***
Прошло примерно два часа после того, как Лерой приехал в особняк. В комнате постоянно был слышен только один смех. Периодически гремели споры между двумя историками. Прислуга старалась в это не вмешиваться и тихо обсуждала то, что Лерой рассказывал до полемики. В общем, спокойный ужин перешел в небольшую гулянку. Проснулся даже Стэн, надел наушники для сна и спрятал голову под подушку, чтоб смягчить шум хоть немного. — Ладно, мне пора спать, — насмеявшись, сказал Гарольд и зевнул. — Что-то мы немного засиделись. — Я соглашусь, — добавила Софи, встая из-за стола вслед за дворецким. — Мне было приятно посидеть с вами, но сейчас уже время позднее. Всем доброй ночи. — Доброй ночи, — ответили остальные. — Вам тоже пора отдыхать, — сказал Джованни. — Идите, отдыхайте. — Джованни, может, мне помочь? — Лерой пытался взять тарелки, но мужчина остановил его. — Нет, мой друг. Не надо помогать. Правда. Доброй ночи. Когда все разошлись, и стихли последние шаги и голоса, Лерой и Карлос вышли из комнаты. Пройдя сквозь главный зал, они поднялись на второй этаж и вошли в кабинет. Молодой историк редко находился здесь, — это место он видел только тогда, когда дедушка хотел с ним наедине обсудить какие-то важные вопросы. В кабинете на целую стену стояли старинные шкафы с различными книгами. Библиотека была переполнена и несколько сотен книг было уже давно перенесено в этот кабинет. Теперь они копились здесь. У окна находился обычный рабочий стол, на котором небрежно лежало несколько старых свитков. Посреди комнаты стояло несколько стульев для гостей, оттесняя большой раритетный глобус в угол. Другую стену украшал простой камин, в котором еще догорали дрова. Над ним, как и бесчисленное количество лет назад, нависала картина известного художника-импрессиониста Джона Питера Рассела «Портрет Ван Гога». Но была одна вещь, и только в этом кабинете: книги разрешалось брать со всех полок, кроме одной: пятая нижняя полка была под запретом. И Лерой всегда хотел узнать, почему нельзя, но в ответ дедушка говорил, что там только важные записи, которые нельзя ему читать. Но он чувствовал, что-то Карлос недоговаривал. Дедушка закрыл дверь на ключ, зашторил окна, затем задумчиво взял полено, бросил его в камин и присел на кресло, приказывая жестом сесть рядом. Лицо его до сих пор оставалось очень серьезным. Лерою ничего не осталось сделать, как подчиниться. — Ты прочитал дневник? — спросил Карлос, вперившись взглядом во внука. — Да, — ответил Лерой, смотря ему в глаза. — У меня действительно слишком много вопросов теперь. Почему ты решил мне прислать его? Про какие раскопки ты хотел мне рассказать? И вообще почему ты учил меня этому языку? Такого языка нет ни в каком-либо современном или старинном словаре. Нигде нет такого языка! — Ты прав, Лерой, — ответил Карлос, устало протирая глаза. — Этим языком владели только жители Занаана. Мне пришлось солгать насчет раскопок. Занаан — это и есть то, зачем я попросил тебя прилететь домой. Ответ дедушки Лероя очень удивил: он не ответил ни на один вопрос, лишь добавил новых. Откуда вообще этот язык появился? И что это за место такое? — Я знаю, ты сейчас мысленно задаешь мне вопрос, откуда я это все знаю, — продолжил Карлос. — Помнишь, что там говорилось про человека, который пошел против своих же? — Да. А что? — Пора тебе все узнать, Лерой. Следуй за мной, — дедушка поднялся и медленно пошел вглубь кабинета. Лерой подчинился, встал с кресла и, наблюдая за его передвижениями, начал задумываться, куда именно надо направляться. Сначала пришла мысль, что надо следовать в библиотеку, потому что она являлась громадным источником исторической и современной информации. Но этот вариант оказался неверным. Вторую мысль, о винном погребе, Лерой отбросил сразу, — вино пилось только на банкете и при гостях на важных праздниках, да и люди вокруг непьющие, следовательно было бы нелогично что-то таить там. Но чем больше проходило времени, тем яснее становилось, что дедушка не стремится выходить отсюда. Он просто остановился у полок, что на секунду показалось парню очень странным, а потом его озарило: — У тебя здесь есть потайная дверь! — сказал Лерой, одновременно не веря тому, что сказал. Внезапно в его голове прозвенел колокольчик. — Так вот, почему ты не разрешал мне брать книги на той пятой полке! Карлос, обворожительно улыбаясь, кивнул. Лерою на миг показалось, что он будто с луны свалился в своих умозаключениях и теперь мысленно матерился. И это он — самый умный человек на свете! Ну не самый умный прям на всем белом свете, но все же умный. — У тебя замечательная интуиция, Лерой, — внезапно похвалил Карлос, приказывая жестом подойти. — Теперь я хочу, чтобы ты самостоятельно отгадал кодовый замок и открыл эту дверь. Эта загадка безумно увлекла Лероя, что тут же улыбнулся дедушке в знак согласия и подошел к полке. Карлос сделал два шага назад, чтобы не отвлекать, но и заодно понаблюдать, насколько его любимый внук стал умнее за последние несколько лет. Отгадки на раскопках — это всего лишь мелочи. Но если он хотел узнать все про Занаан, то должен был самостоятельно открыть замок. Лерой внимательно рассматривал каждую книгу. Он заметил, что они разные: большие, маленькие, средние. Первое, что ему пришло в голову, так это либо начать от большого к маленькому или от маленького к большому — простая математика. Но тут и спервого взгляда было видно, что было что-то явно больше, чем обычная математика. Лерой заметил еще одну вещь: особенные номера книг, написанные на корешках каждой из них и на разных языках: римском, греческом, армянском, китайском и так далее. Он моментально посчитал и количество книг — семнадцать штук — столько же, сколько и языков, и кое-что вспомнил из прошлого. Дедушка говорил, что каждая цифра на каком-либо языке играет определенную роль. Сразу всплыли воспоминания того, как он учил его писать цифры на других двадцати языках, включая занаанский, и их переводы. Тогда Лерой понял, как открыть ее. Он посмотрел на дедушку и улыбнулся: — Однако, дедушка, ты очень хитер. Но не зря ты меня учил прописывать цифры на разных языках. Карлос поднял брови от удивления, а глаза начали чуть ли на лоб не вылезли от того, что Лерой начал наполовину вытаскивать книгу, а затем вдавливать внутрь. И так продолжалось, пока все не оказались на нужном месте. Послышался щелчок между полками, и дверь открылась. Карлос резко убрал трость в угол и громко зааплодировал. — Погоди-ка, так ты здоров? — удивленно вопросил Лерой. — Вот, симулянт чертов! — Нет. У меня три дня назад ногу свело и только к сегодняшнему дню прошла. Так-то это отдавало мне по почкам, и я был действительно нездоров. Только сейчас я стал чувствовать себя лучше, а с тростью до сих пор хожу периодически и то только по привычке. — И все-равно ты симулировал! — Немного, — доктор наук сделал серьезное лицо. — Итак, первый этап пройден. Осталось пройти еще один. Ты открыл первую дверь, а дальше тебя будет ожидать еще одна. — Мне начал нравиться этот азарт, дедушка. Карлос указал жестом пройти, и Лерой открыл дверь до конца. Перед его ногами открылся вид на каменную пыльную лестницу, ведущую вниз. Они вошли внутрь и дедушка тихо закрыл за собой потайную дверь, затем достал из внутреннего кармана пиджака зажигалку и зажег приделанный на металлическую подставку факел. После взял его в руку. По ощущениям Лероя, они спускались вниз примерно с третьего этажа на первый. Вскоре перед ними появился прямой туннель. Место казалось жутковатым — по паутине на стенах и по запаху сырости. — Я прихожу сюда в редких случаях, Лерой. Порой не выхожу отсюда несколько суток, а в письме ребятам докладываю, что очень рано уезжаю на раскопки. Они даже говорят, что я как привидение — незаметно исчезну, незаметно появлюсь. — Помню, такое было несколько раз, когда я был ребенком. Думал, что дела у тебя очень важные, не следует опаздывать. А на самом деле ты проводил все время в этом подземелье. — Именно. Об этой тайне знаю только я и ты. Запомни. Этот туннель создавался на протяжении ста пятидесяти лет, и я единственный, кто об этом знал. До сегодняшнего момента. — А остальные хозяева особняка? — но вопрос так и остался без ответа. Карлос только косо посмотрел на внука. — Мы пришли, Лерой. Ты все узнаешь, когда откроешь ее. Лерой заметил, что дедушка всячески отклонялся от ответа на вопрос. И это ему не нравилось. Но если ему так было охота, значит, так необходимо. Вдруг, до него жили плохие люди? Этого парень не знал. Но туннель. Говорит, что сто пятьдесят лет назад его сделали, а об этом знает только дедушка. Никто больше. Странно. Лерой посмотрел на дверь. Она была каменной и, судя по строению она самостоятельно открывалась и закрывалась. Он заметил, что на двери и на стенах снова заметны буквы. Их было очень много в разброс. Насчитал на пяти языках: французском, испанском, корейском, русском и латыни. — Дай мне факел. Это не все буквы, насколько я понял. — Держи. Лерой взял факел, и от левой и правой стены стало заметно еще несколько букв. «Пять языков — пять слов» — подумал Лерой. На двери, на стенах, на потолке тоже. Ему пришла мысль посмотреть и на пол. Он посветил и туда: несколько корейских букв. «Не надо смотреть в потолок, ибо там ничего нет» — пронеслись у Лероя слова дедушки, еще когда он был подростком. Однажды ему было лень заниматься несколько дней и он попросту сидел на стуле, поглядывая в потолок, или валялся днем на кровати. И дедушка всегда говорил ему эту фразу. Она заставила его задуматься. Может, в этой фразе есть смысл? Он посмотрел на потолок и заметил кое-что интересное: на потолке были все буквы всех пяти языков. Лерой вдруг понял, что на самом деле надо искать в четырех местах. Он присел на корточки и начал пристально вглядываться в буквы, из них невольно составлялись различные слова, но все было не то. Лерой начал вспоминать, что ему еще рассказывал дедушка в прошлом: в редких письмах часто упоминалась фраза: «Сильные духом смогут добиться всего» — девиз его рода и странные стрелки. «Сколько же их было?» — мысленно спросил он сам себя и тут осенило: пять точек и четыре стрелки, среди которых вершины не было. Самая первая — это нижняя, вторая — слева, третья — справа, четвертая — нижняя, и пятая — это середина. — Не надо смотреть в потолок, ибо там ничего нет, — сказал вслух Лерой. — Сильные духом смогут добиться всего. Это было окончательное решение Лероя, и каждая правильная буква нажималась как кнопка. Он действовал правильно. Как только он нажал на все, заметил, что они вернулись на свои места, а дверь начала тихо открываться. Лерой снова начал материться про себя, называя себя, мать его, везунчиком по жизни. Все подсказки были давно раскрыты для него, просто нужно было чуть-чуть подумать. — Очень хорошо, Лерой. Просто замечательно. Ты молодец. Проходи. Лерой улыбнулся и вошел внутрь, после чего дверь также закрылась. Карлос зажег остальные факелы и это помещение оказалось небольшим тайным кабинетом, где дедушка проводил большое количество времени. — Присаживайся, — сказал Карлос, по-хозяйски зажигая свечи на столе. Лерой подчинился и сел на стул, а дедушка достал из ящика странную картонную коробку, как в архивах, только в три раза меньше, и посмотрел на внука. — Я отложил ответ на твой вопрос, Лерой. И поэтому слушай меня внимательно. — Хорошо, — ответил Лерой, смотря, как дедушка протирает глаза от усталости. — Ту тайну, которую я тебе поведаю, обязан знать только ты. И все те знания, которыми я тебя наделил помогут тебе со временем. Как я тебе уже говорил, этот туннель был сделан более ста пятидесяти лет назад. Об этом знал только я. И ты задался вопросом, насчет других хозяев. У особняка хозяин только один. Он открыл коробку и достал три фотографии, которые сразу вручил Лерою. — 1865 год. Обладателем этого особняка стал Карлос Генри Россман. 1905 год — Патрик Джереми Россман. 1965 год — это я — Карлос Генри Россман. Ты заметил на фотографиях кое-что? — Да вроде ничего не видно. Хотя… Минуточку, — Лерой просматривал каждую фотографию несколько раз. Он был ошарашен тем, что каждый владелец был на одно лицо с дедушкой. — Такое чувство, что на них ты запечатлен. Бред. — Вот, в этом ты не прав, Лерой. На этих фотографиях изображен именно я. Только пришлось имя сменить в прошлый раз, чтобы ничего не заметили. Лерой выпучил глаза и не хотел верить во все слова дедушки. Подумаешь, может, его предки были похожи на дедушку, как и он сам на него похож. — Если на всех этих фотографиях изображен ты, то как ты тогда держал форму? Прожить почти двести лет ни для кого невозможно. — А ты подумай немного. Где говорилось про долголетие? — Я это прочел в твоем дневнике, — Лерой встал в ступор. — Стоп. Погоди-ка. Это связано как-то с Занааном? Он встал со стула и отошел на несколько шагов назад, не веря своим глазам. — Этого не может быть. Я бы во все поверил, но не в это, дедушка! Я бы в своей жизни никогда не поверил, что ты и есть тот самый человек, который пошел против своих же. За этот народ. — Это правда, Лерой. Я — тот самый человек. Он дал ему в руки несколько фотографий, и у Лероя пропал дар речи: на них был запечатлен Карлос с некоторыми жителями Небесного города. Был виден и сам Занаан. Дедушка выглядел очень молодо и как две капли воды походил на внука. И хоть Лерой уже зарекся удивляться, фотография все равно вызвала восхищение: такие технологии! Даже роботы присутствовали. И это неоспоримо подтверждало тот факт, что дедушка не врал и что он все же нашел город. Такую технологию начали только создавать только на сегодняшний день. Лерой в шоке поднял глаза на Карлоса и заметил, что тот загрустил и сел на стул. Он тоже присел и положил руку ему на плечо. — Ты в порядке? — Да, я в норме. Не надо волноваться, — Карлос протер глаза и достал из ящика бутылку вина, которую тут же открыл и принялся пить прямо из горла. Спустя несколько глотков, он оторвался от бутылки и задумчиво посмотрел на Лероя. — Мне было двадцать пять лет, как и тебе, когда я ввязался в эту авантюру. Я был помешан на этом городе. Да так сильно, что меня чуть не отчислили из университета. Как-то однажды объявились странные люди, которые вдруг стали проявлять неподдельный интерес к моим теориям насчет города. Когда они пытались убедить меня, что они также пламенно верят в эту историю, как и я, то показали мне карту. Настоящую карту к городу Занаан. Они знали или подозревали, что я одержим идеей найти город. Говорили, что хорошо заплатят, если помогу им. Когда я спросил, зачем… Знаешь, чего они хотели? — Лерой отрицательно покачал головой. — Хотели, чтобы жители перестали жить в одиночестве. Хотели дать им шанс показаться миру, рассказать им, что они не одни. И я согласился. Видно мой азарт совсем застлал мне глаза тогда. Путь к Занаану был очень тяжелый. Из пятисот человек выжило только сорок. Сорок выжило, Лерой! И я уже начал жалеть, что согласился на эту чертову экспедицию. Но мы нашли его. До чего же был прекрасен этот небесный город, но какую высокую цену мы за заплатили, чтобы добраться до туда. Император Затуар встретил нас на подходе к вратам, как гостей, и позволил нам войти. Нам было разрешено побыть лишь одну ночь, познакомиться с традициями, но не более, — утром мы должны были уйти. Я был так восхищен, так очарован тем, что спустя все лишения я добрался до своей мечты. Я говорил с местными жителями, которые интересовались новоприбывшими, делал зарисовки архитектуры. Однако мои спутники были заняты другим, но ни я, ни императорская семья не догадывались чем именно. Все случилось ужасно быстро. Во время торжества эти уроды подсыпали яд всем тем, кто был за ужином. Половина оказалась смертельно отравлена, у некоторых был имунитет сильнее, и они отделались ужасной слабостью. Удивительно, что я каким-то чудом уцелел. Все помню очень смутно: императора подстрелили, хоть и не смертельно, убили практически всех из тех сорока человек, что были с нами. Это все подстроил главарь. Тот самый, который несколько недель назад убеждал меня в святости своих идей. Когда на шум сбежался народ, этот урод начал угрожать, что убьет жену императора — Шидару, — которой вот-вот приходило время родить наследника. Злость закипала во мне. Переборов слабость, я рванул к жителям, с каким-то призывом. Я уже и помню, что я им говорил, но мне поверили. То ли они видели во мне желание помочь народу одолеть врага, то ли у них не оставалось выбора. Тем временем этот ублюдок нашел главный компьютер и, слившись с ним, назначил себя новым правителем. Он управлял всем оружием, другими технологиями. Отчасти я понимал, что в этом была и моя вина — записи, которые я успел сделать служили ему большим подспорьем в этом. Было принято срочное решение: каждый житель отдал часть своей силы мне, чтобы я одолел врага — Роберта Вилсона. Ты не представляешь, что я чувствовал в этот момент. Мне было тяжело слиться с силами других жителей, меня разрывало на части. Но стремление, горячее стремление одолеть врага помогло мне победить Вилсона. Был ад. Сплошное кровопролитие. Была уничтожена одна четвертая города, жители оплакивали погибших. Однако обо мне не забыли: очень долго боролись за мою удивительно хрупкую жизнь на тот момент. Несколько дней я пребывал в глубокой коме. Когда я пришел в себя, то вдруг оказался в почете у всего города. Народ был благодарен мне, особенно императорская семья. Императора выходили, пулевое ранение не было критичным. Когда мне дали подержать на руках наследника по имени Карлайл, у меня слезы навернулись. Они пояснили, что у него два имени: в честь спасителя их народа, то есть меня, и Ерайл — по-занаански. Получается, Карлайл. Постепенно все возвращалось на круги своя. Я жил среди них и с радостью наблюдал, как мудрый народ снова начинает жить в мире и спокойствии, без войн и трагедий. Тогда-то я и узнал от императора, что они раньше жили вместе с людьми. Но потом появились такие люди, как Вилсон, загремели войны, люди горели желанием купить у них оружия за золото, драгоценности и прочую херню. Затуар сам там был, все видел своими глазами. На тот момент ему было более пяти тысяч лет. Я и сам понимал, что люди за последние пять тысяч лет изменились. В худшую сторону. Но он мне сказал, что я очень чист, и таких как я очень мало остается в этом мире. Он просил меня остаться в городе. Я хотел, жутко хотел, но понимал, что так нельзя, ибо будут еще люди, которые захотят найти этот город и захватить над ним власть. А я мог бы навлечь на Занаан беду. И я отказался. Тогда мне в дар преподнесли амулет, обладающий необыкновенной силой, и забили мою голову знаниями, которые были мне необходимы. Император сказал, что придет время, и мне придется остаться в этом городе навсегда. Скоро придет этот момент. Я перерождался благодаря амулету и перепокупал этот особняк уже три раза. Дедушка запнулся и замолчал, задумчиво взирая на бутылку. — Я читал в дневнике, что амулет разделен на две части. — Так и есть. Одну я спрятал там, где большое дерево у озера, и часть находится внутри дерева. А другая часть у меня и в этом кабинете. Он снова глотнул вина и поставил бутылку на стол, пощупал ладонью стену и нажал на один из камней, после чего появилась маленькая полка, из которой Карлос достал тряпочный сверток. — Пришло время вручить его тебе, Лерой. В дневнике говорилось, что часть амулета передавалась из поколения в поколение и только самым достойным. В моем поколении самым достойным носить эту вещь являешься ты. Лерой медленно взял сверток в руки и развернул его. Второй части действительно не было. На жесткой ткани сверкал камень ярко-синего цвета на широкой серебряной цепочке. И на самом камне была часть рисунка. — Рисунок — герб народа Занаан, — Карлос вновь замолчал и тяжело выдохнул. — Почти двести лет прожил и многое повидал, как же мне теперь жить? Лерой оторвался от амулета и посмотрел на дедушку. Ситуация, в которой сейчас он находился была очень тяжела, и выход из нее найти было нелегко. — Я понимаю, что ты сейчас думаешь, Лерой. Прости, что я не сказал об этом раньше. Ты был еще не готов знать настоящей правды. Тем более, ты бы меня психом считал, да и сейчас наверняка думаешь… — Что?! — Лерой резко встал со стула и присел на корточки напротив Карлоса, смотря тому прямо в глаза. — Я никогда тебя психом не считал и не считаю. Никогда в жизни! Не смей так больше говорить. Ты мне родителей заменил, дедушка, и я тебе за это очень благодарен. Ты мне как отец. Понимаешь, что я говорю? Нужно жить дальше. У Карлоса слезы навернулись от его слов, и он больше не мог сдерживаться. Эмоции взяли свое и дедушка рухнул на колени, плача Лерою в плечо. — Все хорошо, дедушка. Все будет хорошо. — Прости меня за все, Лерой, но это моя последняя ночь здесь. — Не последняя. Ты еще будешь жить. — Ты не понимаешь, — Карлос приподнял голову, чтобы посмотреть на внука. — Как только ты взял амулет в руки, я не имею права забирать его обратно, даже если ты будешь уговаривать. Теперь ты владелец камня и ответственность лежит на тебе. — Но что же будет с тобой? — Как я уже говорил, придет время, и мне придется вернуться в Занаан навсегда. И мое время пришло. — Стой, притормози. Такого не может быть, я не хочу, чтобы ты уходил. Что будет с ребятами? — Они все знают, Лерой. Все три мои жизни они служили мне и теперь будут служить тебе. Они дали клятву верности и будут исполнять ее. Они знают, что это моя последняя ночь и отнеслись к этому весьма спокойно, потому что они сами с таким сталкивались — с последней ночью в жизни. — Но ты же ведь вернешься сюда когда-нибудь? — Этого я, Лерой, не знаю. Когда ты познаешь силу амулета и поймешь, что необходимо делать, тогда будет видно. Карлос взял цепочку и надел на шею Лероя, камень моментально начал светиться. Затем он посмотрел на часы и встал на ноги, вслед за ним поднялся и внук. — Осталась одна минута. Вот, что я тебе сейчас скажу. Ребята будут служить тебе. Все мое имущество я оставил тебе. На раскопки будешь уезжать редко. Амулет никому не давай и не показывай, — последнее слово дедушка выделил, — Носи его всегда на шее, не снимай и не смей его никому давать. Он будет подчиняться только тебе. Это главное правило его применения, только в городе Занаане, если у тебя получится найти его. Ты самый лучший из всех моих родственников. Я люблю тебя, малыш. Карлос взял его в крепкие объятия. Лерой также, как и дедушка, не смог сдержать слез. Он не думал, что когда-нибудь будет вот так, что они видят друг друга в этом мире в последний раз и, скорее всего, больше никогда не увидятся. — Я тоже люблю тебя, дедушка. — В моем кабинете наверху найдешь то, что необходимо. Скажешь моим дальним друзьям и директору, что я умер и что меня кремировали, а прах развили по ветру. — Я все сделаю. Карлос разорвал обьятия. Послышался шорох. Двери кабинета открылись и перед открылся вход в странный коридор. Лерой думал, что это галлюцинации, но проход действительно был. Они напоследок пожали друг другу руки, и Карлос медленно пошел в сторону ворот. — Все подумают, что я умер. Только ты и прислуга знает, что это не так. Я желаю вам больших удач. Это не последняя встреча. Запомни. Отсюда выйдешь — нажмешь на кнопку у двери, сверху так же. — Я знаю. Еще увидимся. Удачи тебе там. Карлос улыбнулся и вошел в портал, который тут же закрылся. Лерою продолжил смотреть на дверь, где еще несколько секунд назад был дедушка, и постепенно осознавал, что ему еще долгое время придется снимать стресс выпивкой. Он посмотрел на амулет, который пульсировал в его ладони. Это все была не галлюцинация. Сжав его в руке, он прошептал: — Не думал, что возвращение домой может закончиться вот так. Лерой протер слезы и, потушив огонь, вышел из потайного кабинета, после поднялся наверх и закрыл за собой вторую дверь. Сел за рабочий стол и огляделся, — ящик был только один. Как говорил Карлос, все, что необходимо, находилось именно там, но Лерой решил не торопиться и просто тяжело выдохнул, собираясь с мыслями. Вдруг на глаза ему бросилась сиротливая трость. Он вытащил ее из мусорки и заботливо поставил в уголок. «Надо будет отдать при следующей встрече» — пронеслось в голове. С ворохом тяжелых мыслей Лерой наконец потянулся к заветному ящику. Там лежали кое-какие бумаги насчет наследства, подтвержденное нотариусом завещание, свидетельство о смерти, бумаги, касаемые раскопок и письмо Лерою. Он сразу же выхватил его, раскрыл и принялся читать. «Лерой, прошу простить меня еще раз, что не рассказал тебе правду раньше. Ты был не готов. В этом ящике — все, что тебе необходимо. Прислуга всегда к твоим услугам. И запомни, амулет не смей никому показывать! На днях мне приснился сон, что тебя будут ловить, чтобы ты провел людям путь в Занаан, поэтому будь очень осторожен. А сейчас я пойду на императорский ужин рассказывать, какой у меня замечательный внук вырос, ставший новым владельцем амулета. Мы встретимся, Лерой Россман. С уважением, доктор исторических наук, Карлос Генри Россман. P.S. Сожги письмо, а документы спрячь в сейфе стене прямо за тобой. В ящике оставь только мое свидетельство о смерти и квитанцию об оплате за кремацию. Код от сейфа 473280. Лерой сразу встал из-за стола и подошел к стенке. Намека ни на какой сейф не было, и он потратил несколько лишних минут, чтобы понять, что тайная дверца находится за картиной. Картина открылась с тихим щелчком, открыв небольшой охранный механизм. Лерой набрал нужный код и положил все документы в сейф, оставив на месте большое количество денег, которые до этого там находились. Чтобы не забыть код, он на всякий случай написал цифры на других языках на задней части картины, а затем закрыл ее обратно. Скрепя сердце отправил письмо в камин. Самое последнее послание от дедушки медленно догорало в камине его же кабинета. Оно исчезло бесследно, — даже пепла не осталось. Чтобы прийти в себя, Лерой вышел из кабинета и уже автоматически закрыл его на замок. Ключ небрежно бросил в карман, а амулет спрятал под рубашкой. Затем спустился вниз в бар и сел в полутьме, задумчиво потягивая виски. — Мне жаль, сэр. Лерой вздрогнул на грубый голос и повернулся. Рядом стоял сонный Гарольд, решивший тоже, небось, выпить. — И вы все знали и никак не отреагировали, Гарольд, — безучастно ответил Лерой, наливая себе еще. — У нас была такая же травма, как у вас, когда он ушел от нас в первый раз. Хотя он и предупреждал, что переродится, мы все равно переживали. А вскоре, и мы за ним повторили судьбу и потому живем больше ста пятидесяти лет. Документы, конечно, ложные, но нас это не интересовало, как и не интересует сейчас. Когда он сказал нам три дня назад, что ему пора уходить, и в этот раз навсегда… Мы не хотели ему верить… Но выходит, что он говорил правду, и вы теперь единственный в своем роде. Мы будем служить вам, ибо поклялись. Тем более, нам это нравится — мне, Джованни, Стэну, Софи, — Гарольд поднял рюмку. — Ваше здоровье, сэр. — Тебе того же, Гарольд, — они чокнулись и выпили. — Что это ты решил выпить? — Если плохо спится, прихожу выпить бокальчик. Но сейчас хочу просто поддержать вас в трудную минуту, сэр. — Спасибо, что вы с ребятами рядом. — Ложитесь спать, сэр. — Гарольд цокнул языком. — Вы только приехали и потеряли дедушку, — слишком много переживаний на один день. — Не потерял! — это слово отдалось глухой болью в душе Лероя. — Он всегда будет рядом с нами. — За мистера Карлоса, сэр. — За него. Они снова чокнулись и выпили. Гарольд, тяжело дыша, встал со стула и убрал рюмки с бутылкой, сопровождаемый вымотанным взглядом Лероя. — И что же вы будете делать завтра? — Я не знаю, — от виски мысли не стали лучше ни на йоту. — У меня мысль улететь обратно. — Решение ваше, сэр. Только не попадайте в неприятности. Доброй ночи, мистер Россман. — Доброй ночи, Гарольд. Лерой выполз из-за стойки и медленно направился в спальню, решение лечь спать казалось самым логичным и правильным. Вдруг у него появилось чувство, что он что-то не до конца сделал. Что-то магнитом тянуло его в комнату и требовало достать лист и карандаши для рисования. Встряхнув головой, Лерой поддался странному зову и, вытащив необходимое, плюхнулся за стол. В голову пришла сегодняшняя мысль завести девушку. Рука сама автоматически начала рисовать портрет, и, по первым наброскам, женский. В течение получаса он не вставал и не сопротивлялся: казалось, рука двигалась сама, и Лерою было уже интересно, кто же им управляет. Расслабившись, он прикрыл глаза и погрузился в странные видения. Ему виделось, что он находится в том городе, но какое-то внутреннее ощущение говорило, что пока ему там места нет. Как только его глаза открылись, рука тут же остановилась. И Лерой вздрогнул, боясь взглянуть на портрет. Внутреннее чутье упорно говорило «не бойся», и он наконец решился посмотреть. Челюсть сразу же отвалилась от увиденного: на потрете была изображена девушка двадцати лет с волосами цвета звезды, с синими глазами, красивыми, чуть красненькими губами, гладкой кожей и небольшим румянцем на щеках. Лерой в шоке уставился на картину. Почему ее нарисовал? Неужели именно она будет его девушкой? Он не понимал этого. Решив зря не мучить свое и без того разгоряченное сознание, отложил листок и резко встал из-за стола, отгоняя остатки странного морока. Стоило все-таки пойти спать. Его сумка лежала не так далеко на кровати, и Лерой быстро переоделся в ночные штаны и майку, отвернувшись от стола. Амулет оставил висеть на шее. За окном, кажется, светало, и он, чертыхнувшись, понял, что потерял счет времени. Хотел уже было лечь, но вдруг портрет начал притягивать к себе. Лерой будто бы чувствовал незримые путы, влекущие его к безымянной красавице. Охватывало чувство, что он не все сделал в нем. Сам того не понимая как, схватил ручку и вывел имя — Хирана. «Красивое, хоть и странное», — пролетело в голове. Внезапно Лерой почувствовал тепло в области груди и увидел, что амулет начал пульсировать. Он хмыкнул: — Значит, не зря пришлось нарисовать вас, Хирана. Хоть я и не знаю, кто вы, но мне кажется, вы — это плод моего расшалившегося воображения. Доброй ночи, мисс. Следующее действие он сам от себя вообще не ожидал: Лерой взял листок с девушкой и положил его к себе под подушку, затем лег и потушил двумя хлопками свет. Где-то на задворках сознания, он пытался осмыслить все произошедшее, но сон брал свое. Амулет наконец перестал светиться, и историк крепко заснул, сжимая его в ладони. #***
Вопреки своим мыслям, Лерой решил не уезжать на следующий день после произошедшего. Прошел целый месяц прежде, чем ему все-таки пришлось покинуть особняк, оставляя его на попечении у прислуги. По приезде пришлось рассказать всем знакомым, друзьям, ученым, в том числе и директору, что дедушка Карлос умер и его тихо кремировали по его же просьбе. Все, кто помнили старика боевым и активным, не ожидали такой новости и соболезновали, качая головами с понурыми лицами. Говорили, что тот выглядел моложе и был совершенно здоров. Для себя он решил, что преподает в Америке последний месяц и собирался уволиться, чтобы вернуться на родину и найти работу в Мельбурне или Сиднее. Тем более, приходилось ехать вместо дедушки на раскопки. Директор, хоть и неохотно, вошел в его положение и подписал заявление. Впрочем, последнее время он замечал, что Лерою действительно тяжело даются лекции, а потому попросил того просто остаться до последних экзаменов. Квартиру Лерой решил не продавать, — было понятно, что так или иначе, придется возвращаться из Австралии. Как раз заканчивалась экзаменационная неделя, последние экзамены, и студенты, которые обожали приходить на его пары, пытались лишний раз не бесить историка. На всякого рода консультациях висела угрюмая тишина и они невольно понимали, что работа его больше не увлекает. Да и если он так решил поступить, — пусть поступает, потому что так будет лучше для него самого. Лерою на каждом экзамене приходилось проходиться по аудитории, чтобы проверять наличие гаджетов, которые он так ненавидел, и шпор. Иногда краем глаза он замечал, что некоторые студенты, особенно хорошисты, не уверены в своем ответе, поэтому подходил и незаметно указывал пальцем на вопрос, над которым стоило бы подумать. Этого не замечали ни остальные преподаватели, сидящие в одной аудитории за столами у доски, ни другие ученики. Сама по себе проверка была недолгая, — он сам эти вопросы составлял и прекрасно знал ответы. К него немалому удивлению, те две подружки, которые постоянно шептались на его парах, как-то умудрились написать на тройки. Про себя он удовлетворенно подумал, что даже эти две ленивые клуши порадовали преподавателя, — почему-то к его последним дням в университете студенты относились более трепетно, чем ко всем годам работы. Проверив свою часть работы, он заметил, что математик и преподаватель по философии не успевают заполнить ведомости, и решился помочь им. Оба сразу же согласились и поблагодарили. Когда они наконец ушли из комнаты для преподавателей, Лерой прикрыл глаза и зачем-то начал вспоминать себя в юности. Он ведь с самой школы и до университета был круглым отличником, за все это время не получил ни одной двойки. Из-за этого некоторые парни, но все-таки большинство девчонок, просили дать списать либо за деньги, либо, как в подростковом возрасте, за развлечения в подсобке. Он отказывался, потому что ему было неинтересно так поступать, и помогал только хорошистам, у которых были небольшие проблемы, или двоечникам, которые решили взяться за ум. Таскался с ними после уроков по библиотекам, показывая, что необходимо знать. Благодаря подготовке и старанию школу он закончил в пятнадцать лет, колледж — в семнадцать, а университет — в девятнадцать. И сейчас, на двадцать пятом году его жизнь снова радикально менялась, не оставляя шанса оставить все, как прежде. Теперь уже нельзя было просто жить, наслаждаясь любимым делом. В мыслях всплыл дедушкин дневник, в котором он постоянно хранил портрет той самой девушки. Почему? Да потому что. Черт его знает, почему до сих пор носил. Ему вдруг подумалось, что он просто решил создать себе амулет, который носить можно и вполне неопасно, в отличие от того «волшебного» камня. Внезапно он переключился на то, как дедушка говорил, где находится вторая часть Занаанского амулета: «Спрятал там, где большое дерево у озера, а часть находится внутри дерева». И вот черт пойми, какое дерево он имел ввиду. Лерой знал кучу деревьев у озера, где они с дедушкой часто бывали, и рыть или вырубать эти красоты просто неуважительно не только для него, но и для остальных жителей, желающих съездить на пикник или просто отдохнуть. — Лерой, не спи. Замерзнешь, — математик ущипнул сонного историка за нос и парнишка пришел в себя, вырвавшись из морока странных мыслей. — Хватит с тебя уже. Ты устал. — Не даете мне последний день посидеть здесь, — пробурчал Лерой. — Я увольняюсь вообще-то. Завтра меня уже здесь не будет. — Понимаем тебя, Лерой. Но все равно ты устал, — ответил философ. — Тебе правда пора. Спасибо, что помог нам. За все спасибо, — он пожал его руку двумя своими. — Не за что. Рад стараться. Пойду заберу свою коробку и все, ухожу. Лерой встал из-за стола и, потянувшись до костей, пожал остальным пришедшим преподавателям руки и вышел из комнаты. Его внезапно охватило такое чувство, будто большинству преподавателей было плевать на него, и ценность его была оправдана только родством с Карлосом, а они просто пытались этого не показывать. В таком случае, они — хорошие актеры, но в этот раз перестарались. Найдут замену — ну и пускай, тут он задерживаться не будет. Он резво вошел в учительскую, — никого не было. Только его коробка с вещами и пустой рюкзак одиноко стояла на столе. На минутку Лерой решил присесть на дорожку и вспомнить об этом месте только самое хорошее, затем тяжело вздохнул и встал с дивана, повесил рюкзак на плечо, забрал коробку и вышел из кабинета. Коридор был пуст, как будто тут вообще никого не было, ни студентов, ни преподавателей, — только он один блуждал с желанием поговорить и уехать. После того как он уволился, он сразу же почувствовал себя чужим в этом здании. Хотя что уж, все изменилось с известью о смерти дедушки. Некоторые говорили, что заняты, лишь бы не составлять компанию, но единственной душой, которая по-настоящему понимала его горе, был директор, который поддерживал и оптимистично настраивал в самый необходимый момент. Они же с дедушкой были лучшие друзья в конце-концов. Интересно, как он все-таки поживает в Занаане? Хорошо ли там у него или плохо? Наверняка их объединяло одно: они скучают друг по другу, хотят встретится и поговорить. Он попрощался с хорошенькой старушкой-вахтершей, которая сделала ему небольшой подарочек, — выпечку в свертке, и вышел из здания. Его машина была рядом, и он махом бросил коробку и рюкзак на заднее сидение. — Эй, Лерой! Историк повернулся на окрик и увидел идущего к нему улыбающегося директора. — Лерой, погоди. — Вы что-то хотели? — Я вообще-то попрощаться пришел со своим другом. Удачи тебе! — на лице мужчины промелькнула тень тоски. — Постараюсь как-нибудь наведаться к тебе, а ты, разумеется, не забывай такого старого пса, как я. — Спасибо, сэр. Не забуду. Порой я буду приезжать сюда по делам и постараюсь и к вам как-нибудь заехать. — Спасибо, Лерой. Директор крепко обнял историка до хруста костей и услышал, как его лучший студент поперхнулся. Затем пожал ему руку. — Еще увидимся, сэр. — Я и не сомневаюсь, мой друг. Лерой сел в машину и, расстегнув рубашку на две пуговицы и надев очки, повернул ключ вбок и дал по газам. Директор смотрел на машину, пока та не стала незаметна и, вздохнув, вернулся к зданию университета.