Ее всю в клочья

Между ними гадко и паскудно. И воняет клубничными презервативами. Трахать королеву школы можно только в презервативе. Так она якобы не дает осквернить свое священное тело. Джагхеду смешно. Серьезно? Неужели там еще есть, что осквернять? Это же Шерил Блоссом. Но он принимает ее правила, когда позволяет Шерил провести его за руку по темной лестнице и затащить в свою комнату. Причем все это делается так тихо, чтобы ее родители случайно не услышали. Ей ведь нужно сохранять видимость идеальной дочки, а Джагхеду как-то не улыбается быть сожженным на костре ее ебнутым семейством. Длинные рыжие волосы волнами спадают на обнаженную девичью грудь, скользят по белым плечам, липнут к влажной спине. Зрелище, надо сказать, охуенное. Сколько парней готово было бы отвалить Джагхеду неибовую сумму, чтобы оказаться на его месте? Под хуй-знает-кем-признанной королевой школы. Только вот ему их деньги до лампочки. Да и на их угрозы он тоже срать хотел. Джагхед Джонс сам по себе. Шерил движется грациозно, проводит длинными ноготками вниз по его худощавому телу, царапает выпирающие нижние ребра. Гребаная фурия! Знает, что заводит. Внутри Шерил Блоссом разруха и адские пожарища. И рыжие волосы тому доказательство. Эта девчонка пылает. И внутри, и снаружи. С такой нельзя расслабляться – сожжет к херам и глазом не моргнет. Это тебе не Бетти Купер. – Ты ведь понимаешь, что я делаю это не потому, что мне нравится, – мурлычет она, убирая волосы на один бок и склоняясь к его лицу. Ее руки скользят по его предплечьям, направляя выше, заставляя послушно сжать тонкую талию. Джагхед смотрит хмуро. Глаза голубые изучают девичье лицо, игриво прикушенную пухлую губу. Шерил выпрямляется, откидывает голову назад, отчего волосы соскальзывают с груди. Он мог бы провести по ее телу ладонями, сжать напряженные соски. Но Джагхед по натуре тот еще уклонист. Он привык быть сторонним наблюдателем. А с такими, как Шерил Блоссом, это вообще самая лучшая тактика. Наблюдать со стороны и приближаться только в случаях крайней необходимости. У Шерил молочно-белая кожа. В темноте смотрится даже круче, чем при дневном свете. А у Джагхеда на теле – созвездия из родинок, и ее от этого вставляет. Только вот она никогда в этом не признается. Даже под пытками. Не в ее стиле. Да и кто поверит? Местная королева, трахающая вечно угрюмого хейтера. О таких, как она, говорит весь город. Такие, как он, навсегда остаются в тени. – Я хочу, чтобы ты перестал писать роман о моем брате, – шепчет Блоссом, снова склоняясь к парню. Ее острые розовые соски на секунду задевают его плоскую грудь, пока девушка не отстраняется, давая возможность лицезреть свое охуенное тело. Движения ускоряются, и Джагхед невольно начинает подаваться бедрами навстречу. Шерил самодовольно ухмыляется. Ее маленькая победа. Мышцы ее влагалища все сильнее сжимают его изнутри, и уже через несколько секунд парень кончает на выдохе. Шерил Блоссом. Долбаная сука. А потом ее пальчики пробираются между их телами, и она сама доводит себя до разрядки, позволяя парню все это время находиться внутри ее тела. Джагхед чувствует, как Шерил вздрагивает и ее плоть вокруг его пульсирует. И это так пиздецки приятно, что даже презерватив не спасает. – Я сделала это ради Джейсона, – предупреждает Шерил, слезая с него и кидая на кровать его одежду. Снова строит из себя гребаную благодетель. А он так и лежит, глядя на нее своим подозрительным взглядом. Да неужели? А вот ему так не кажется. Даже когда на следующий день в школе она делает вид, что его не существует. Шерил Блоссом грязная и паскудная. Она даже в смерти собственного брата умудряется найти для себя выгоду. И речь не о случайном перепихе с Джагхедом Джонсом, а о священной роли несчастной сестры трагично погибшего Джейсона Блоссома. И о, она прекрасна в этой роли. Бедная Шерил. Какая ужасная трагедия. Только вот Джейсон не должен был погибнуть по-настоящему. Он ведь обещал. Дыра во лбу ее идеально красивому брату вообще не к лицу. Как и раздутые посиневшие конечности. Разумеется, она не покажет окружающим, что ей больно. Что ее всю в клочья от вида трупа, и запах формалина застревает в носу аж на два дня. Она будет достойно нести это тяжкое бремя. Но в свете софитов рыжий Арчи Эндрюс в футболке с номером девять так похож на ее Джейсона. А стоящий у трибун и сверлящий ее взглядом Джагхед так похож на голос заткнутой совести. Что Шерил не выдерживает. Она убегает с митинга и прячется в раздевалке, пока ее не находит вездесущая Вероника. Шерил плевать, кого обнимать в этот момент. Хотя лучше бы, если бы этот кто-то постоянно носил шапку и был чуть повыше, чтобы королева школы могла цепляться за его колючие плечи в надежде на отпущение собственных грехов, которого никогда не получит. Даже после того, как признается копам, что помогла собственному брату подстроить его смерть. Но местной королеве даже наручники к лицу. – Я больше не пишу роман про Джейсона, – холодно говорит Джагхед вместо приветствия, когда Шерил подсаживается к нему в кафе. – Я теперь пишу статьи для школьной газеты, – добавляет он, не отрываясь от экрана своего лэптопа. Рядом с ним на столе стоит чашка кофе, рукава толстовки закатаны до локтей, а выбившаяся из-под шапки черная челка спадает на правый глаз. – Мне нужна твоя помощь, – нехотя признается королева школы. Знал бы он, скольких трудов ей стоило перешагнуть свою гордость и прийти сюда. Королева школы и местный хейтер. Завтра об этом будут болтать на каждом углу. Но ей плевать, потому что в этот момент Джагхед Джонс поднимает на нее свои голубые глаза, и в них впервые читается интерес. Кажется, странный худощавый парень в шапке и темной толстовке нашел какой-то алгоритм, как пробраться в ее рыжую головку. Кажется, Джагхед Джонс и есть этот ебаный алгоритм. И Шерил тянет губы в приторной улыбке, пока ее затянутая в красные сапоги нога скользит под столом к его колену.