Старшие Классы.

— Лови её! - крикнул Блейк своему товарищу Мёрфи. Не то, чтобы настоящему товарищу, а скорее, неплохому приятелю и давнешнему знакомому. Хоть этих парней давно венчали титулом "лучшие друзья", Беллами всё равно не мог понять какого это - иметь лучшего друга. Несмотря на то, что они с Мёрфи всюду ходили вместе, разговаривали обо всем, о чём только могли подумать, это было совсем не то, что описывали в фильмах о вечной дружбе и книгах, о которых шла речь в школьные будни, - думал Беллами. Не было той искренности, того чувства самопожертвования, когда случались неприятности; у обоих возникало лишь чувство долга, сбиваемого лёгкой неуверенностью, но, в конце концов, всё-таки этот самый долг многолетней дружбы становился превыше всякой проблемы, которые они вдвоём, благодаря своей смекалке и физической силе, решали в два счёта. Поэтому, когда речь заходила о друзьях, ни один из них не мог сказать, что положился бы на кого-нибудь постороннего, когда есть всегда рядом лучший друг, быстро придящий на помощь в случае жизненных осложнений. Так было и сейчас. Одно из жизненных осложнений (в виде Кларк Гриффин) возникало перед Беллами уже который год, и всё никак не желало исчезать. Вражда, что шла между этими двумя умами была нетерпима: как бы ты не уважал себя и всё, что есть вокруг, ты неприменно пойдёшь на любые вещи, иногда даже на нравственные крайности, чтобы остановить своего врага, чтобы сравнять счёты, а затем - выиграть войну. Только ни одна из сторон никак не могла выиграть. Постоянно кто-то из них, случалось, сбивался с пути, спрашивая себя: "Зачем?", - но в итоге, вспомнив все те детские обиды, ежедневные ссоры и лютую войну, осознавал, что главное - наказать обидчика. И уж Беллами проследит, чтобы Кларк была наказана.       Гриффин бежала быстро и практически не осознавала в каком именно направлении она движется. Ей было ясно одно: нельзя попадаться на глаза ни Блейку, ни Мёрфи. И как бы она хорошо не относилась к Джону в прошлом, она всё равно не могла отогнать от себя те ужасные мысли, проклинавшие его за этакую 'дружбу' (как они сами называли свой союз) с Блейком. Кларк знала Джона столько же, сколько и Блейка, и никогда ещё не наблюдала столь трагичной ситуации в жизни человека.       Когда Джон был маленький, его отец сильно заболел, тратя свои последние годы жизни на то, чтобы покупать непомогающие его бренному телу дорогие лекарства, чтобы целый день приказывать сыну и жене что и как делать, чтобы лежать несколько лет, абсолютно не двигаясь, давая своим конечностям атрофироваться. Но любовь его семьи была сильнее - они были с Алексом Мёрфи до конца, ищущие любые средства и идущие на любые расходы ради его выздоравления.       Алекс умер, когда Джону исполнилось девять, и с тех пор мать слетела с катушек. Она его избивала, наказывала за каждый промах, за каждую неудовлетворяющую оценку, и каждый раз, срываясь, она брала очередную бутылку и осушала её, приговаривая, что именно Джон - дрянной ребенок - виноват в кончине своего отца.       Она умерла спустя четыре года, и тогда Джон остался сам по себе. Кларк наблюдала, как он дал себя втянуть в разбойнические банды, как он начал увлекаться тем, чем не стоило, и лезть туда, куда лучше было не суваться. Он дал Блейку повлиять на своё мировоззрение, и Кларк винила себя за то, что не смогла спасти мальчика от сгустка черноты, которая накрыла его душу.       Но сейчас было не до этого. После того, как она вылила краску на голову Блейка, запачкав тем самым его одни из самых лучших вещей, никто не стал бы разбираться в том, кто и кому хотел бы помочь пару лет назад. "Естестенно деваться некуда от Джона", - думала Кларк, забегая за тёмный угол одной из улиц, пытаясь отдышаться. Сердце пульсировало так, как ещё никогда не пульсировало, и Гриффин казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди и помчится навстречу новым приключениям: туда, где нет постоянных забот, нерешающихся проблем, назойливой школы и особенно - Беллами Блейка.

***

      Так и не найдя Гриффин, Беллами ворвался в полной ярости домой. Отца не было, так что он захлопнул дверь так сильно, что Октавия, читая книгу Сунь-Цзы "Искусство войны" в своей комнате, чуть ли не подпрыгнула от испуга. Но, быстро сообразив, что это её злой брат вернулся со школы, она отложила интересные рассказы воина (которые столько веков читают люди!) и пошла узнавать о произошедшем. Беллами уже успел войти в ванну, раздеваясь, когда Октавия встала в дверной проем, скрестив руки на груди и откашлившись: — Белл.       Блейк взглянул на сестру неохотно, нахмурив брови. Он очень любил Октавию, готов был отдать за неё жизнь, но он также не хотел, чтобы она знала о всех его проблемах, особенно когда они касались Гриффин. Хоть Октавия и не была в близких отношениях с ней, Беллами знал, что они дружат. Однажды он учуял духи Гриффин, заходя в комнату Октавии, на что та просто пожала плечами, ответив: "Это у тебя с ней война, а не у меня". Оглядев его полностью, она вынесла вердикт: — Снова Кларк? — Снова она, - ответил Беллами, раздраженный тем, что она назвала её по имени, а не по фамилии, снимая ботинки и разглядывая их, точно зная, что такая краска с них ни за что не сойдёт, к какому мастеру он бы не отнёс их. — Может уже хватит? - спросила она, помогая отложить ботинки под раковину, тихо добавляя, - я отмою.       Беллами вопросительно поднял на неё взгляд, но вовсе не удивлённый тем, что его сестра сможет отмыть обувь, и она поняла его взгляд, пояснив: — Насколько я помню, это ты начал, и всегда начинаешь ваш так называемый счёт ты. — О, ты не понимаешь! - отмахиваясь от сестры, сказал Беллами, снимая с себя запачканную куртку и футболку. Октавия лишь усмехнулась, показав, что это всё лишь детские игры, и ушла в свою комнату. Через минуту Блейк Старший услышал её голос: — Оставь всё под раковиной, сделаю, что смогу!       И, благодарно вздохнув, сложил все вещи туда, куда и сказала его сестра.       Опираясь руками на раковину и строго смотря на своё отражение в зеркале, у Беллами вертелось только одно имя на уме.