Проблемы и решения

Учиться было охренительно сложно. Те, кто сулили в студенчестве лучшие годы жизни, были либо идиотами, либо счастливыми беззаботными людьми — обычно первое и второе легко сочетается. А Ирка Хортица беззаботной идиоткой была лет до пяти; сейчас, будучи восемнадцатилетней ведьмой-хозяйкой и студенткой меда по совместительству, она мечтала о единственной непозволительной роскоши — спокойном сне. И чтоб сессия сама себя сдала, черти не высовывались, а все нежелательные нарушители спокойствия испугались дикого холода и не трогали ведьму минимум до весны (в идеале — никогда). Но так, конечно же, быть не могло. Выходило по-другому: просыпать пары, защищая свою землю ночами, не успевать делать домашку или просто не понимать тему, потому что пропустила. Медицинский — чертовски сложная херня, бесконечная химия-физика-биология-анатомия (и история мировых религий, боже, зачем), и все это было бы интересно-здорово-замечательно, если бы было время на практику, а прибежать на практику не выходит, когда тебя у самой больницы обнаруживает почему-то не упокоенный мертвяк. И Хортица ненавидела всё это, Хортице совестно было позвать друзей на помощь, как в старые добрые — у Богдана выпускной класс, ему к экзаменам готовиться надо, а Танька… Танька за границей училась по настоянию родителей и поддержать могла подругу разве что по скайпу. Богдан, конечно, всегда готов был почти-сестре своей помочь, но по его стараниям в учебе видно — точно хочет к Таньке ускакать. И Ирка рада за друзей была, искренне рада, чего ж ей не быть… Только дикая тоска и зависть скреблась в душе спасительницы долбаных миров, как-то в итоге проигравшей. Как же глупо вышло с ней, глупо и смешно: мы тебя хвалим, на тебя надеемся, а ты нас оберегай всю жизнь, сиди на месте, ничего взамен не проси. И с диким желанием учиться она как обычно в пролете оказалась, ведь невозможно же так, будь ты хоть сто раз умной, сто раз ведьмой, сто раз… — Я бы поставил вам тройку, Хортица, но вы слишком много моих лекций и семинаров пропустили. — Но я же… — Мне некогда выслушивать ваши оправдания, а за красивые глаза я оценку не ставлю. Я вижу в вас потенциал в моем предмете, но для меня его недостаточно, вы же понимаете? Надеюсь, к пересдаче вы подготовитесь основательней. До свидания. Спокойствие получилось удержать ровно до выхода из универа — ведьма пнула колонну так сильно, что в промерзшем гипсе осталась вмятина, хорошо хоть не видел никто. Злость и обида клокотали в ней бурлящим потоком, прожигали лесным пожаром, подкрепленные ведьмовской силой и темпераментом. Сейчас надо просто выговориться и полегче станет, всегда ведь срабатывало… Богдан сбросил после первого гудка. Через минуту пришла смска: «Я только к репетитору зашёл, это еще часа на два, у тебя что-то срочное?». «Нет, не волнуйся». Позвонила Таньке в роуминг — долгие гудки. К кому еще обратиться? Да не к кому. Все знакомые-товарищи, которые имелись, знать не знали о проблемах ведьм и были уверены, что Хортица просто любит прогуливать. Отлично. Сколько там на часах? Четыре? Это она сидела в универе с утра, дожидаясь своей очереди, чтобы вот так униженно уйти под сочувствующие взгляды одногруппников? Еще лучше. Зашла она в свой пустой холодный дом с порывом ветра из дверного проема и бутылкой коньяка в рюкзаке. Бабка давно уже из своих странствий даже открытки присылать перестала, только огонек изумрудный в Иркиных снах временами мелькал — живая, значит. А внучка уже взрослая, внучка справится, ей не привыкать. Хортица ведь у своей земли на коротком поводке сидит, как преданная собака, и выбора не имеет, чего бы за нее волноваться? Рычит да лает на заставу, гоняет нечисть, защищает свой дом. Все правильно. Все так, как за нее решили. — Как я вас всех ненавижу! — Завопила ведьма-хозяйка на весь этот сотню раз перелатанный дом, с которого все никак не решалась переехать хоть куда-нибудь. — «Должна защищать нас, должна не возникать, должна уважать старших»… — передразнила она Мыколу, включая телек и листая каналы. — Должна, должна, а взамен что? Кукиш с маслом? Хоть немного помощи? Ооо, куда там, ты ж хозяйка, ты за нами и разгребай… Вот же черти, и по ящику посмотреть нечего! Стянула с себя куртку и ботинки, расшвыряла по коридору и залу, поплелась по лестнице на свой второй этаж (мансарду? место под крышей?), упала на кровать, громко стукнув рюкзаком об пол. — А, точно… Распив коньяк уже наполовину, Ирка слегка размытым взглядом наблюдала за драмой какого-то американского сериальчика, так обсуждаемого ее одногруппницами. По экрану ноута в приглушенном свете бегали грустные и мускулистые то ли вампиры, то ли оборотни — Хортицу не волновало, — ругались друг с другом, носились за девушками, домогались друг до друга и сетовали на сложность отношений, короче, полный набор. Ирка, вон, на свои отношения даже сетовать перестала — надоело. Айт был где-то там, за границей мира, как всегда безупречный и недосягаемый, как всегда занятой. Последний раз он связывался с ней через зеркало точно не меньше полугода назад, и выглядел тогда настолько измотанным и усталым, прям как… Как она сейчас. Ирка тогда и беспокоилась за него, и в Ирий опять сигануть хотела, но Великий Водный предельно серьезно дал понять, что ей туда соваться нечего. Ирка поняла. Ирка не совалась. Телефон забренчал приевшейся мелодией; Хортица не стала разглядывать расплывающиеся буквы на экране и просто ответила: — Алло? — Хортица, тут такое дело… В общем, ты на заставе срочно ну… — Нужна? Да хоть сегодня от меня отвалите, что вы за люди-то! — Не то завыла, не то зарычала она на дядьку Мыколу. — Но здесь… — Нахер идите, сказала! — Ведьма отключила вызов и телефон вместе с ним, бросив чертову железку подальше на диван. Настроение смотреть глупый сериал пропало, зато желание напиться возросло троекратно. — Как же вы все меня бесите. После двух больших и горьких глотков коньяк, кажется, закончился, зато начались дикие галлюцинации. — Надо же, нормальным людям от бутылки коньяка хочется блевать, а мне водные драконы мерещатся. Как дела, Ваше Змейское Величество? — Высочество, — поправил ее Айт, проходя из дверного проема в комнату. — Сейчас важнее, что с тобой-то. Ты так громко орала на богатырей, что мне за метр слышно было без громкой связи. — Ну ты же у нас такой весь идеальный с идеальным слухом, кто бы сомневался, — фыркнула Ирка и вдруг качнулась назад так резко, что, не сиди она на кровати, упала бы. — Такой идеальный, что аж тошнит. — Как по мне, тошнит тебя сейчас не от этого, — змей одним движением оказался рядом с ней и забрал бутылку коньяка, к которой потянулась ведьма. — И как ты умудрилась эту гадость в одиночку опустошить? — Чудеса, не правда ли, — усмехнулась она, блуждая взглядом по комнате. — А ты думал, в меня столько не поместится? — Я думал, что до этого не дойдет. Он сел рядом и коснулся ее плеча. Ирка отшатнулась. — Что случилось? — Ничего, что было бы достойно твоего царственного беспокойства. Скучные земные проблемы. — Твои проблемы никогда не бывали скучными, — он улыбнулся уголком губ. Обычно сердце ведьмы сладко ёкало от этого, но сейчас хотелось пить, спать и почему-то плакать. Слёзы встали комом поперек горла, Ирка сглотнула и шумно выдохнула через нос. Не раскисать перед гадом, не раскисать перед гадом, не… — Ну зачем ты пришел? Тебе тоже что-то от меня нужно? Нет у меня ничего, не могу я ничего, отвалите, отвалите… В его объятиях еще сильнее хотелось свернуться клубком и разреветься. Когда последний раз эти руки так крепко держали ее, так ласково гладили, перебирали волосы? Кажется, пару вечностей назад. — Разве у вас, людей, принято что-то требовать взамен, когда любишь? — Сплошная химия эта любовь. А у меня по химии неуд, — буркнула Ирка куда-то в шею Айту, вызвав у него смешок. Его ладонь примостилась на ее затылке, а вторая рука почти убаюкивала. — Ты поэтому расстроилась? — Нет, конечно, просто столько всего накопилось, все от меня чего-то хотят, все уверены, что я справлюсь, а я просто устала, понимаешь, я так устала, — запинаясь, ведьма пыталась как можно скорее вывалить весь груз своих проблем на кого-то еще, кого-то близкого, кто умеет хранить тайны и разрешает ей поделиться. — Я же не могу постоянно доставать Богдана и Таньку, понимаешь, не могу, у них ведь своя жизнь есть, я не хочу делать их заложниками этой земли, я бы сама справилась, мне просто сказать было некому, я бы… — Прости меня, — прижался губами к ее макушке, — я правда не мог прийти раньше. Я тебя не оставлю. Ты можешь отдохнуть. Ирка то ли вздрогнула, то ли всхлипнула — страшно было чувствовать себя настолько слабой. От выпитого алкоголя чувства почему-то обострялись, в особенности жалость к самой себе. Ну ладно, может, Айт ей только снится (эта мысль вдруг до чертиков напугала) и завтра Ирка не будет сгорать от стыда перед ним за это нытьё? Неважно. Сейчас — неважно. Любимые руки убаюкали, будто бы смывая все сложности и тяжёлые мысли морским прибоем, и ведьма уже не могла знать о том, что Великий Дракон Вод поцеловал ее и уложил спать. Завтра она проснется, возможно, даже не спихнет его с кровати, позволив себе понежиться в объятиях, обнаружит поставленный на зарядку ноут и заполненный едой холодильник, выпьет чашку чая и придумает сотню способов решения всех проблем, и Айт с улыбкой добавит еще пару (сотен). И только когда его ведьма вздохнет спокойно, дракон расскажет ей о новой попытке всеирийского переворота, которую он с таким трудом предотвратил. Потому что это нормально — посвятить себя другому без остатка. Потому что он вернулся ради этого.