Мимолетными

Канаева никогда не плачет. И не потому, что рядом всегда снуют до безобразия раздражающие люди, и уж точно не от того, что забыла, как это делается. Просто девушки, выплавленные из тугоплавкой стали и приправленные алмазной крошкой, не должны плакать. И когда ее губы начинают дрожать, сначала незаметно, затем так, что сердце готово выскочить, она затягивает потуже узел на голове и тихо сглатывает повседневные проблемы. Вчера, например, одна крикливая особа обвинила Канаеву в краже дорогого браслета, и Валентина еще около часа требовала девушку вернуть во что бы то ни стало украденную драгоценность. Как выяснилось позже, гостья почти сразу же нашла браслет в своей же сумочке, по глупости забытой в ресторане. Она так и не извинилась, но молча съехала. Канаева все понимала. Принцессы не признают своих ошибок. Не признавал своих ошибок и Егор. Неделю назад он назначил свидание, но сам же его и отменил, сославшись на дичайшую головную боль. Егор был образцовым другом и, возможно, парнем, но, как известно, такие не были никому нужны. И, наверное, чувствовал это. Комиссарова называла Дашу странной, ведь раскидываться мужиками будет только откровенная дуреха. Но дурехой Канаева слыть не хотела. После Майкла она старалась и не смотреть в сторону мужчин. Однако, одиночество душило ее, с усилием нажимая на сонную артерию. И Даша вновь принималась орудовать тряпкой, чтобы только не расклеиться. Канаева ненавидела предательства. И после случая с Майклом словно застыла и лишилась живости, ее красные губы каждый вечер шептали его имя, словно молебен, на выдохе, пока легкие не немели и не отказывались качать воздух. Но дух больше не выбивало, а в глазах не начинало рябить от боли. Возможно, это было из-за Паши, один лишь Бог ведал, что творилось в голове у Даши. Точнее, из-за него все так и было. Надменный серб умел обхаживать и добиваться своего, околачиваясь вокруг Канаевой, пока та драила чужую грязь. Золушка — сказка для маленьких девочек и дам зрелого возраста, вроде Валентины, что вешали на всех мужиков ярлык, клеймо «пригодно». Легкие касания, случайные поцелуи и подарки. Паша от природы не умел любить, а потому делал это все почти что публично, настолько, что у Канаевой сама собой вырисовывалась на лице гримаса омерзения. Но то ли он не замечал ее, то ли был откровенным глупцом. Даша до крови кусала алые губы с капризными заломами в уголках и отталкивала мерзавца прочь, обратно в пучину разврата и грехов. Кто же знал, что это была ложь? Канаева сама тонула. Но обязательно всплывала. Конечно, не без помощи своих демонов…

И одного особо несносного серба.