Все хорошее начинается в темноте

      Полночь. Любимое время суток Скриппса. Ночь вообще, если говорить точнее. Время, когда в колледже становилось тихо. Конечно, ненадолго. Экзамены почти подошли к концу, впереди был Майский бал, знаменующий окончание учебного года. Этот год в университете был последним, и они решили, что нужно пойти на бал, чтобы было, что вспомнить потом.       Дейкин ходил на Майский бал своего колледжа в прошлом году и отзывался о нем с восторгом, не забыв упомянуть, что утро после вечеринки провел с парнем со своего курса. В этот момент Скриппс с интересом взглянул на Познера, думая, как       Дэвид воспримет эту новость. Да, Дейкин спал с Фионой, флиртовал с Ирвином, но в этот раз все было по-другому. При этом Скриппс сам не понимал, почему его это так волнует. В конце концов, похоже, что Познер перестал сходить с ума по Дейкину. Преданное собачье сердечко Познера, как шутливо говорил о нем Скриппс еще в школе, теперь стучало для другого. Для Скриппса.       Скриппс не был до конца уверен, как это произошло. В школе они всегда держались вместе. Да, Скриппс хорошо общался с Дейкиным, но они с Познером оба были аутсайдерами в некотором роде. О, Скриппс всегда лучше вписывался в компанию, чем Познер, и все равно он был с ними не полностью. С Познером ему всегда было легче. И несмотря на то, что в Оксфорде они оказались в разных колледжах, это осталось неизменным. Остальные их одноклассники все больше отдалялись, занятые учебой, новыми друзьями, факультетской командой по регби (Радж) или новыми любовниками (Дейкин). Время от времени они собирались вместе, где-то раз в семестр, ну и дома в Шеффилде, если оказывались там в одно и то же время.       И только Познер и Скриппс были аномалией. Они встречались раз в неделю в музыкальном классе одного из колледжей, чтобы вспомнить свои любимые песни. Они не хотели забывать ничего из того, чему их учил Гектор. На неделе встречались, чтобы выпить кофе, а потом вместе шли заниматься в комнату к одному или другому, хоть и были на разных курсах. Так было просто и знакомо. Однажды Скриппс поймал себя на мысли, что не пытался строить отношений с кем-то, потому что на самом деле у него уже были отношения. С Познером.       Не то, чтобы он пытался что-то с этим делать. Не хотел нарушить баланс или разрушить все, его это устраивало. Все изменилось примерно в это же время в прошлом году. Дело близилось к полуночи. Они лежали в крошечной односпальной кровати в комнате Скриппса, обложившись слоем из записей и конспектов для подготовки к предстоящим экзаменам. Познер, как обычно, очень переживал за один из своих экзаменов, и Скриппс ничего не мог сделать или сказать, чтобы его успокоить. Нервное бормотание Дэвида превратилось в такой бессмысленный лепет, что Скриппс был уверен, что даже сам Познер не смог бы расшифровать, о чем он говорил. Подчиняясь чувству нежности к парню, лежащему перед ним, Скриппс наклонился и поцеловал его. Дональд ожидал, что Познер занервничает и уйдет, но ничего из этого не произошло. Дэвид просто медленно моргнул и прошептал «наконец-то», как будто так и должно было быть.       Путь от того вечера до сегодняшней ночи был таким гладким и спокойным, что Скриппс не только убедился, что у него с Познером отношения, но и удивился, почему он так долго медлил, прежде чем сделать первый шаг. Они продолжали общаться, как и раньше, только поцелуев стало больше. И хотя пока у них не было секса как такового, было ужасно много неловкой возни.       Скриппс особенно любил ночи, когда они с Познером скрывались в одной из их комнат, и Дональд мог отвлечься от своих забот и мыслей с помощью поцелуев. Или когда Познер неизбежно засыпал на бедре или спине Скриппса, и его лицо смягчалось, теряло следы тревог, даже если он все еще продолжал бормотать во сне какие-то случайные факты, прекращая только тогда, когда Скриппс сдавался и откладывал в сторону свои записи, смиряясь с ролью большой подушки. Да, у Дональда Скриппса было множество причин любить полночь.