Цветы у собора Святого Павла

Первый раз Кристофер Рен чувствует боль в легких, через пару месяцев после начала работы в Королевском Обществе. До последнего он был уверен, что просто надышался какой-то гадостью из лаборатории этого надменного химика, но первый же лепесток, выпавший из его рта, развеял эти надежды. Он не собирался так умирать. И кто же это была, что украла его сердце? Тогда он ещё думал об этом с улыбкой. После свадьбы ничего не меняется. Вернее, первое время все хорошо, цветов меньше, он даже может дышать. Он думает, что все хорошо и может жить счастливо. Не проходит и года, как он падает в обморок почти во время лекции в Обществе. Верный друг Гук относит его в сторону и приводит в себя. Изо рта у него снова падают цветы. Рен все еще не сдаётся. Если есть в Лондоне красавица, что его охмурила – то он её добьётся. Первая жена умирает, а он этого даже не видит. Слишком занят поисками. Кто, кто же это. Он слишком хочет излечиться, слишком хочет жить. Ему пока все равно, кто это. Он не хочет признавать факты, полностью игнорирует ухудшение симптомов во время лекций… Роберт пытается намекнуть, но архитектору все равно. Он занят, слишком занят поисками и ничего не видит вокруг. Особенно одно лицо, от одного вида которого цветы растут сильнее. Вторая жена кажется ему идеальной претенденткой на роль «лекарства». И снова, после свадьбы все просто прекрасно. Никаких обмороков, крови с лепестками… но он никак не связывает это с уменьшением времени, проводимого в Обществе. Озарение приходит слишком внезапно и жестоко. К нему заходит Лорд Роберт Бойль. Крис даже не слышит, что он хочет, так как горло полностью забивается цветами, которые растут быстрее чем когда-либо. Он уже никогда не забудет этого позора, когда он выкашлял на стол огромное количество крови, вперемешку с ирисами. Красивые, черт возьми, цветы. И тогда они оба понимают. Крис даже не успевает ничего сказать – дверь захлопывается, а острые каблучки уже цокают вдалеке. Он роняет голову на стол. Кажется, он скоро умрёт. Крис пытается не сдаваться. Пишет письма, пытается поймать в коридоре… но письма сжигаются, не будучи даже прочитанными, а лицо уже болит от пощечин. Но Рен пытается снова и снова. Он не хочет сдаваться, он хочет жить. Он начинает строить собор, чтобы отвлечься. Падает в обморок на стройке, заливает кровью чертежи. От злости и досады строит всем назло купол. Сейчас он словно маленький ребёнок, который пытается отомстить всем, вместо того чтобы решать проблему. Но его проблему, кажется, невозможно решить. В какой-то момент он сдаётся и опускает руки. Собор еще даже не достроен, но он приглашает к нему Роберта. Ночью, без свидетелей. Гук уверяет его, что это похоже на попытку изнасилования, а не на романтичное свидание. Но, каким-то шестым чувством, Крис знает – ОН придёт. Хотя бы чтобы попрощаться. Жена даже не замечает его ухода. Слишком привыкла. Да и трудно не заметить болезнь мужа. Крису её даже жалко. Наверное ужасно жить с человеком, который тебя не любит, да еще и умрёт скоро. Но… сейчас он слишком отчаялся, чтобы думать о других. Около стройки цветут белые ирисы – те же, что и у него в лёгких. Белые лепестки, точно такие же, как и те, которыми заполнен его дом, качаются на ветру. Крис стоит и ждёт, и дышать труднее с каждой секундой. Но вот – слышен цокот каблуков. Сердце на секунду замирает – то ли от эмоций, то ли от недостатка воздуха. Лорд Роберт стоит в стороне, щурится подозрительно, морщит длинный нос. Считает Криса жалким. Крис с ним полностью согласен. Они говорят. Вернее, говорит Крис. А Роберт морщит нос, кивает или просто внимательно сверлит его взглядом. Словно в последний раз. А может быть и в последний. Цветы не прекращают расти, они уже полностью заполонили лёгкие. Крис говорит, пока хватает воздуха. Пока можно двинуть языком и не задеть лепесток. Пока перед глазами не темнеет и ноги не перестают держать. Пока он не падает на эти чертовы цветы и пока не ощущает на своём лбу чужую руку. Кажется, - отмечает тухнущий разум, - пахнет лилиями. И кровью. Да и дышать легче… странно. Больше Рен не думает. Перед собором Святого Павла лежат лепестки белых ирисов и таких же белых лилий.