"В семнадцать лет серьёзность не к лицу..."

Мне кажется уже, что я старею, Что я прошла сквозь множество эпох. Берёт ли в дань любезная Психея За строчку лишь невинный детский вздох? Наверно да, ведь я вглядевшись в стёкла Висящих в ванной комнате зеркал, Замечу влажность щёк, бледнее свёклы И вкруг глазниц извилин ареал. Ах, мне б вернуть невинность глаз и слуха, Распрямить свой сморщинившийся лоб. Сродниться вновь с пчелой гудящим звуком, Сменить на хрустали стальной апломб. Ах, мне б расцеловать любимой мамы Лицо, ещё в Морфеевом плену, Ночами не снимать своей панамы, Пред куклами не чувствовать вину. Но время — злой игрок. Не даст мне форы, И я начну еще быстрей бежать, Начнёт мутнеть души и мыслей море, Морщиниться в грозе и в ветрах гладь. О небо, дай не чувствовать старенья, Заполни жизнь разрядом в сотни вольт, Сними с меня ярмо боязни-лени, Учи терпеть на свежих ранах соль. Ты дал мне шанс молвить стихами, Боже, Я смею знать, что это твой язык, Так дай же мне влюбленный хлад по коже, Чтоб я смогла красу его раскрыть. Я так хочу любить, как Маргарита, Я так хочу любить, как Суламифь, Пошли, Господь, мне Мастера к корыту, Что я успела вдребезги разбить. Пускай Вселенной дух меня состарит За малый проблеск гения в строках, Пускай, "вдохнув искусства пёстрой гари", Звенят мои слова во всех веках. Стучится юность в дверь задорным градом, К ней выйду босоногой на крыльцо — Ведь как сказал Артюр Рембо когда-то: "В семнадцать лет серьезность не к лицу".