Немного о наглости, домашних похищениях и вкусненьком

      Темноволосый парень стоял на кухне и активно готовил. На плите что-то весело шкварчало, а в воздухе витал аромат свежей выпечки, от которого Ял невольно сглатывал и изредка облизывался.       Он знал, что сегодня вкусный праздник (все праздники, вынуждающие друга что-то испечь, Ял очень уважал), и друг, безусловно, будет готовить блины, которые младший просто обожал. И конечно же, Кейн будет трепетно стараться сделать их как можно вкуснее. А рыжик, безусловно, станет пытаться их украсть.       Он, дождавшись момента, пока друг отвернётся, прошмыгнул на кухню и спрятался за холодильником, видимо, воображая себя профессиональным шпионом. В этот момент послышался звонок, а затем еле слышные шаги. Кейн, не заметив Яла (к большому ликованию второго), почти выбежал, чтобы ответить на какой-то сверхважный звонок.       Лёша, проходя мимо двери с большим прямоугольным зеркалом, пригнулся и змейкой подобрался к тарелке со свежеиспечёнными блинами. Пару раз вдохнув их одурманивающий запах, парень умело подцепил штук пять и уже открыл было рот, чтобы вцепиться в них, как послышавшиеся быстрые шаги заставили его как можно быстрее исчезнуть под столом со своим сокровищем (и ещё парой штук).       Кейн, насвистывая какую-то незамысловатую песенку и пребывая в приподнятом положении духа, зашёл на кухню и вновь начал готовить, видимо, ничего не заметив. Ял, успокоив сердечко, призывающее не иначе как Сатану своими плясками, начал медленно поедать украденное, чуть ли не кусая себе пальцы. Да, Кейн был великолепным поваром, а его выпечка была такой вкусной, что только её Лёша мог есть бесконечно.       Кулинар, занеся руку с лопаткой, на которой покорно висел очередной поджаристый блинчик, над тарелкой, обнаружил, что старательно приготовленная стопка значительно уменьшилась. Парень всё же положил лопатку и стал активно делать вид непонимающего человека. Конечно же, он знал, кто стоит за всем этим, осталось только понять, где он мог спрятаться. Но и над этим долго раздумывать не пришлось. Не самое тихое чавканье доносилось из-под стола, поэтому, постояв пару секунд в устрашающем молчании, он на цыпочках направился к столу и так же неслышно приподнял скатерть.       И что же он там увидел? Правильно, съёжившегося Яла, вцепившегося в драгоценные блины и максимально сильно спрятавшегося в свою любимую рыжую толстовку. Увидев склонившуюся над ним чёрную шерстяную кофту с серым оленем, младший распахнул глаза и издал что-то наподобие рычания, начав пятиться и тут же упёршись в ножку стола. Кейн пару секунд молча смотрел на него, а затем изрёк:       — Ты дурак?       Он ещё пару секунд поразмыслил, а затем вынес вердикт:       — Ты дурак.       — Я Лёша, — промямлил рыжик, не выпуская еду.       Старший, подавив желание улыбнуться, вздохнул:       — Ну и что ты тут устроил, Лёша? — последнее слово парень произнёс голосом друга, — Заняться нечем больше?       — Блинчики вкусные, — пробурчал рыжик, чуть расслабившись.       — Из-под стола хоть вылези, чудо прожорливое, — вздохнул Кейн, отодвинувшись от стола и давая другу спокойно выбраться из его временного «убежища», — Ты как кот, честное слово. — парень хмыкнул и снова направился к плите.       Что уж там говорить, ему самому до жути нравилось, что Ял так любил именно его выпечку, в которую Кейн старательно вкладывал частичку души. Можно было посчитать, что Ял его любил. Хотя… он и так его любил.       Поэтому, когда рука младшего опять проникла прямо под нос Кейна и схватила очередной блин, парень не стал злиться или как-то пытаться отнять своё назад. Он лишь улыбнулся и потрепал младшего по волосам, отчего тот обмяк (котик, честное слово), а затем весело упрыгал в другую комнату, разнося немного масляный запах и держа в руках аппетитную вкусняшку.       Просто Кейн очень любит прожорливого котика Яла. А Ял любит его, хотя и блины он любит не меньше.       Прожорливость? Нет, просто блинчики, приготовленные специально для кого-то, всегда этому «кому-то» будут казаться самыми вкусными.       Хотя, прожорливость тут тоже имеется, что уж врать.