, слегка согнувшись, положив руки на перила и задумчиво глядя вдаль. Раздался скрип деревянных половиц на крыльце. Мистер Эванс медленно подошел к Джеймсу и встал рядом, не говоря ни слова. Так они простояли минут пятнадцать, как будто поймали безмолвное понимание какой-то одной мысли и пришли к такому же безмолвному соглашению. На самом же деле Джеймс думал о своем фееричном провале, а мистер Эванс — о пирожках с капустой, которые ждут его, припрятанные в холодильнике за банкой с консервированной фасолью. — На, — раздался в тишине голос мистера Эванса. Он, не глядя, потянул Джеймсу шоколадную конфету, завернутую в серебристый фантик. Парень послушно взял конфету, развернул и засунул в рот.       Вновь воцарилось молчание, но на сей раз его первым нарушил Джеймс. — Мистер Эванс, я… — Я благословляю вас, — перебил парня мужчина. — Я давно слышу от Лили, какой ты замечательный, как много всего умеешь, как о ней заботишься. Но по-настоящему я увидел это сегодня. А еще я вижу, что моя дочь безмерно счастлива рядом с тобой. Что еще может желать своему ребенку хороший родитель, кроме как счастья? — мистер Эванс кинул уверенный взгляд на ошарашенного Джеймса. — В общем, я благословляю вас. — С-спасибо, — едва слышно пробормотал Джеймс, в глазах которого сияло уважение и счастье. — А теперь нам пора возвращаться, что скажешь? Лили наверняка волнуется.       Когда они вернулись в гостиную и расселись по своим местам, Лили настороженно спросила, отчего Джеймс весь такой сияющий, но тот лишь помотал головой.       Все устроилось как нельзя лучше. И Сириус, и Ремус очень удачно влились в компанию. Люпин вовсю разговорился с миссис Эванс о тысяче и одном виде соуса для заправки салата. Сириус же нашел благодатную компанию в лице бабушки Нэнси. Старушка вовсю шепелявила какие-то истории из своей молодости, а Блэк громко хохотал. Он даже пообещал научить Нэнси играть в покер, а Лили с хитрой улыбкой шепнула Джеймсу, что ее бабушка по молодости частенько играла в азартные игры и еще ни разу не проигрывала в покер. Поттер довольно ухмыльнулся: вот сюрприз-то Бродягу ждет.       Остаток вечера прошел просто замечательно. Но, как и все хорошее, этот чудесный вечер подходил к концу. Гости благородно помогли хозяйке убрать со стола, а затем выстроились на крыльце для прощаний. Ремус быстренько надиктовывал миссис Эванс рецепт соуса с креветками для пасты, пока Сириус на всеуслышание вопил, что влюбился, и утверждал, что на свадьбе Лили и Джеймса будет плясать только с бабушкой Нэнси. Затем ребята еще раз попрощались с хозяевами, оставив Джеймса наедине с Эвансами, и пошагали вперед по дороге. Бабушка Нэнси, громко прошепелявив имя Сириуса (наверное, единственное имя, которое она запомнила за этот вечер), послала тому воздушный поцелуй, прижав морщинистую руку к губам и кокетливо подмигнув. — Бабушка! Мама! — хором воскликнули Лили и миссис Эванс, весело улыбаясь.       Настала очередь Джеймса прощаться. Мистер Эванс крепко обнял его, а растроганная миссис Эванс по-матерински расцеловала парня в обе щеки, пустив слезу. Даже бабушка Нэнси широко улыбнулась своим совершенно беззубым ртом.       Лили вызвалась проводить Джеймса. Она довольно повисла на руке парня, шагая вперед вприпрыжку и широко улыбаясь. Джеймс и сам не мог сдержать счастливой улыбки. — Лилс, — он остановился у самого выхода с территории дома Эвансов. Девушка затормозила, удивленно взирая на своего бойфренда. — Я тут поговорил с твоим папой… — И что же он сказал? — девушка слегка прищурилась.       Но Джеймс медлил с ответом. Наконец он опустился на одно колено, вытащив из кармана пиджака серебристое кольцо и преподнеся его девушке на своей ладони. — Я сам скрутил его, — с улыбкой сообщил он. — Из фантика от конфеты. Твой папа угостил. — Поттер, идиот, — заливисто засмеялась Лили. — Лилс, ты же выйдешь за меня? — Ну конечно! Ты еще спрашиваешь.       Лили нацепила это фантиковое колечко на свой тоненький пальчик и чмокнула в щеку сияющего от счастья Джеймса.       Вот так и прошло знакомство Поттера с Эвансами.       Конечно, чуть позже Джеймс сделал Лили нормальное предложение с настоящим кольцом. А еще через несколько месяцев они сыграли свадьбу, не очень пышную, но невероятно веселую. Сириус, избранный Джеймсом в качестве шафера, лихо отплясывал с бабушкой Нэнси, которая, казалось, разом помолодела лет на двадцать. Она и вправду уделала Блэка в покер. А потом, через год, Лили осчастливила Джеймса новостью о своей беременности, и еще чуть позже у счастливой четы Поттеров родился очаровательный маленький сынишка с огромными зелеными глазами.       Но это уже совсем другая история.