Его звали Саске.

Эмм. Ну, знаете, порой человеческие взаимоотношения — довольно сложная штука. Какие-то воспоминания приносят боль, некоторые наслаждение.   До конца летних каникул оставался месяц, а я еще не сделал ни одного домашнего задания. Под размеренный стрекот цикад я шел по набережной реки, впадающей в озеро и смотрел на медленно удаляющихся птиц. Оранжевые облака лениво плыли подгоняемые летним ветром, вдалеке вскрикнул ястреб. В Японии август всегда жаркий и душный, и я изредка поглядывал на заманчивую гладь озера. Одинаковые будние дни, похожие один на другой, наводили тоску; по коже скатывались редкие капли пота. Но моей скуке суждено было умереть, когда в поле моего зрения попала черноволосая макушка. Парень сидел на пристани свесив ноги в воду, а потом наши взгляды пересеклись и немногим позже я узнал, что его звали Саске.   Он впился в меня глазами словно хлестко дав пощечину, и возникла неожиданная неприязнь, заставив меня отвернуться, скорчив рожу. Он повторил мое детское выражение лица, и я поспешил удалиться, чтобы не портить себе настроение и дальше. Так продолжалось день ото дня, пока я не заметил его уныло опущенные плечи. Одиночество буквально клубилось облаком над его черноволосой головой, электризуя темные пряди на макушке. Я хорошо знал что такое одиночество, поэтому даже не заметил, как оказался позади него. Он не подал виду, уперто продолжая пускать блинчики по воде и игнорировать, заставив этим меня заскрежетать зубами. Я шумно уселся рядом на доски специально задев его и чуть ли не спихнул в воду. — Придурок! — заорал он, вцепившись мне в руку. — Что ты творишь, уссуратонкачи?! — Сам тэмэ, — огрызнулся я, двигая его коленом, ища удобное положение, чтобы не свалиться самому. — Твоя кислая рожа заставит всех рыб здесь передохнуть. — Да какая тебе разница, кретин? — Не знаю, ты просто бесишь.  Парень озлобленно нахохлился, но продолжил смотреть в темную гладь озера. Я наблюдал его отражение в воде и не спешил никуда уходить. Дома меня всё равно никто не ждал.   Равномерный плач цикад полотном укрыл набережную. Только когда небо окрасилось в холодные цвета, мы впервые переглянулись. — Меня зовут Узумаки Наруто! Запомни это! — громко сказал я, чтоб уж наверняка. Брюнет нахмурился и молча встал. Я также безмолвно поджал губы в злости и даже не обернулся. — Учиха Саске, — еле слышно донеслось позади. И я, не сдержавшись, улыбнулся во весь рот, как умел.