Ты вернулся

Я ненавижу себя все больше и больше. Ты не виноват, но не могу не признать, что ты являешься причиной. Благодаря тебе я снова нашел смысл продолжать жить после того, что случилось с нами в тот день. Я снова испугался. Снова оставил тебя одного. Братья так не делают, не поступают так глупо и отвратительно. Я больше не могу быть тебе дорогим и близким человеком. Я недостоин этого. Но ты просто пришел ко мне. Так странно и так... правильно? Помню, я пришел с работы в свою квартиру, которую снимал один, едва вытягивая, конечно. Я был настолько погружен в себя, что попросту не заметил открытой двери в мрачное жилище. Отработанные с точностью движения позволили моему задротскому мозгу самообмануться. Возможно, именно поэтому я не сразу заметил и то, что ты сидишь в темноте, наблюдая за мной из кресла. Ты не кинулся на меня, как это делают тебе подобные. Ты ведь не такой. Я знаю. Мы знаем. Помню, ты долго сидел в том кресле, пока я искал что-то, переодевался и готовил ужин. У тебя было миллион возможностей убить меня, и ты пропустил их все. Ты чего-то ждал, следя своими на удивление человеческими глазами за мной, а может просто хотел, чтобы я тебя увидел и испытал страх. Увидеть тебя я смог только через два часа, когда наконец включил свет. Знаешь, я полюбил темень, стараясь хоть так понять, каково тебе было, когда ты остался один в шахтах, и это могло сделать меня трупом при твоем возвращении. Могло бы, не будь ты иным. Ты сидел неподвижно и смотрел на меня. Я боялся двинуться, потому что знал, что могу умереть. Но ты был такой человечный... Именно поэтому я шагнул вперед, не поверив, что ты можешь поступить также, как я. В тебе было немногое от вендиго. Ты застрял на одном, бро, и, видимо, твоя оставшаяся память привела тебя ко мне. Из всех мест и людей ты выбрал именно меня, хотя мог пойти к той же Сэм. Она, кажется, была в тебя влюблена, если я правильно все понял. Рад, что это был именно я, а не кто-то другой. Ты держал в руках две фотографии, которые взял со стола. Это были наши с тобой снимки, что твоя семья согласилась отдать мне, когда узнали всю историю. Я не мог им врать после того, как снова оставил тебя. Уверен, они не поверили и половине рассказанного, просто не хотели верить. На их месте я бы тоже подумал, что друг моего сына просто сошел с ума, а врачи этого не увидели. Поэтому-то они говорили, что моей вины нет. Но я виноват больше всех и знаю это абсолютно точно. Шагнув к тебе, я уронил свой телефон, глухо стукнувшийся об пол. На дисплее светилось новое sms от Эшли, предлагающей в очередной раз свою помощь. У нас с ней ничего не было после того дня, и общение свелось на дружелюбный минимум. С моей стороны уж точно. Я не мог даже смотреть смотреть на нее, потому что видел перед собой твое лицо в тот момент, когда ты услышал те мои слова, за которые хочется вскрыть себе вены или раздавить голову между плитами. "Я тебе больше не брат". Но сейчас ты стоишь передо мной, смотришь своими человеческими глазами в мои и улыбаешься, как всегда делал после ссор. Молча, без громких криков. Я не смог убить себя, потому что снова струсил. Но теперь я даже рад, что не сделал этого, иначе бы мы не встретились. Я и правда любил тебя, скрывая это даже от себя. Я любил тебя, но молчал об этом в наших с тобой разговорах по ночам, когда Ханна и Бет еще были живы и ругались, что мы все никак не могли заснуть. Я ненавидел засыпать рядом с тобой, зная, что не имею права дотронуться до тебя не как брат, а как некто больший для тебя. Да, мы в шутку обжимались по углам, приводя этим в бешенство одноклассниц и просто знакомых, западающих на тебя. Но этого было недостаточно, бро, несмотря на то, что я мог сказать тебе, получить взаимность, ведь ты тоже чувствовал ко мне подобное. Узнать об этом довелось только после того, как нас спасли. В твоих личных вещах, которые также отдали мне твои родители, успокаивая, я нашел скомканное письмо, адресованное мне и написанное сразу после смерти твоих сестер. Ты писал, что всегда любил меня и что тебе было очень тяжело держать это в себе. Это была новая причина ненавидеть себя не только по ночам, но и каждую минуту, каждую секунду и каждое мгновение моей жизни. Мы могли бы быть счастливы. Ты просто улыбнулся мне, когда пришел. Обычная улыбка. Я ждал боли, смерти, но не улыбки. Это было до невозможности странно и... страшно. Я думал, что все-таки сошел с ума, что ты просто иллюзия моего больного мозга. Подстава, сделанная в тщетных потугах сохранить остатки разума. Подделка. Слишком хорошо я знал твою прекрасную, манящую меня улыбку, которую не испортил даже твой новый вид. Я все еще влюблен в тебя, бро. Ты остался со мной, воспринимая уговоры пойти к родителям с глухим рычанием и бросаясь ко мне с болезненными объятиями. С прорывающимся из-за зубов шипением ты повторял, что никуда больше не пойдешь, что несмотря на все я твой самый близкий человек... Ты повторял, что все еще любишь меня, не скрывая больше своих чувств. На этот раз мы смогли. Помню, как ты панически боялся забираться в воду, когда я набрал тебе ванную, чтобы смыть с тебя грязь, кровь и ошметки чьей-то плоти, полагаю. Пришлось долго тебя успокаивать и даже забраться в эту ванную вместе с тобой, чтобы купать тебя. Правда, позже оказалось, что ты сделал это специально, ведь иначе я бы так "не сделал". Глупый бро, я бы с радостью это сделал по одному твоему слову... А что с тобой творилось, когда приходила Эшли... Страшно вспоминать, как ты выл, орал, бился в дверь, пока я терпеливо объяснял девушке, что мне ничего не нужно, да и вообще ей бы лучше какое-то время не приходить, потому что я хочу побыть в одиночестве и все обдумать... Она тогда еще спросила, не собаку ли я завел, а когда она ушла ты разорвал ее единственную фотографию, что у меня была. Ты буквально ненавидел ее. Мне было бесконечно уютно с тобой. Твои сопения, урчания мне на ухо ночью, наши с тобой переплетённые пальцы и взаимная поддержка... Это вытащило меня на поверхность с того дна, куда я сам себя загнал в попытке забыть о своих ужасных ошибках. Нам было бесконечно хорошо друг с другом. Ты поцеловал меня через месяц после своего прихода, словно мы были мальчишки, которые даже после признания стеснялись друг друга. Я до сих пор помню, как это произошло... Мы смотрели с тобой какой-то глупый фильм, который крутили по телевизору, а во время рекламы вместо того, чтобы продолжить обсуждение отвратительности действий главных героев, ты развернул меня к себе и поцеловал. Конечно, из-за твоего нового вида это получилось не совсем умело, но... Клянусь, бро, в тот момент я был готов сделать все, лишь бы это продолжалось вечно, но ты снова вернулся к фильму, довольно улыбаясь и дразня меня этим. Помни, что я все еще готов продать душу за подобное. Мне пришлось найти еще одну работу, потому что я решил переехать с тобой куда-нибудь в более пустынное место, чтобы нам обоим было легче. В большом городе тебя могли заметить даже с масками, а общие старые знакомые мешали прогулкам своим желанием выразить соболезнования. Впрочем, ты не был особо против переезда, даже рад, но не хотел пускать меня на еще одну работу. Даже пришлось ради тебя искать именно то, что я смогу сделать дома. Я выбрал компьютеры и починку некоторой техники. Ты же просто назвал меня задротом, при этом зарываясь лицом в мои волосы. Ты продолжал любить меня не смотря ни на что. Но это не мешало мне ненавидеть себя и дальше. Я продолжал корить себя за то, что с тобой случилось. Каждый раз, смотря на тебя, я натыкался взглядом на проступающие сквозь разрыв щеки зубы. Это случилось из-за меня. Мне правда жаль, что так вышло, бро. Ты говоришь мне, что я не виноват. Говоришь, что не винишь меня, что понимаешь. Но я знаю, что на самом деле ты осознаешь мою вину, но... опять же, ты продолжаешь любить меня. Ты продолжаешь выкрикивать мое имя во время ночных кошмаров и приливов страсти, когда мы оба горим жаждой друг по другу. Ты продолжаешь ненавидеть Эшли, хотя она больше не приходит ко мне. Ты продолжаешь затаскивать меня в ванну, чтобы я был с тобой. Ты продолжаешь урчать, когда я дотрагиваюсь до тебя. А я продолжаю винить себя. И бесконечно сильно любить.