Небо

Когда растрёпанные волосы попадают в нос, Джон привычно сдерживает чих и просыпается. Отвернув голову, трет лицо и пытается пригладить непослушные кудряшки Шерлока, теперь щекочущие его шею. Шерлок снова спит не столько рядом с ним, сколько на нём. Заполз на грудь, забросил ногу на бёдра и ухватился за плечо. Джон слабо улыбается, глядя на тонкие пальцы, но ему очень нужно посетить туалет. Он осторожно выбирается из-под Шерлока, ощущая себя скатертью, которую ловкий фокусник должен сдернуть со стола так, чтобы посуда не шелохнулась. Шерлок не просыпается, только чуть обиженно всхрапывает и сворачивается в клубок. Когда Джон возвращается, то обнаруживает, что Шерлок перевернулся на другой бок и облапил его подушку. Света фонарей сквозь тонкие шторы хватает, чтобы рассмотреть торчащие лопатки, и Джон ловит себя на том, что улыбается. Глядя на спящего Шерлока, так легко забыть, что в этой лохматой голове есть совершенно невероятные Чертоги Разума, что это расслабленное тело, кажущееся сейчас таким хрупким, на самом деле налито силой и ловкостью. Шерлок тихо посапывает в подушку, и так просто не помнить, какие жестокие и острые слова срываются иногда с этих пухлых нежных губ, какой пронизывающий взгляд скрыт бледными веками и полукружьями чёрных ресниц. Шерлок спит, он где-то далеко, и Джон удивлённо любуется его покоем. Это так непривычно. Шерлок — всегда порыв, даже когда просто неподвижно лежит на диване, вокруг него воздух словно гудит от скрытого напряжения. Но не сейчас. Джон невольно пытается найти неизбитое сравнение, но в конце концов сдаётся — у него снова нет слов, а «штиль на море» и «стихший ветер» никак не могут его удовлетворить. Потерпев неудачу в поэзии, Джон тихо вздыхает и забирается на кровать, не удержавшись, наклоняется и прижимается губами к выступающему позвонку. Дыхание Шерлока не сбивается, и Джон осторожно отмечает поцелуями каждый позвонок, который может рассмотреть. Когда он добирается до шеи, Шерлок издаёт слабый вопросительный звук. — Ш-ш-ш, — выдыхает Джон. Шерлок мгновенно засыпает снова, а Джон бережно обнимает его, прижавшись щекой к спине, и замирает, услышав ровный стук сердца. Об этом тоже легко забыть, когда Шерлок спит. Джон понимает, почему нужное сравнение не приходило: он думал о том, что на поверхности, что бросается в глаза, и совсем упустил основу Шерлока, тот тайный, скрытый от всех фундамент, на котором держатся и сила, и разум. Сердце. Беспокойное, нежное, израненное, отчаянно скрываемое, почти никому не видимое. Огромное настолько, что слишком сложно воспринять его целиком. Как небо, думает Джон и тихо посмеивается над собой, нашедшим очередную банальность. Шерлок вновь сонно мычит, и Джон шепчет: — Прости. Спи, сердце моё. — Он прижимается губами туда, где стучит отчётливей всего. — Спи, моё небо.